Сказание о чадре...

ИРАДЖ МИРЗА, принц,
персидский поэт
(1871-1925)

О. Мятежный
Авторизованный
перевод с Фарси
____________________
 

Когда я был моложе, стоял я у крыльца,
Там дива проходила, накидкой шелестя.

Из под чадры мелькали щека и нежный рот,
Как будто из за тучи луна искала брод.

Аж ноги подкосились, при взгляде на неё,
И сердце защемило, почувствовав тепло.

Я тут же поклонился: - Вам, сообщенье есть!
Взглянула удивлённо, кто я, и что за весть?

- Снаружи неудобно его вам передать,
Уважьте не на долго, ну надобно ж сказать.

- Пройдите в проходную и окажите честь!
Доставьте наслажденье, ведь это же не в лесть.

Пока она решала, открыл я настежь дверь,
Взглянул из за портала, где не было людей.

Но так как в вестибюле, прохожих была тьма,
Раскрыл пред нею двери покоев у крыльца.

Кокетливо присела, закутавшись в чадру,
Надменно ожидая, что я ей расскажу.

Понёс я небылицы, дабы найти контакт,
О женщинах, o принцах, не забывая такт...

О Риме, и Париже, о жёнах и мужьях,
О том что надо дольше, помнить о друзьях.

Она всё время ждала обещанную весть,
А мне хотелось всячески внимание обресть.

В итоге, осторожно, с улыбкой на лице,
Я мягко попросил её, подумать о себе,

И сбросив покрывало, открыть своё лицо:
Сказав, что люди равны, перед своим творцом...

- Мы оба равноправны, зачем скрывать в чадре?
То что дано природой, в такой вот красоте...

- Вставайте, говорите, живите без оков,
Смелее будьте в жизни, без всяких лишних слов.

- И если вас создали, сверкающей звездой,
То это для услады, чтоб нам воздать покой.

- В садах души цветами, вы созданы для нас,
Живыми лепестками, и отдыхом для глаз.

- Лишится ли розарий роскошности своей,
Коли на ветку сядет, влюблённый соловей?

- Лишится ль вкуса сладости сахарный песок,
Коли вокруг добавят, нектаров сладкий сок?

- И если на цвeточeк, вдруг сядет мотылёк,
То разве он поникнет, завянет, опадёт?
 
- Откройся миру розой, горящею свечёй,
И озари окружность, своею красотой!..


Не тут-то было, вдруг она, восстала на меня,
Вскочила с места в гневе, со злостью говоря:

- Ты тут мне предлагаешь, открыть своё лицо?
Предстать перед тобою, как пред своим творцом?
 
- Так значит ты напрасно, меня сюда зазвал,
И так не аккуратно, бессовестно соврал?

- Ну и собрались люди - плуты и сорванцы,
Чур меня! Боже-господи! аллах-аллах, спаси!

- Да разве я продажна, чтоб снять с себя чадру?
Пошёл ты к чёрту, во-как! Ну и проныра, тьфу!

- Я деверя желанию не поддалась тогда,
Муж не велел чадры снимать нигде и никогда.

- Не тегеранка я, заметь! Я из священных мест,
Ну а продажных много, по пальцам их не счесть.

- Ловушки раставляй-ка, для пташечек вдали,
Сестру свою и мамку, такому поучи.

- Коль не достать фазана, стреляй домашних кур.
А я в чадре останусь. Ступай на перекур!

- И даже коль на части, разрежешь ты меня,
Лица мне не откроешь, ни в жизни, никогда.

- Ну и настало времечко! И где те времена?
И как от мусульманства, не видно и следа.

- Послушай, ты в уме ли? Иль бесконечно пьян?
Не знаешь ли, что грешно, глядеть вот так на дам?

- А может ты считаешь, что муллы людям врут?
И все так толстобрюхи, что молятся и жрут?

- Присядь-ка на "намазе"*, послушай-ка муллу,
Познаешь, что тут надо, полезного уму.

- Узнаешь что как только, в небытье отойдёшь,
Тебя там будут жарить, за хамство и за ложь.

- И явится Архангел, и так даст по мозгам,
Что прямо с того света, махнёшь ко всем чертям...

... И столько насказала, таких вот страшных слов,
Что я совсем смутился, зачем подкинул дров.

И уж не пикнув боле о снятии чадры,
Сто раз спросил прощенья, и снова к ней на вы.

Принёс с гостинной вазу орешков с миндалём,
И предложил отведать с опущенным челом.

Смущённо усадил её на коврик и тахту,
Моля её простить меня за блат и чепуху.

Потом подсел поближе – о, чёртова чадра!
И мягко ручку ей пожал, повыше, у локтя...

И тут же сердце в пятки, что вспыхнет как огонь,
И зарычит как львица, попавшая в загон.

Прыжком меня накроет, на части разорвёт,
И в ярости животной, соседей позовёт.

Однако к удивленью большому моему,
Она не оттянула ни руку, ни чадру,

И только очень мягко, поправила меня,
Сказав чтоб я такого, не делал никогда.

И захватив углы чадры, закуталась плотней,
И мягко засмеялась, пролепетав: – не смей!

- Не смей, не трож, не надо! Неслось из под чадры,
И это после тех тирад, что слышали и вы.

Увидев вот такое, воспрянул духом я,
И грузно навалился, отбросив всё и вся.

Бутоном кинул нА-пол, "затворницу" без слов,
И руки протянул к ней, муллою как на плов.

На коврик, её молча, цветочком уложил,
И снизу, тоже молча, чадру её раскрыл,

Руками затянула, чадру на голове,
А я пробился снизу, к распахнутой красе.

Из под чадры чернильной, сверкнула белизна,
Отточенные ножки, сводящие с ума,

Чарующие бёдра и холмик между них,
Весенняя картинка, лощинки мягкий штрих,

И море аромата, волнующего ум,
Какой же прячет ротик? Сплошной рахатлукум.

Сказал ей, ты покрепче, придерживай лицо,
А я в одно мгновенье, найду себе гнездо...

Ни слова не сказала, приняв меня в себя,
Ведь признак целомудрия - надетая чадра!

Потом всё время кутала, покрытое лицо,
Пока я «пил» глотками, дурманное вино.

И ей было приятно, постанывала лишь,
Но тряпку от лица-то, никак не отделишь!..

Ну а потом вскочила, оправила чадру,
Сказала резко: – подавись! и канула во мглу.


«Хиджаб»* отсталой дамы, таков вот господа!
Безликая «затворница», страдает до конца.

Отдаться, ей удобней, чем личико открыть,
Вот потому и муллы, берут её на щит.

- "Накройте покрывалом, лицо и кисти рук"!
Коран не насаждает, такой порочный круг.

И следуйте заветам, могучего творца, -
"Не вешай драгоценность", "Не покрывай лица".

______
Конец.


_____________________
*)Религиозный обряд,
молебен.

*)Ритуал постоянного
покрытия женского лица,
волос, ног и рук.