Небоскреб ночной авеню. Лирика

НЕБОСКРЕБ  НОЧНОЙ  АВЕНЮ

        *   *   *

Я засыпаю, и мне
Снится, что я засыпаю,
И надо мною струится
Светом наполненный сон,
Будто бы я засыпаю,
А из пуховых подушек
Всходит виденье, в котором
Я засыпаю во сне.

Ах, не тревожьте, не мучьте!
Ты не гони на работу,
Хриплый, ворчливый будильник –
Не обрывай моей дремы;
Ты не сули мне удачи
Ранней порой заповедной,
Ломкий звонок телефона,
Отзвук дверных колокольцев...

Дайте ей сбыться, оставьте,
Не убивайте непрасно,
Не рассыпайте в столетьях
Самой заветной и чистой,
Тихой, покорной и зыбкой
Грезы несбыточной, детской,
Веры предутренней: мне
Мнится, что я засыпаю.


        *   *   *

В саду моей сестры
Тюльпаны да нарциссы
До должной высоты,
Беда, не доросли.
Не радужны мечты
Во времена рецессий,
И краски не сочны
В саду моей сестры.

А у меня в душе
Укоры все да споры –
То муки в шалаше,
То шалости в аду –
И грезит водоем
Форелью красноперой
В мечтательном моем,
Запущенном саду.

        *   *   *

Мне ни много не жаль
Об ушедшем, оторванном, прежнем.
Серебристая ночь
И слова о любви у воды...
Там где звезды мечты
Пробежали волною прибрежной,
Океан расплескался и смыл
И мечты, и следы...

Я гляжу в эту злую и грубую,
Глупую сказку,
Где потехой дождям –
Трепет ивового листа...
Там, где наши уста
Отыскали волненье и ласку,
Места нет для обиды:
Там только уста и уста.

        *   *   *

В полях под снегом и дождем,
Насмешница моя,
Тебя укрыл бы я плащом,
Но чем укроюсь я?
Полным-полно полна кругом
Романтикой земля.
Итак, в поля мы не пойдем.
Отвергнуты поля.

Но в городишке небольшом,
Где пчелок хоровод,
Тебя укрыл бы я плащом,
Да сразу ж слух пойдет...
Вечнозеленые цветы
Прекраснее прикрас.
Провинциальные мечты
Опять же не про нас.

В универмаге городском,
В круговороте схем
Тебя укрою я плащом!
А я тогда зачем?
А я, вообше-то ни при чем,
И ты мне не жена;
И ты уйдешь, взмахнув плащом,
Крылата и нежна...

Но в небе призрачном, ночном
Причудами судьбы
С тобою нам сверкать вдвоем
В лучах двойной звезды!..
Ладонь в ладони, трепеща,
Ладонью задержу...
Да у меня и нет плаща!
Ты видишь? – весь дрожу.

        *   *   *

Лунный прозрел луч,
Призраком стал куст,
Кончился дождь – сечь;
Стаял туман, густ;
Вышла из туч ночь,
Вынесла ковш грез...
Ночью и слеп зряч
На авеню звезд.

Если звонка речь –
Это речет плут;
Если высок клич –
Значит, на смерть бьют.
Солнечный взгляд спрячь,
Светлый порыв брось!
Грез не простит ночь
На авеню гроз.

Падающий с круч
Не припадет ниц,
Не надкусит сочь,
Не разглядит птиц...
Милые ждут встреч –
Будут летать. Врозь.
Очень черна ночь
На авеню слез.

Зябкой души плач,
Вздрагиванье рук,
Зыбкая тень плеч,
Робких стихов звук,
Ломкой луны луч
И небоскреб: в рост.
Нас создала ночь
На авеню грез.

        *   *   *

Вязкие будни, усталые споры
Заводью тихой сменяются вдруг.
В комнате пыльной запахнуты шторы –
Солнце не тронет коснувшихся губ.
Ты мне подаришь огонь зазеркалий,
Радость объятий – не разорви.
Я подарю тебе каплю в бокале –
В горьком и жгучем бокале любви.

        *   *   *

С утра уже погас восток,
И небосвод, как водосток,
Весь день струями изрыгался.

А к вечеру пробило смог,
Хмельной закат вполнеба лег –
Густел, клубился, разгорался,

Сочился раной ножевой...
И месяц плыл
Полуживой.

        *   *   *

Колеса мчали с очумелой прытью,
Царапая бетонное покрытье,
Весь день стояла пасмурная хмарь.

Перед закатом солнце появилось –
Покуролесило и скрылось –

Туман с горы спустился вниз.
Поля покрыл.
Поля уснули.
Тс-с.

        *   *   *

Когда суровая дремота
Сомкнет две даты на судьбе,
Когда успею вспомнить что-то
И не пойму, что о тебе;
Когда не проклят, благо не кем,
Дух разорвет клочки оков,
Росой гранатовою в веки
Мне брызнут несколько клочков

Той жизни,
Той небесной дали,
Той колыбельной пасторали,
Где с утром золотым играли
Стрекозы рук в объятьях снов...
Слова любви тебя пугали,
А я других не знаю слов...

Когда стрела или простуда
Прервут полет в груди земной,
Он выпорхнет голубизной
К твоим ладоням
Ниоткуда –
Мой стих...
И скажет голос мой:

Благодарю тебя за чудо,
Что ты вершила надо мной.

        *   *   *

А что стихи выходят о любви,
Так это, знать, от простоты сердечной;
От пустоты – неистовой и млечной –
Судьбой ее иль роком назови,

А мотылька пленяет блеск свечи.
Он в ней сгорает, опаленный вспышкой,
И, опоенный, шепчет ей, глупышка:
«Твои очаровытельны лучи...»

Не всякому дано наивным быть,
Чтоб так: пришел, увидел и влюбился.
А если не умел, то научился.
... Я не умею больше не любить.

        *   *   *

Нас разлучили не на час:
Нам предстоит печаль разлуки.
Барьер, что разделяет нас,
Хотел, должно быть, наши руки
Разъединить! – но вот уж нет.
Мы над барьером посмеемся:
Возьмем, и выйдем на обед –
И снова за руки возьмемся.

Нас развела печать молвы
Решеньем самовластных судей.
Давайте, перейдем на «Вы» –
Подбавим пламени в сосуде,
Возьмемся за руки, пройдем
По авеню, как по аллейке,
Мимо витрин, покрытых сном,
Мимо влюбленных на скамейке,
Фонтанов и гранитных плит –
В честь техники и в честь науки...

Нам предстоит печаль разлуки.
Нам много, много предстоит.

        *   *   *

Сколько дней можно прожить без еды?
Сколько дней можно прожить без воды?

Это с полюса ночь притекла и покрыла меня –
Сколько дней можно прожить без огня?

За неделей неделя пошла неспеша...
Сколько дней можно прожить не дыша? –

Не касаясь руки, только образ строкой теребя
В бездыханной, безводной, беззвездной ночи без тебя.

        *   *   *

Снова вечер-фокусник раскинул рукава:
Дождь прошел, но улицы не шумны.
Под ногами ежится понурая листва,
Вспоминая танцы дней безумных.

Я иду дорогой, у которой нет конца –
Сзади даль, а в перспективе небо –
Ветерок рукой ловлю и кожею лица...
Я давно таким счастливым не был.

Унесла ль тревоги водосточная вода?
Позабыл болезнь рассудок хрупкий?
Голос твой сегодня, может, чище, чем всегда,
Прозвучал из телефонной трубки?

Глупая пора: и не темно, и не светло.
Мир поет, от грез осоловелый!..
Но идут прохожие, вздыхая тяжело.
Он поет, а им какое дело?

        *   *   *

Мы промахнулись мимо времени –
Любое слово невпопад –
Мои стихи мечтой навеяны,
Твои глаза с тоской глядят.

Ты бесконечно опечалена,
Что всуе разминулись вновь
Вперед глядящее молчание
И старомодная любовь,

Твои надрывы скорговоркою,
Благие шалости мои,
Далекий плес с волной прогорклою,
Дворцы из рыбьей чешуи...

        *   *   *

Я поднимаю странный этот тост
За шкуру неубитой белой мыши.
А если нотку грусти кто услышит,
Да не воспримет пусть ее всерьез.

Пойдет волнами медный купорос,
Проснется море, синевой задышит,
Откроет берег, даль, двоих и крышу –
Решать несуществующий вопрос.

Дорогой от Хеврона до Вероны
Увидел дочку кесаря плебей,
Так нет, чтоб завоевывать ей троны –

На небо смотрит, хоть его убей.
Летят по небу белые вороны.
А мы их – за почтовых голубей.

        *   *   *

Какой змеистою, красивой
Поземкой грезит тротуар!
Законы дерзости и силы
Бессильны против снежных чар.

Снег перепутал все законы:
Сегодня и таксист чумной
Не поспевает за зеленой,
Вдаль убегающей волной.

А вихрь сверкнет в искристом танце,
Застекленив дыханьем вдруг
Недотянувшиеся пальцы
Нетерпеливых, жарких рук...

Нетерпеливые дерзанья,
Чуть торопливый взмах руки
И, белым пухом – созерцанья
Мечтой подернутой строки.

        *   *   *

В разбитых днях теряются свиданья,
Прекрасный лоб дела обременили.
Но если ты запуталась в бумагах,
Предай огню напрасные стихи.

Стихи твоей печали не достойны.
А если вдруг ладони опустеют,
Я подарю тебе другие строки,
Наивно предан выдумкам слепым.

Листок спаленый грустью не уколет.
В любви сгоревший лаской не обидит.
Мелькнет слеза жемчужным озареньем
И пропадет в толпе забытых дней.

Нью-йорк, 1991 - 1997