Сборник Лучезарный транс

Здесь собрана часть стихов разных лет,
какие-то стихотворения были опубликованы
под псевдонимами: Зуав, Titus, Зейнаб, Никон,
Приятный, Уальденс и др.
Под некоторыми стихами указана дата первой
публикации.




 * * *


Волчонок с короткою стрижкой -
Певунья средь солнечных кос!
Наверно, мной выпито слишком
Вина, что до рта не донёс.

Внезапность твоя так стыдлива,
Насмешка - лизнувший укус!
Волчонок, ты страшно красива -
Как тьмы белоснежной искус.

Упрямство тропы нашей зыбкой
В бараний ли скрутится рог?
Волчонок, ты - молний улыбка
И грома ночной шепоток.

Наверно, пригублено слишком
От маково-рдеющих грёз.
Певунья с короткою стрижкой -
И немо кричащий вопрос...


Впервые опубликовано
11 октября 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




ЛУЧЕЗАРНЫЙ ТРАНС


Осуждён я любить проклинающий искренность праздник,
Обнажённою жертвой распиная неспетый восторг...
Ты, пощада моя! с беспощадно неспешною казнью -
В озорных пируэтах - феерический вытерпи торг!

Чистота твоих глаз беззаветней снежинок в июне.
Ты бела, как румянец первозданно-нагого стыда.
Утончённый задор грациозных в грехе полнолуний -
Ни одной из принцесс не сравниться с тобой никогда!

Чёрный дрозд алым днём!
Взмах ресниц бьёт жарком бриллиантов!
Наша терпкая ночь вспыхнет радугой вкрадчивых зим...
Исступление даст истекающих кровью талантов
Нам в сплетении уз стать концом и началом одним.


Впервые опубликовано
20 октября 2002 на сайте
http://www.ostrovok.de




ОПАЛОВЫЕ ГУБЫ


На глянце губок отпечаток -
Как будит он во мне мольбу!
Незолотой горит початок,
Отдав в заклад мою судьбу.

Лукавой бестией налитый,
Мне дарит вкрадчиво бокал
Рот вампом выросшей Лолиты
И вертикальных губ опал.

Передо мной ночное устье
И лунный лоск в зените дня.
В любви с пронзительною грустью
Клянусь тебе я, западня.




КОГДА ИНЕЙ ЖЖЁТ


Звал тебя я той первой зимой,
На ветвях иней тлел бахромой,
И я греющий нежно тюльпан
Покупал по пути в ресторан.

Помнишь, нам телефонный звонок
Подарил вдруг интима мирок?
Счастьем терпким, как тел маета,
Ты поила меня изо рта.

Я просил у тебя десять дней
И, конца страстной скачки пьяней,
Видел, как под коньяк и суши
Мы с тобой начинаем грешить...

Чем купить мне ту зиму у сна?
Дивной кожи твоей белизна,
Продлевая мою маету,
Холодна к исступлённому рту.




МАРГАРИТА ГЕНРИХА ГЕЙНЕ*


Отчего я не знал, вскрыв твою бандероль,
что меня так потянет в разврат?
Как нарочно сыграть Heine* русского роль
в замок свой приглашал меценат.

Я с собой прихватил, что прислала ты мне:
к сказке фиговым льнувший листком -
твой платок её власть в поэтичном огне
для меня сохранил целиком.

С шиком убранный зал полон был орхидей,
гости брали с подносов вино.
Я представил тебя здесь посланницей фей,
кого Heine воспел озорно.

В обаянье поэз мнился секс групповой
вальсом сказок в волшебном лесу...
И чарующе сладок платочек был твой,
промокнувший желанья росу.




РИСТАЛИЩЕ СТОНОВ


Подкуп открыл мне лазейку в ограде,
В сад проскользнул я под груши и сливы.
Ночь трепетала восторгом пугливым,
Угля черней - тайны щиплющей ради.

Шелестом трав захлестнуло полянку,
Где, вызов бросив издёвке заклятья,
Пьяно забились в трезвящем объятье
Я и от слежки злорадной беглянка.

Дерзкой мелодии пойманным всплеском
Мнилась ты мне в закрутившей горячке -
Манкая в боли запрета гордячка
С глазками, полными влажного блеска.

Зубки, кусая, меня доводили
До сладострастных безумств поклоненья.
Слыша в тебе властный голос томленья,
Звал я к нам ауру нежных идиллий.

Сад обступал нас, дразня урожаем,
Мёдом манили и сливы и груши,
Роскошь земная смущала мне душу -
Терпкую прелесть в тебе обнажая.

Личика чуя румянец рассветный,
В дрожи твоей я тонул благодарно -
Мраком взлелеянный светоч коварный,
Плоти взыскующий выбор заветный.




ПРИЩУР ТЕХ ГУБ


В Монпелье катил я с польской парой,
Протянул мне банку пива пан:
"Потерпи, и рай ночного бара
В явь из грёз вернёт панёнки стан".

Я ласкал, от губ спасая плёнкой,
Снимок твой, где утончённый стих
Блещет, мчась раздетою панёнкой
К шепотку в объятиях тугих...

Зашепчи мне снова об интимном,
Покажи кокетства высший класс -
Ручкой вдруг в дразнении взаимном
Скрыв прищур с безжалостным: "Я пас!"

Ты и я в бистро у автострады.
Пуст стакан, отдав избыток грёз.
Фотки явь чуть приоткрыла взгляду
Уст прищур, не отнятый всерьёз.




СКАТЕРТЬ ПОД ПИХТАМИ


Был пикник затянутым прощаньем,
пахло хвоей и горелым жиром.
Нёс костра дымок нам обещанье,
что в огне с тобой пребудем живы.

Нас однажды бросило друг к другу:
птичьих два пера под облаками,
сеть влюблённых оплетала туго,
обжигались мы любви глотками.

Я ловил твои губами пряди,
обалдев от наших поединков, -
ранясь в искупительном обряде,
кровью плавил режущую льдинку.

Ты моей груди касалась грудкой,
вскидывая руки мне на плечи...
Извратившей клятву прибауткой
осчастливил нас прощальный вечер.

Милость милой - голому рубашка -
жгла в палатке, полная серьёза.
Замер стон отмеренной поблажкой,
был пикник затянутым курьёзом.




LA MAREE HAUTE


У моря, где берег скалистый,
я в группе фанатиков истых
борьбы с интригами земшарных гидр -
за тебя пил пенный сидр.

Быть может, представишь меня ты
на вилле, по случаю снятой,
и то, как в тонком озорстве нежна,
ты была мне там нужна.

Когда, отпечатав листовки,
сняв смазку с последней винтовки,
давала группа мне открыть notebook,
обнажал тебя взмах рук.

Придя в спальню с видом на сушу,
смущал я внушением душу:
что, ножки вскинув и на грудь отжав,
ты сулишь разгул забав.

Я в ласках не знал передышки
и родинку ниже подмышки
(целуя спинку) языком дразнил,
а банан мой тёк и ныл.

И ныне, друг к другу жестоки,
мы тонем в банановом соке.
Тебя, нектарную как никогда,
я молю о жгучем "да-а!"




ГЛАЗА КАПРИЗА


Блик апреля в грань сапфира
заглядевшись, стал тобой.
Овесененные лирой,
чувств упьёмся наготой.

Дар бессмертить слов биенье
так узорен у тебя!
Дай пьянеть мне в поклоненьи,
власть щипков твоих любя.

В жгучей неге грациозна,
твой талант изграциозь -
вздох верни мне, виртуозно
сдвоив скачущее врозь.

Замерев в ладу с экстазом,
кончим паузой разлук,
выпьем судорожно разом
терпкий мёд коктейля мук.




MARGE ELEGIO


Коктейль густо-розов: водка, игристое,
сок зелёных лимонов, сироп.
Твои пальцы и ножка бокала.
Топ белоснежный и бело-пунцовый цветок.
Ты ступаешь по залу -
неотразимо красноречие бёдер!
В сад на лужайку, час ночного полива.
Веером струи. Какой фон для фигурки!
О, обернулась - но смотришь в зал мимо...
он песенкой вяжет о парочке в Андах:

"Погонщик мулов и гордячка,
И близкий яркий Орион!"

Твой стан эластичный
грациозно
чуть вправо и влево,
твой взгляд на меня, в долю мига -
туда, где полы пиджака врозь.
Взгляд упёрся мне в грудь,
но ты видишь...

Мелодия - танцующий магнит:

ти-А ти-А ти-А текила
о пуп-пи пА она и он.

Неодолимо тянет встать вплотную.
Ты произносишь:

- Мне грустно.




НЮ НА ПАНБАРХАТЕ


Мы в келейный покой кабинета
Входим, ворс попирая ковра.
Тягой стыдные вызнать секреты
Нас бесстыдно смущает игра.

Попка Ваша под шёлком тугая.
Поддеваю я пальцами ткань -
Вам теснящие снять помогая,
Взять готовясь медовую дань.

Помассировав чуткое место -
Для тебя, покрасневший жених,
Я дразню нетерпенье невесты,
Тормозя между губ наливных.

Тело лёгкое дрогнуло звонко,
Словно скрипку хлестнули бичом...
Смена позы из прихоти тонкой -
Нега розы под солнца лучом!

На пурпурном панбархате ложа
Вы кобылкой подкинули круп
И, сверкнув снежно-сахарной кожей,
Жеребиный встречаете влуп.




ПРИШЕЛЕЦ СО СПИЧКАМИ


Можно вам признаться в славном чувстве,
о котором говорится многим?
Но как мало знают об искусстве
разнимать у недоступных ноги.

Вне пригрева власти и почёта
грязь с подошв стирая о порожек,
коробок пощёлкав, безотчётный
зуд я запаляю между ножек.

Твёрдостью две ягодки наполнив,
предвкушеньем входа наделяя -
девушку я, раб каменоломни,
растлеваю лаской негодяя.

В позах вызывающе циничных
дам изведать исступленье случки,
стать во вкусах дерзко необычной,
щедрой на сюрпризистые штучки...

Я себя в напряге не жалею
и молю, чтоб вы, об этом помня,
прилагали мерку Галатеи
к скипетру раба каменоломни.




В ШУБКЕ И БЕЗ


Тайну пряча в спектакль, мы в нём побыли
Должниками греха друг для друга.
Вы в накинутой шубке под соболя
Изгибались тростинкой упругой.

Локон падал на бровь, голой попочкой
Начинали играть Вы небрежно,
Я, влюблённо склонясь, гладил стопочку,
Выносил муку плоти мятежной.

Расставляли Вы ножки, но устьице
Прикрывали смешливо платочком:
"Буду так, пока он не опустится!" -
Я щипал Ваши задние щёчки.

Оборвало спектакль касаньице -
Им безудержно сладко волнуем,
Я, прильнув сзади к Вам, приосанился,
Жаждя стыдным смутить поцелуем.

Но томиться устала розеточка,
Ваш был жест столь прелестно горячим...
Нас спаяли - моя вамп-поэточка! -
Скачки ритм и удары с отдачей.




В ДОЛГУ У ПРИЛИЧИЙ


Ревниво и страстно следил я за Вами:
Вас пена, клубясь, облекла кружевами,
И ванной властитель душистый парок
Пригревом любовь обеспечивал впрок.

Доверчивость в нервной фигурке сквозила,
Её наготы утончённая сила -
Под душем изысканно мучить тела -
Меня одуряюще больно звала.

Я знал, что Вы помнили ласки другого...
Казнясь в мазохизме отчаянья злого,
Молил, плоть руками от Вас заслоня,
Сказать, чем и в чём был он лучше меня.

Вы мило надулись, ответив надменно:
"Ах, право, разгадка для вас вожделенна!" -
И, встретив лицом жаркий душа напор,
Мне дали втянуться в рискованный спор...

Под ливнем горячим целуя Вам спинку,
От шейки до копчика скользкой тропинкой
Я нёс ожидания дремлющий взрыв,
Счёт пряным секундам развязно открыв.

Вы бросили ножки, даря мне промежность,
В предельный размах под глубокую нежность.
Вбивал я вопрос и остался польщён:
"Во всём вы, как он. Но нельзя ли ещё?"




ПЬЯНЯЩАЯ MARIE CHANSON


Лес Булонский и Монмартр,
Для меня вы - грустный театр.
Синих глазок обещанья
Не встречают пониманья.
Грациозный поворотик,
Приоткрытый влажный ротик
Не возьмут меня в полон -
Я люблю Marie Chanson!
Против скрипки - мой смычок.
Десять евро - на пари...
Подведи меня толчок -
Нет второй такой Marie!
Иронична, комильфотна*!
Я в иных объятьях плотных
Покупной случайной связи
Повторю опять в экстазе,
Выжимая мой лимон:
Я люблю Marie Chanson.

*верная правилам светского
приличия


Впервые опубликовано
12 августа 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




СТЕБЕЛЬ НА ЗАРЕ


(Второй вариант)


Почему я так робко влюблён -
Вопреки диким толкам молвы,
На диване с нагою Chanson
Остаюсь, как и прежде, на "вы"?

Ножку курицы в блёстком желе
У постели оставил гарсон;
Льёт на ножки свои божоле
Обольстительно злая Chanson.

Ей шепчу: "Я погублен вовек -
Сколько б с уксусом устриц ни есть,
Превращает души Вашей снег
Стихоперлы в банальную лесть".

Может, видом я тот же Фанфан,
Заедаю рокфором шабли,
Но сердечных побед чемодан
Унесло, будто лодку в отлив.

Что мне вкрадчивость тайн Тюильри,
Что мне бархатный шарм Фонтенбло -
Если взором смущённым Marie
Не уколет Тюльпану стебло?




СТО ДНЕЙ*


В каждой войне есть свои Бонапарты.
Может быть, есть и зуавы? На войне
в Приднестровье летом 1992 года один
зуав точно был.


«Зуавы (среди которых даже и в сороковых
годах мало уже оставалось воинственных
туземцев племени зуа-зуа, давших им свое
имя, а больше парижан отчаянной жизни,
возлюбивших военные опасности) предоставлены
были самим себе».
С.Н.Сергеев-Ценский. Севастопольская страда.



К звёздам взлёт, как тебя превозмочь,
в локтя сгиб упирая приклад?
Отворялась в ничто эта ночь,
а казалось, что в сладостный ад.
Хмарь несло от Союза руин,
наградной догорал наш реестр.
Нам ударили в спину свои —
уходившим в окопы за Днестр.
Ни к чему нам святая купель,
ни СС не любя, ни ОАС**, —
я влюблённо поймал, колонель,
Ваш разяще-шикарный приказ!
Поцелую подставив висок,
нежной дамы коснулся лишь чуть —
жаркий в медной рубашке сосок
прососал сладострастно мне грудь.
Боже, я только мимо стрелял,
Твой случайный хреновый зуав...
отчего столько кровью пиал
полнит лёгкое, в дойке устав?
Кашель рвёт жизни нить в кутерьме
к вожделенной победе рывков.
Колонель мой томится в тюрьме.
Боже, дай нам ту сотню деньков!


*Знаменитые 100 дней - время правления
Наполеона после возвращения с острова
Эльба до поражения в битве при Ватерлоо.

**Секретная армейская организация (OAS
 — фр. Organisation de l'arm;e secr;te) —
ультраправая националистическая
террористическая организация,
существовавшая во Франции во время
Алжирской войны (1954—1962).




ЖГУЧИЙ СВОД


Войны расцвёл розарий по Днестру,
Влагала зло холодная путана
Сосцы любви в сквозные наши раны,
И бог огня нас обрекал костру.

Сластил нам кровь лукавый промедол,
И образ твой в недостижимом мире
Стал лёгок честной лаской харакири
И зовом губ скрываемых тяжёл.

Мне не прийти в далёкий твой уют
Влюблённо-жадным, в аромате гари...
Но нежный бред твои ладони дарит,
И губы губ прикосновенье пьют.

Услышь, как вихрь целует облака,
Как бьются в свод больного счастья крохи!
Узнай меня в твоём невольном вздохе -
И в плаче губ замрёт моя рука.




DEBUSSY: CHILDREN'S CORNER


Была подросточком ты в путаную пору,
когда военный в кабаке осел оркестр,
наживы дух струю свободы сбил напором,
и, напирая, берега сдавили Днестр.
Он брызнул кровью в тесноте жестокой сшибки!
Открылась биржа под названием война:
кто делал деньги, кто карьеру, кто - ошибки.
Надеждой розовой жила не ты одна.
Меня, страдальца, лаской баловал Тирасполь...
С сестрой в палату принесла подарки ты -
и поселилась между ранеными распря,
сгустив пары немилосердной маеты.
Я знал близ госпиталя в зелени беседку -
вошла ты первой с милым возгласом "merci!"
Провинциальную я видел малолетку,
а ты слыхала о Мюссе и Дебюсси.
Я потрясённо получил толчок в обратку,
и неожиданностью не было уже,
что понимаешь выраженье "в шоколадку"
и прелесть тонкую словечка "бланманжэ".
Мы брали счастье одинаково бестактно,
желая бешено его смертельных доз:
зуав и девочка в эксцессе многоактном!
Разврат и нежности крутой апофеоз.




ТОРТ "ВАТЕРЛОО"


Я безумел тобой, приднестровское чёрное лето!
Я, прищурясь, глядел в твой оскал вдоль ствола карабина.
Закопчённым был мой брито-глянцевый череп брюнета,
И с венком или без - ожидала ли, нет Коломбина?

Ты звало за собой, лето, в жаждущий кратер вулкана,
Я тебя настигал, утопая в пыли бездорожья,
Каждый шаг торопил вспышку боли и вечность нирваны -
Но растаял вулкан. Или им притворялось подножье?..

Что мне, лето, в твоём исступлённо-залюбленном пекле?
Нам вина на двоих оказалось для ночи так мало...
В холодящих лучах маки губ твоих грустно поблекли,
И неистовых жажд безнадёжно война миновала.

Мы в разводе с тобой, проигравшая пленная слава!
Я, прищурясь, тяну чары дымные травки целебной.
Грехотворниц игре ныне отдано сердце зуава -
В синеватых клубах белизной манят бёдра волшебной.




БРИТВА СКОРПИОНОВЫХ РОС


Ты пропала бусинкой росы
В грусти недосказанной левкоев.
Скорпиона жалящей косы
Я бужу влюблённою рукою.

Девочкой остался Андижан
В памяти с урюком и хурмою.
Плач хмельной какого же рожна
Мушку со щеки твоей не смоет?

Правый твой был просто бугорок,
Левый я прозвал "килиманджарчик"*...
Вызрел распустившийся жарОк**
В мраком угрожающий пожарчик.

Не любитель я рисковых драм,
Не кричу слезьми по нежной были:
Мой порыв к нетронутым цветкам
Ваши бы бездумно загубили.

Задремал зловещий скорпион,
Но упрёк не спит в огне вендеттном:
Не полез тогда я на рожон,
Застеснявшись участи бездетной.

Бритвой посверк аспидной косы -
Так безгрешно полночь беспокоя! -
Пишет мне в изломинках косых
Долю отцветающих левкоев.


*От Килиманджаро (гора в Восточной Африке).
**Подразумевается цветок "троллиус"
(купальница, жарOк).


Впервые опубликовано
3 ноября 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




CHANSON D'UN AGRICULTEUR


"Весна. С любовью смотрит
и пугало в поле"

Исса


Зрачки бесстрашные изюмистой шатенки,
Их мятно-приторный дразнящий холодок...
Я стал пугливым, и язык без горькой пенки
Грустит, как в сахарном оплыве фитилёк.

Приди же, пугало, со щёлочкой прищура!
Покарауль, пока посплю я на меже:
Стада безрогие от ласкового "чура"
Насторожатся в похотливом кураже.

Я, почивая, твой почувствую мизинец,
Пусть ноготок царапнет остренько мне грудь —
И сердце станет наипервой из гостиниц,
В которой пугалу захочется вздремнуть.

Зальёмся по уши соитий птичьим млеком,
Телами буйствуя в постели травяной...
О, где ты, пугало, в цилиндре и со стеком?
О, где ты, стопочка, омытая росой?


Впервые опубликовано
2 апреля 2002 на сайте
http://www.ostrovok.de


 

БУКЕТ АЛИСЫ


На уроке нам про биссектрису,
То да сё и как будто про катет...
Мы с тобой, любопытной Алисой,
В Зазеркалье сегодня покатим.

Мы из школы придём, бросим книжки,
Долго будешь толочь воду в ступе,
Наконец-то приспустишь трусишки -
А потом и совсем переступим...

Стало зеркало шире ли стенки?
О, как много таилось в букете!..
Нежно глажу худые коленки,
Слыша: "Самый... мой самый на свете!.."

Упорхнут наши ранние годы,
Как архаика сгинут пластинки,
Новый строй явит счастье народа,
Расцветёт кипарис на Дудинке.

Но рубцом смежит память разрывчик:
Не забуду портфель я и книжки,
Твой за кресло заброшенный лифчик
И морковного цвета трусишки.




ДОЛГАЯ УЛЫБКА ГЛАЗ


Фавн бродил средь лавров одинок,
Перед ним сверкни вакханки тело:
В медленных движениях точёных ног
Прелесть вожделеющая млела.

Плавный танец в чащу увлекал,
Зелень листьев льнула к бёдрам жарким...
Дева, возведя взор к облакам,
Грациозно выгнулась подарком.

Маки украшали ложе трав,
К ним припала гибко чаровница,
В обещанье длительных забав
Гладила ладонью поясницу.

Бешено щекочущая страсть
Заиграла в каждой жилке фавна -
Острою борьбою тешась всласть,
Уклонялась дева своенравно.

Чуткие округлости дрожа
Ищущий огонь тычков сносили,
Но езды желавшая узда
Понукала сдаться сладкой силе.

То, что напирало невпопад,
Подчинилось ручки мановенью -
И, взъярив боренье во сто крат,
Жажды мёд излился утоленьем.




СЕЗАМ


Средь грехов и соблазнов
Я влюбился и плачу.
Был я в связях развязный -
Но теперь всё иначе!

В мой возвышенно-жаркий
Романтический храм
Залетела подарком
Тайна слова "Сезам"...

Опьяняюще-плотский
Лик двух сладостных лун
В дивно-трепетном лоске -
И подвижен, и юн -

Не явился ль обманом
К обожжённым губам?..
Жадный к лакомке пряной
Встал с мольбою "Сезам!"


Впервые опубликовано
29 сентября 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




ПУЛЬС ЦВЕТКА


В винный я бочонок
Сок налью алоэ:
Явится волчонок
Горечь пить со мною.
Мой невинноокий,
Томный и лукавый!
Уж неодинокий -
Я сосу отраву...
Не желаю - грубо,
Не хочу и лада.
Блещущие губы -
О, как вас мне надо!
Поведи на царство,
Где цветёт алоэ,
Где таятся яства
Ветреного зноя.
Пусть бы ландыш чистый
Ножка попирала!
Хищник бархатистый -
Дар для пъедестала.
Я склонюсь по-рабски -
Прикажи, волчонок! -
Выпью без опаски
Пустоты бочонок...


Впервые опубликовано
27 октября 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




ЗЫБЬ БЛАЖЕНСТВА


Вы простите мне вздор -
слишком крепок ликёр.
Вижу я Ваш ажурный чулочек
и string-tanga
сквозь розовый флёр.

Дуги бровей
угля черней,
а атлас
Ваших бёдер скульптурных
сладкой
пудры пасхальной белей.

Бухта, челнок.
В чувстве глубок,
я лишу Вас
фривольных string-tanga,
от свечи запалю фитилёк.

Губок опал
тронул коралл...
Я беру Вас,
слегка удивлённой
лаской льстивых моих опахал.


Впервые опубликовано
15 августа 2002 на сайте
http://www.ostrovok.de




ЗЕФИР У ГУБ


Чуть розовый сахар азалий
Сырая сосёт тишина.
Уста-лепестки мне сказали,
Что чаша нектаром полна...

Дурманом цветущих магнолий
Влечёшь в омут ночью и днём -
Моя золотая неволя!
Ледок над кичливым огнём!

Задор жарко-алых камелий,
Капризный намёк на запрет...
Дразнящий вопрос: неужели
Подправим словцо "менуэт"?..


Впервые опубликовано
9 апреля 2002 на сайте
http://www.ostrovok.de




СИРОП СТЕСНЕНИЯ


Пара лун взволнованно устало
В душной ночи жаждет опахала,
Хочет и боится тонкой ласки
Привередливо-застенчивая сказка.

А упрямства крепкое копытце
Победить её стыдливость тщится:
Нежности с обидой вперемежку
Искушают сказку-сладкоежку.

Но она с собой играет в прятки -
И, на таинство заманчивое падки,
Продолжают препираться глупо
Сказка и упрямая за-а-а...агадка.


1 апреля 2001




ЛУВР НА ТРОИХ


Будуар, мебель в стиле ампир —
небылица!
А в реале кровать мон плезир*,
таз и мыло — подмыться.
Я двум девочкам клялся:
всё, как в лучших домах!
будет секс при камине.
Ах, реал и размах,
как всегда, не в ладах...
Но я лью в три бокала мартини.
Мой блондинистый маг
секс-программку припас:
в абрикосовых трусиках детка.
Я лежу, словно пласт,
крепко связан и наг.
Пах — во власти брюнетки.
Предложите мне Лувр —
отклоню.
На груди —
в зуде попка блондинки!
Чернокудрая ню
за её
сладко действует спинкой.
Пью я влажный призыв —
перед ртом
тлеет шёлка полоска.
Я дойду, не допив,
магом к сказке ведом!
лаской пытки оплёскан.


*mon plaisir - моё удовольствие (фр.)




СКЛЯНКИ В МИСТРАЛЬ


Посвящается Clittary Hilton


Ах, зачем ты пишешь столь красиво,
Что мне виден ротичек-молчун, -
И, восторг скрывая боязливо,
До него добраться я хочу?

Пусть исполнит нам сопрано-меццо
"Сон Лючии", усыпляя стыд.
Отчего нам сразу не раздеться,
Не дополнить смычкою раскид?..

Марш любви возвышенно-помпезный
Нас лишит невинности венков -
Только б пламя ясности скабрезной
Пощадило обоюдный зов.




* * *


Вкрадчивость звёздная, росный рассвет,
лоска атласного в клевере след -
бури
подарите мне взгляд...

Низменность станет волшебной горой,
росы вспоят закипающий зной,
бурю
спрячет в лютиках сад.

Взгляд её легче, чем молния-шар.
Грудь мне разверзни, роскошный удар!
Буря
бархатистых ресниц!
В страхе отказа простёршийся ниц,
власти твоей безутешно молю:
гибели милость пошли кораблю.

Счастье -
в вал девятый бросок
и подаривший спасенье мысок...

Сладость
губ, родивших циклон!
В страсти -
плоти яростный звон...

Росный рассвет и влекущий вулкан,
пери ночной восхитительный сан,
лютики, буря, сокровища радж:
истой Лилит воплощение - Мардж!


Впервые опубликовано
22 октября 2002 на сайте
http://www.ostrovok.de
 
 


СУМЕРКИ ПЛАНИД


Левиафан мрачнее бурь,
Местью женские глаза его горят.
Сквозь разбито-блеклую лазурь
К Марсу льнёт воинственному взгляд.

Сатурналий радости украсть –
Рассекая страсти океан, –
В ночь пустился, разевая пасть,
Левиафан! Левиафан!

...Жертву в чрево чудищу загнав,
Правит бал тюремщица греха.
А в краю кокосов и агав
Дробь тамтама траурно тиха.

Узник ловит отзвуки тревог –
Но не волей пусть прервётся плен!
Дай, изящно-ироничный Рок,
Стать жертвою Кармен!


Впервые опубликовано
7 октября 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




ВОЗДУШНЫЙ ПОЦЕЛУЙ


Это место означено баном*:
бесприютных мечтателей стан,
смрад ночлежный во сне златотканом –
мой непонято-выспренний бан!

Где базар у дороги железной,
где ночами – разборки меж банд,
там у общества в долг безвозмездный
я затребовал мокрый мой гранд**.

Сколько тёлок потом за неделю
подарило конфете роток!
Путеводные звёздища рдели,
раскрывая мне веер дорог...

Слава палочке! Жребий поэта,
ты из минуса сделала плюс –
наконец без обёртки конфету
оценил неиспорченный вкус.

Черноглазый кудрявый возница
меня лихо домчал к ПМЖ –
проживаю теперь за границей
кем-то вроде де Лиля Руже***

и хочу, чтоб моя Марсельеза
непрерывную длила весну,
вдохновляя мечтой безвозмездно
всех, кто помнит меня на бану.


*Бан - здесь: станция
и прилегающая территория.

**Мокрый гранд - убийство.

***Руже де Лиль – французский
поэт, 1760 – 1836, автор «Марсельезы».




ТОЛСТОЙ И АЗА


Огрубелый ворчун
тайно вносит свечу
в мрак шатра, где заснула цыганка.
Мучит душная ночь,
одеяния – прочь!
Ловчий сам одурманен приманкой!
Сдался травленый ум –
и, как омут, угрюм –
он с соблазном играет в молчанку...
Табор отдан толчкам
ненасытных сердец:
счёт победным очкам,
благодарный устам,
отмеряет беспечно конец –
созидатель любовных колец.
Но смущён дерзкий грех:
в стороне от утех, –
вожделенна, как грёзы зенит, –
обнажённая грация спит...


Впервые опубликовано
30 сентября 2001 на сайте
http://www.ostrovok.de




ПАРНОЙ РОМАНС


Поскользнувшись на обмылке,
Не ходила мать в парилку:
Нанимала часто няню,
Чтоб меня водила в баню.

Говорит мне банщик Пётр:
«Не идёт тебе присмотр!»

Припасла я веник, мыло –
Тут же мама подступила:
«Ты распаришь бело тело,
Заалеет фруктик спелый...
Банщик, хваткий мужичок,
Враз улестит на толчок!»

Помолчала б лучше мама,
Не допустит банщик срама.
Пётр – умелый мужичишка!
Посластит меня вполшишки.