поезд 249 250 Санкт-Петербург Костамукша

Шумел толпой бурлящий Питер,
Стояла страшная жара.
Тяжелый пот со лба я вытер
В окошке кассы “Экспресс-2”.

Шум, гам, галдеж, столпотворенье,
Сквозь запах пота и духов
“Иванушек” слышится пенье
И хохот пьяных голосов.

“Мне на Москву один билетик,
На послезавтра, если есть”.
“Есть место, номерок возьмите,
Ваш номер – 366”.

Ох, ничего себе, порядок,
До вечера мне тут сидеть.
Пойду-ка, в кресло я присяду,
Да подремлю немного здесь.

Но тут мой взгляд упал случайно
На одинокое окно,
Где гаснет суета спокойно,
Где просто тихо и легко.

Табличка над окном желтеет:
“Билеты: покупка и возврат.
На поезд 249,
На поезд 250”.

Этих два номера трехзначных
Я не забуду никогда…
Устроив голову помягче,
Я, наконец, закрыл глаза.

***
Июльский день, ужасно жарко,
Людей, машин полным-полно,
И шпиль Финляндского вокзала
Вонзился в небо высоко.

Котомки, рюкзаки, тележки,
И мегафона звонкий крик.
Пути, платформы, люди в спешке,
На штурм вагонов путь открыт.

“Путь восемь – поезд на Сосново,
На Каннельярви – третий путь,
На Выборг – опоздает снова,
На Сестрорецк – сейчас подадут”.

Бегут армады глаз стеклянных,
Снося все на пути своем,
И давят, давят неустанно
Свежеокрашенный вагон.

На место сесть, открыть окошко
И на два дня забыть про все,
Что Питер выжал, и немножко
За пару дней вернуть свое.

“Платформа пять, путь номер десять –
Посадку можно начинать
На поезд 249
На поезд 250”.

Сумка-тележка на колесах,
Светло-зеленый чемодан,
Рыбачьи снасти, смех туристов,
Шашлык, дорожные сто грамм.

Блестят зеленые вагоны
На Солнце в зелени листвы.
!6 домиков зеленых
В лучах небесной синевы.

“Вагон 16, место третье,
У Вас – четвертое купе,
А вам вдвоем проехать вместе
Все эти сутки по судьбе.

Куда Вы, дамочка с ребенком,
Нет лишних мест в этом купе.
Зайдите в третье – там свободно,
Располагайтесь там себе”.

Ждут люди томно, с нетерпеньем
Прихода главного лица,
“ТЭП-70 ” ему названье,
“ТЧ-14 ” – страна.

Пришел и гордо подцепился
К составу длинному… вперед,
Бело-оранжевая сила
Вперед нас с вихрем понесет…

“Вниманье, будьте осторожны,
Настало время отправлять
Наш поезд 249,
Наш поезд 250”.

Солярки запах, дыма черный
Столб в неба взвился синеву…
Составы, здания, платформы
Пошли в обратную сторону.

Звон дизеля, стучит подшипник,
Веселый скрип колесных пар,
Опоры, стрелки, рельсов стыки,
Депо, вагон, сарай, ангар.

Рывок, другой, и все быстрее
Бежит земля из-под колес.
Мосты, дома, и зеленеет
Маршрутный светофор для нас.

Еще платформа, шумный город,
Свои ворота распахнув,
Освобождает нам дорогу
И путь в волшебную страну.

“Девяткино”, и у платформы
Электропоезд голубой…
Обгоним поезд, заведемся,
Помашем городу рукой.

Мост через Охту, рельсы, шпалы
В серый сливаются ковер,
И поезд 249
Вошел в зеленый коридор.

Зеленых елей теней густо,
Сосны зеленой стройный вид,
Береза, тополь, зелень леса,
Зеленый свет – сигнал открыт.

Озер просторы голубые
В светло-зеленых берегах,
И чайка в небе ярко-синем
Вперед сопровождает нас.

Кличет она, и звонким свистом
Ответит ей локомотив,
И лес сольет протяжным эхом
Все звуки в чудный колорит.

А что же дальше? Ну, конечно,
Места заветные пошли.
Любви здесь дом и память детства,
Года, что весело прошли.

Вот, дом знакомый, пляж озерный,
Платформа серая стоит.
“Орехово” – висит названье,
И нежно сердце теребит…

Эх, ностальгия прилетела,
Ну, что ж, полезно иногда
Здесь встретить зрелость, что поспела,
Помянуть юность, что прошла.

Вперед летит наш славный поезд,
Неся в себе вперед людей,
Спешащих вдаль на клич природы…
ТЭП-70, жми веселей.

Свистом высоким, басом низким,
Идя по встречному пути,
Приветствует нас “ВЛ-10 ”,
ТЭП-70 в ответ свистит:

“Друг, что везешь?”, – “Гранитный щебень,
Состав, вагонов в 60,
На ПМС -15 едем
С Кузнечного, уж третий час”.

“А я веду состав зеленый
В гряды крутых Карельских скал”,
И грузовой состав груженый
Нам эстафету передал.

“Сосново” – первая стоянка,
Автобусов, машин не счесть,
И рынка светлая поляна,
Где есть все то, что можно съесть.

Поедем дальше, две колейки
Плавно сливаются в одну.
Зеленого туннеля стенки,
Теперь все ближе к нам идут.

Все чаше на пути озера,
Все меньше дач, больше лугов,
Все тише шепот разговора,
Все больше восхищенья слов.

Вот, шум воды, повисла косо
Дымка в овраге впереди,
И полноводная Вуокса
Воды раскинула свои.

Кварцы, граниты рассекая,
С финских озер бежит она,
Теченьем быстрым омывая
Покой в лазурных берегах.

Грохот небесный, мощный крепкий
Аж стекла в поезде звенят.
Громово – аэродром военный,
Пять МИГов над землей летят.

Еще немного проезжаем,
И все, закончились луга,
Лес реже стал, земля сереет,
Первые блики серых скал.

И выше камни, круче скосы
В брусничных зарослях скала,
И вьет железную дорогу
В стороны все, туда-сюда.

Очень крутые повороты,
Подъемы, спуски, вверх да вниз,
Ушли стволы пушистых елей,
Рябины заросли пошли.

Мигает желтый нам, направо
Сворачивает поезд наш,
“Гранит-Кузнечное” – громада,
Что дух захватывает аж.

Вагоны, краны, тепловозы,
Гранит, карьер, щебенки треск.
Кипит работа и БелАЗ’ы
Скал глыбы возят на раздел.

Кузнечное… отсюда в Питер
Последний поезд убежит…
А дальше?.. Шпалы из бетона,
На них весь путь наш пробежит.

И вновь со звоном, с черным дымом,
ТЭП-70 нас тянет в путь.
С пейзажем летним, чуть унылом
Немного можно отдохнуть.

Вот, по купе соседи наши
Уж завязали разговор,
Сережи, Миши, Тани, Маши,
Денис, Андрей, Степан, Егор.

“Ну, что, зарядим по стакашке,
Да познакомимся уже.
У нас с собою три баклажки,
Закуска тоже – в багаже.

Ну, расскажи, куда путь держишь?
Дела, иль так, душевный зов?
Давайте ж, дернем, и расскажешь,
Что ищешь ты в стране лесов”.

“Я год работал, запах зелья
Промышленного я вдыхал…
Сейчас еду к маме в Маткаселькя,
Давно ее уж не видал”.

“А вы, веселые туристы,
Искатели судьбы своей.
Здесь карабин, рыбачьи снасти,
К озерам, к скалам поскорей”?

“Не говори, нас мегаполис
Не смог вчистую поглотить.
С делами напрочь мы рассорясь
К природе едем погостить.

Есть мест миллион, но сердцу ближе
Те, где прошли наши года,
Скалистый берег Янисъярви
Давно соскучился по нам.

“Дочурка с мамой, Вы куда же
Путь держите, летя вперед”?
“Нас папа ждет, он в Сортавале,
Нас с Юга две недели ждет”.

“А вы-то, сами, что вопросов
Спешите много всем задать?
Ну, что? Ударим по рюмашке?
Куда торопитесь бежать”?

“Вперед, вперед, стоять на месте
Резону никакого нет.
Байдарки, шлем в багажном месте,
На север едем в белый свет.

В Юшкозеро, а дальше реки
Карелии нас унесут,
Пороги, водопады, берег
Скалистый волки стерегут.

Нету здесь слов – здесь видеть надо
Все, что природой создано.
Не передать словами это,
Не хватит в языке слогов”.

Меж тем, наш поезд приближался
К стоянке первой, что стоит
В Карелии – стране озерной,
Куда свободный въезд закрыт.

Гудком протяжным возвещая,
Поезд протиснулся в проход.
В колючей проволоке тая,
Забор всем преграждает вход.

Скала – на ней дымок, кострище,
Туристов смех, гитары звон…
Забор… а дальше леса чаща,
И ни души, лишь вой волков.

“Карелия – всех поздравляю,
Свободу будем мы вдыхать,
Летит быстрей, ее вкушая,
Наш поезд 250”.

“Красиво” скажем, да и только,
Чего ж добавить нам еще?
Мы вырвались вперед далеко,
Бежим мы далеко вперед.

Вот это да! Вот это диво,
Среди лесов густых стоит
Черная каменная глыба –
Черный задымленный гранит.

Вдыхая копоть тепловозов,
Воздух стережет скала.
И лапы елей, ветви сосен,
Рябины и ковры из мха.

Вот, “Хиитола” (“Hiitola”)висит названье,
На русском, финском языке.
Места чужие, но прекрасны
Они, в сердце лежат уже.

“Эй, гражданин, чего так грустно
Направил взгляд ты свой в окно?
Иль с нами тебе ехать скучно?
Что разум твой так заняло?

Гранит ушел, лишь в Туокслахти
Его мы снова разглядим…
Здесь все как в области Ленинградской,
Озера, лес, топкость трясин.

Давай, ударим, поболтаем,
Ты-то, что делаешь в купе?
Ни багажа, ни снаряженья,
Куда путь держишь и зачем”?

“Когда младенец на свет божий
Из чрева матери шагнув,
Способен ли он молвить слово
Даже при знании слогов?

Иль юноша, чувством налитый,
Поймав глазами милой взгляд,
Стоит он тихо, молчаливо,
Ни слова не произнося.

И первый крик из уст ребенка,
И первый вздох у молодца –
Плоды всемогущего страха,
Что сковывает нас тогда,

Когда ступает в неизвестность
Один в всем свете человек,
Когда теряет разум трезвость,
И в сердце стон кладет навек,

Когда в привычной гамме звуков
Оттенок новый восстает,
Когда веселье пахнет грустью,
А грусть та, в нежности плывет.

Плывет, качаясь на просторах,
Не замечая в них преград,
Питая аромат особый,
И звуков дивных крупный град.

Куда? Зачем? Не понимая,
“Вперед!” лишь мыслью одержим,
За облака, что в сердце тая,
Теплом баюкают земным”…

“Ты в первый раз на этом месте?
Отлично знаю как то есть,
Наркотик это поднебесный,
Погибель, слезы, белый крест.

Однажды видевший все это
Из пыли поезда окна
Пробьет свой шелковый путь к свету,
И не забудет никогда,

Как мысль, крученая спиралью
Вонзилась в сердце, впилась в мозг,
Ногам давая расслабленье,
Рукам – лист белый и перо.

Я помню все – всего десяток
Лет было мне в те времена.
Байдарки, снасти, шесть палаток,
Отец впервые взял меня.

Поход по этому же месту,
Что едем мы с тобой сейчас,
В то же Юшкозеро и реки,
Но это было в первый раз.

Впервые я коснулся взглядом
Крутых серых карельских скал,
Впервые я вкусил свободу,
Что шумный город отобрал.

Застыло все здесь и навеки
Здесь воцарилась тишина,
Никто не смеет тронуть вечность…
Все как пятнадцать лет назад.

Единственный, кому открыта
Дорога в чудный дикий сад –
Лишь поезд 249,
Лишь поезд 250.

Туда-сюда спокойно ездя,
Уже пятнадцать долгих лет,
Лишь избранных людей созвездья
Провозит он на Солнца свет”.

А поезд двигался все дальше,
Внимая сладостным речам,
От станции к станции разгоняясь,
От станции к станции тормозя.

И вновь гранит, и вновь рябина,
А справа Ладога видна.
Бухта залива “Туокслахти”,
Платформа также названа.

Еще немного, и уж стали
Дома высокие видны.
По курсу – город Сортавала,
Туда поедем дальше мы.”

“Ну, мы на выход, было очень
Приятно с вами поболтать,
Вон, дом наш, в окруженье сосен,
Давай, давай, пора вставать”.

“Ах, Сортавала, этот город
Совсем на Питер не похож,
Нет труб коптящих от заводов,
Нету промзон, пейзаж же схож

С лесной поляной в полукруге
Утесов каменных громад,
И синем озера просторе,
И ветер запахом богат”.

Вновь скрип колес, шипит компрессор
Спуская воздух в ЭПТ
По стрелкам, извиваясь быстро,
К платформе поезд подлетел.

“К платформе первой, целым часом
Сумел сегодня опоздать
Наш поезд 249,
Наш поезд 250.

Двадцать минут ему стоянка,
Чтоб отдохнуть, затем бежать
По коридорам стен зеленых
И мысль легко опережать”.

“Сейчас заправят тепловоз наш,
Второй подцепят и тогда
Бежать нам станет веселее
Навстречу ветру, а пока

Смотри вперед, увидишь точно
Такое чудо в первый раз,
Вот лес, и в зелени уклончик,
А вот и путь петляет наш.

По обе стороны деревья:
Березы, сосны, ель, ольха,
Сплелись единой крышей ветви,
Мощью стволов стоит стена.

Кто говорит, что нет в Карелии
Туннелей сквозь громады скал?
Вот он – живой, зеленый крепкий,
Прочнее всех бетонных свай.

По дну туннеля километры
Стального полотна лежат.
И ливни сильные и ветры
К земле стекают по стенам”.

“Все тот же страх сковал мне голос,
Все он же мне слезит глаза,
Все также слышу, как зовут нас
В даль тьмы шальные голоса.

А все ж, здесь даже интересно,
Все необычно и легко,
Как будто окунулся в детство
Напастям жизни я назло.

Помнишь, нам мамы всем читали
Про домик пряничный в лесу,
Что с леденцовыми окнами,
И вафли-ставни на ветру?

Вот он, сейчас стоит пред нами
Переливая солнца свет.
Вокзальчик в старой Сортавале,
Милее, краше в свете нет”.

“Да, город старый, семь столетий
Стоит в скалистой бухте он…
Толчок… осталось две минуты
До отправленья – все в вагон”.

“Вниманье, северным туннелем
Уходит время догонять
Наш поезд 249,
Наш поезд 250”.

И снова тронулась платформа,
И домик пряничный назад
Поплыл спокойно, ослабляя
Шум города в густых лесах.

“Взгляни на карту, друг-попутчик
В то место, едем, где сейчас,
Длиной в десятки километров
Здесь перегоны встретят нас”.

“Неслабо мы уж разогнались.
Смотри, лишь только дым летит.
Два тепловоза за нас взялись,
Их дизель свищет и гремит.

Столб телеграфный, черный, дряхлый
Упал в расщелины камней.
А где столбы сигнализации,
Что путь нам кажет средь ветвей”?

“Здесь все не так, все непривычно,
Этим и тянет край меня,
И полуавтоблокировкой
Дорога здесь оснащена.

Всего лишь пара светофоров
Указывает дальний путь,
На вход на станцию – зеленый,
Зеленый выход светит путь.

Раз в пару дней один лишь поезд
Покой глуши спешит отнять,
Лишь поезд 249,
Лишь поезд 250.

А надо ль больше? Нет, конечно!
Смотри: озера, лес, река,
Гора, скала, брусника, сосны –
Здесь дико, ну а вот она,

Черной змеею извиваясь,
Пронизывая карты лист,
Железный путь лежит, петляя
Вправо да влево, вверх да вниз”.

“Смотри-ка, правда, вот не думал,
Что мест так мало здесь живых…
Но почему? Здесь так прекрасно,
Как можно взор не обратить”?

“Сарай, десяток километров
Зеленой краски на листе,
Развалина, обитель скитов,
Пост путевой стоит во мгле

Болот, трясин, лесов дремучих,
Смотритель – добрый старый финн
Живет один здесь лет десятки,
За ходом поездов следит.

Длинной карельской темной ночью,
На Янисъярви, средь камней
Его деревянная лачужка
Льет тусклый свет на сталь путей.

Тот свет старинной керосинки
Похож на яркий солнца свет…
Днем солнце землю согревает,
А ночью керосина свет.

Два желтых, красный и зеленый,
Стая волков, да птичий крик
Смотрителя сопровождают
Его недолгий тяжкий век.

Вот, отворит он дверь скрипуче,
В метель с коморки выйдет он,
Собак погладит и посмотрит
Вокруг себя со всех сторон.

Его деревья окружают
И кланяются вслед ему,
Вперед во тьму высвобождают
Дорогу другу своему”.

“Опять тот страх меня пленяет
Сейчас представил я себя
На месте этом в Янисъярви…
Боюсь и жажду я туда.

Ему не страшно в этом мире?
Жить в окружении теней,
Законы волчьи дикой жизни,
Что может быть еще страшней”?

“Он не боится – это точно,
Тот дикий мир – его ковчег,
А лампа-керосинка – солнце,
Что светит ярче в дождь, да в снег.

Тоска смятеньем жжет, конечно,
Не сразу диким же он стал,
Любовь была, и было детство,
Где мяч с мальчишками гонял.

Событья, люди нас хоронят,
К грехам высоким сильна страсть…
Единственным ему спасеньем
Есть поезд 250.

За километры замечает
Знакомый лунно-белый свет,
За километры слышит, знает,
Что поезд движется во тьме.

Бегом в коморку, поправляет
Ушанку на седой главе,
Тулуп зеленый одевает,
И жезл берет в правой руке.

Светлеет мягко, постепенно
Вагоны можно разглядеть,
И тепловоза вдаль прожектор
Все ближе распыляет свет.

Включает красный, три коротких
Дает сигнала машинист…
И вверх рука – жезл бело-красный,
С шипеньем поезд тормозит.

Лишь семь минут стоит здесь поезд,
Лишь семь минут есть для того,
Чтоб одиночество поправить,
С людьми общенья найти чтоб.

А дальше он идет спокойно
Мимо состава с фонарем,
Проверит автосцепку, буксу,
А сам глядит наверх тайком.

А вдруг откроется окошко,
Иль скрипнет у вагона дверь,
Надежда вырастет немножко
Общение найти теперь.

Нечасто люди здесь выходят,
Нечасто людей встретишь с ним…
В вагоне говор, люди ходят,
А на платформе он один.

Пройдет он в первый раз тихонько,
Поднимется душа его.
Второй раз, и немного грустно
Не уж не выйдет так никто.

Ну, в третий раз, авось удача
Сегодня будет у меня…
Нет, снова, время уж поспело
Ему стать здесь, их отправлять.

Длинный гудок, зеленый с белым
Жезл надо бы сейчас поднять…
Не идет рука, опять подавлен,
Душой печален он опять.

Зеленый быстро он включает,
И трогается поезд в путь…
Смотритель запахи вдыхает
Солярки, креозота… жуть…

Лишь две собаки верой-правдой
За ним проходят в даль смотря.
Глушь, тьма, и белым покрывалом
На рельсы стелется пурга.

Три огонечка красных быстро
В пурге поднятой поблекнут,
Затем исчезнут с поворотом,
Затем погибнет и весь звук”…

“Но ты-то, ты-то с ним общался?
А разговаривал о чем?
Что сделало таким несчастным
Его – служаку, и зачем?

Он жив? Здоров? Его мы можем
Сегодня ночью повидать?
Хоть пять минут, хоть семь, хоть восемь,
Вопросов много есть задать.

Куда? Зачем? Откуда родом,
И как попал он в край лесов?..
Ведь истина же где-то рядом…
Понять! Понять без лишних слов…

Нам долго ехать-то осталось
До будки чудо-старика?
Когда сказал ты, показалось,
Что я суть правды разгадал”.

“Хелюля, Рюттю, Кааламо,
Вот, Маткаселькя, Алалампи,
Немного ехать нам осталось,
Позволь, напомню я тебе:

Единственный, кому открыта
Дорога в чудный дикий сад,
Лишь поезд 249,
Лишь поезд 250.

Туда-сюда спокойно ездя
Уже пятнадцать долгих лет,
Лишь избранных людей созвездье
Провозит он на солнца свет”.

“О чем ты, разве есть сомненья
Мы ли те звезды, что должны,
Ценить, любить, смотреть и видеть,
И в тот же час быть не нужным.

Признаться, сам я часто думал,
Что нет возможности понять
И отделить враз тьму от света,
И грусть над радостью поднять,

Уродство с красотой навеки
По разным партам рассадить,
Добро и зло, мягкость и грубость,
Себе, в финале угодить.

Перед поездкой сон я видел:
Наш поезд мчится, что есть сил
В туннеле светлом и заметил
Конец его я впереди.

Туннель не тот, что в передачах
Про мир загробный ты видал –
Другой он, кольца формы круга,
И белый свет везде блистал.

Да, лунно-белый, что смотритель
Никак не может пропустить,
Тот лунно-белый, где обитель
Всех красок ярких будет жить.

Не видел рельс я под вагоном,
А как же поезд наш бежал?
Мы мчались вниз, и по спирали.
Конец ужасный всех нас ждал.

Конец туннеля приближался,
Все ближе к нам он подходил,
Никто совсем и не боялся,
Народ вовсю гулял и пил.

К стоп-крану быстро подлетел я,
Раз ручку дернул и другой.
То ль отключен он, то ль сломался –
Реакции нету никакой.

Я в панике мечусь, пытаюсь
Двери открыть, разбить стекло…
Разбилось, только не стараюсь
Я быстро выпрыгнуть в окно.

Во-первых, некуда мне прыгать,
Туннеля стенки близко к нам:
Разбиться вмиг, и не увидеть,
Что за туннелем скрылось там.

А во-вторых, желанье видеть,
Как распадется белый свет
На гамму радуги красивой,
Что засверкала впереди.

Вернулся здесь в вагон я быстро,
И сразу выглянул в окно…
Конец уже был очень близко,
К паденью я почти готов.

И вот, пришел момент заветный,
Внезапно, стойкость потеряв
Наш поезд вылетел вниз в пропасть
Воды струю насквозь проняв.

А света белого потоки,
Что из туннеля в водопад
Врезались, тут же распадались
На разны радуги цвета.

Красный, оранжевый и желтый,
Зеленый, синий, голубой,
И фиолетовый закончил
Семь цветов спектра надо мной.

Красный огонь, что жжет нещадно,
Оранжевый в лесу закат,
Желтый песок пустыни знойной,
Зеленый свежий лист куста,

Синее море, мощным валом
Стальные топит корабли,
И голубое небо марта
Совсем немного ждать весны,

Цвет фиолетовый – фиалка…
В надгробье корнем проросла,
Последний сок у человека
В бутон свой яркий забрала.

Все, полно, нет сомнений больше
В цене познания греха,
Секунд назад отсчет начнем мы…
По курсу – черная земля”…

“Вот именно, цвет белый всякий
Как цвет добра истолкует,
Не будет думать и секунды,
Что белый свет в себе несет.

Смесь, грязь, помойка и микстура,
Вот так, двояко понимать
Нам надо вечные понятья,
И красоту в жизни познать”.

“Мы едем здесь, вокруг красиво,
Лес зелен, и во мху гранит,
Дым тепловоза гармонично
Со свистом душу теребит.

А в лесу он – старый смотритель
Живет здесь пять десятков лет,
И ненавидит он все это,
Спасенья никакого нет!

Где истина? И что прекрасно
На самом деле в мире есть?
Грех главный Евы и Адама
Есть у любого на душе.

Добро и зло познать навеки,
И в помощь истину искать
Нам поезд 249,
Нам поезд 250”.

“Слышишь гудок? То – Янисъярви,
Вон, берег озера вдали.
Как раз, сейчас в сумерках вечерних
Его деревянный дом стоит”.

“Где”? – “Там”! – “Не вижу, сильный ветер
Слезит до боли мне глаза”.
“Оставь, нам не познать во веки
Отличие добра от зла”.

“Вон светофор”! – “Где”? – “Вон, зеленый
Нам светит через сильный град” –
“Входной, а что за ним? Ведь красный?
Стоять смотритель нам велит”?

“… Зеленый” – “Не бывать такому!
Лачужку видишь у путей”?
“Да, вон стоит деревянный домик”,
“А свет идет?! Идет ли свет”?!!

“Не вижу, правда, как в тумане”!
“Уже наш поезд тормозит,
Уже прошли входную стрелку,
Там с жезлом кто-нибудь стоит”?!!

“Нет никого, а нам зеленый”,
“Не может быть… и света нет”,
“Где же он, тот, кто нам поможет”?!
“… Нет его… нет” – “Нет его… нет”.

Платформа серая стояла,
И ни души, и никого…
В лучах зеленого сигнала
Вагоны, сосны, тепловоз.

На смену черной туче с градом
Облако белое пришло,
И с лунно-белым цветом ночи
Ночная радуга взошла…

***

“3 66 – очередь Ваша
Идти билеты получать”.
Вот это да, уснул я крепко,
Глаза лень даже открывать.

“3 66 – Вы подойдете?
Иль Вашу очередь отдать”? –
“Бегу-бегу, одну секунду
Прошу лишь Вас я подождать”.

Работа ль, истина ль дороже?
Не знаю, мне то не понять.
Включу я сердце, и подскажет
Как правильно мне поступать.

“Вам до Москвы? Плацкарт устроит?
Есть, правда, место и в купе,
Но будет несколько дороже,
Ну, выбирайте же уже”!

Москва?! А что в Москве мне делать?
Нет… там мне нечего искать!..
“На поезд 249…
На поезд 250”…


                05.08.2002-24.02.2003