Пролог

Покуда светел мир,
Горит еще звезда,
Внимайте, сударь смертный,
Мои заветные,
Чисты от скверности, слова.
Покуда зелена трава,
Ручей блажен пребудет
И унесет осенняя листва
Властителей былого.
Внимай, как жребий, горесть и беда,
Планида нас рассудит -
Кому присуща маета
И чья от этого услада...
Внимай, что создал ты себе,
Как приписал тюремный век,
Извечный страх, извечную болезнь,
И смерти ход в конце итога.
Как сын дражайшего отца -
Отцом же будет осужден!
А тленный, живший этим раем,
Лишь потому и обожаем,
Что слепо верит в данный сон.
Покуда слой не обречен,
Услышь, мой верный смертный -
Еще не ахнет яркий гром! -
Но должно стать смиренным,
Свой дух спасеньем одарить;
Больных из рая в рай вояж,
Больное тяготенье, подавить.
Иль - «Бездна, пропасть, пекла хлябь!»-
Лишь донесеться тугоухий клик,
И вот основе округленной,
Дарящей, вьющей рок,
Опоре важной, просветленной,
Не зреть и свойский свой исток.
А в продолженье - тощий крик:
«Окраина и окончанье, всему конец!»-
И вот, поставок не дождавшись,
Все памятуя юной грусти радость,
Повалится израненный боец.
Смиренье - вот залог спасенья!
Но не животного раба
И не покорного слуги,
Не извращенного монаха,
Иерея скупой судьбы,
Не образцового солдата -
На двадцать пятом генерал! -
И не покойного Сократа,
Кто животом изрядно исхудав,
Все бытие свое отдал,
Безропотно науке отслуживший.
Нет! - но человека,
Друга, надежного собрата,
Кто мысленно оратор,
Но робок,
Клад молчания отрывший.
И тело непорочностью омывший,
Кто жизни славу воротит -
Враньем изгваздано сужденье;
Народ согласьем освятит
Рецепта старого прощеньем;
И раструбит со страстью стихотворца
Простолюдина древний взор;
Кто проклянет измену колокольни,
Всех слабоумных тщетный вздор.
Бесхитростный отступник,
Вновь в корень веры устремленный,
Бесстрашия и чести умник,
И свежий кто состроит улей,
Мифический, прелестный дом:
Изъявши сущность тайны,
Он точно архитектор рая,
Задаст и выполнит коронный тон...
Таким взлелеет наш герой,
Природы чистой первенец.
Он благодарность явит за любовь,
И от интриг несменный беженец.
Не схож на достоверного Пилата
Идущего с законом обок,
И на колодца лживый фатум,
Субъект столь мерзок, топок:
Всех бережных, всех благородных,
Он, напоивший целомудренной водою,
Но уписавший обозленный,
Всех, окунувших шею с головою.
В нем не зарыт везения укор,
И не таится злополучный спор;
Всем силам возносящий смех,
Он зверство жалости умеет обуздать,
И уличивши смертный грех,
Повинного, вне состраданья,
Жестоко, люто наказать
Лишь в справедливости вонзая кару.
О да, он божество, герой!
Он тот, печаткою янтарно-золотой
Кто свыше трижды окаймлен.
И пусть еще отщепенец-бутон,
Снаружи в мертвой ярости,
Лишь внутренне разросся радугой.
Но кто осудит этот сон,
Раздаст сперва пусть грома звон,
Бездонной рушится грозой;
Нептуна в помощь приглашает;
Бьет смертоносною волной;
И чернокнижье принимая,
 Сойдет  пучиной-тьмой -
И все ж без толку,
Нет в том проку:
Задира, поддающий жару,
Лишь дурость чистит, горе-разум;
Итог - сужденье утопленное,
Излишне мнение, злословное,-
В помоях!
И с приступом горячки у виска -
Благоговеют все черты лица! -
Покается, воздевши руки вверх,
Правды истой вожделевший лжец.

Но время манит, все дальше манит:
Вот реки, вот лагуны тают,
Вот хрупкий лед под воду тянет,
На древесине хвастает листва,
У ног уж расстилается трава.
И время манит, все ласково с собою увлекает.
И увлекая, небо озаряет:

Настанет час и водворится весна бодрящая,
Ей дверь раскроет Март.
Настанет час и очнется дева спящая,
Как прежде воссияет сад!

Да будет так и да свершится!
Да будет светел мир, да будет ночь темна!
Да будет так и да свершится!
Да воротится к вам весна!
Покуда светел мир,
Горит еще звезда,
Внимайте, сударь смертный,
Мои заветные,
Чисты от скверности, слова.
Покуда зелена трава,
Ручей блажен пребудет
И унесет осенняя листва
Властителей былого.
Внимай, как жребий, горесть и беда,
Планида нас рассудит -
Кому присуща маета
И чья от этого услада...
Внимай, что создал ты себе,
Как приписал тюремный век,
Извечный страх, извечную болезнь,
И смерти ход в конце итога.
Как сын дражайшего отца -
Отцом же будет осужден!
А тленный, живший этим раем,
Лишь потому и обожаем,
Что слепо верит в данный сон.
Покуда слой не обречен,
Услышь, мой верный смертный -
Еще не ахнет яркий гром! -
Но должно стать смиренным,
Свой дух спасеньем одарить;
Больных из рая в рай вояж,
Больное тяготенье, подавить.
Иль - «Бездна, пропасть, пекла хлябь!»-
Лишь донесеться тугоухий клик,
И вот основе округленной,
Дарящей, вьющей рок,
Опоре важной, просветленной,
Не зреть и свойский свой исток.
А в продолженье - тощий крик:
«Окраина и окончанье, всему конец!»-
И вот, поставок не дождавшись,
Все памятуя юной грусти радость,
Повалится израненный боец.
Смиренье - вот залог спасенья!
Но не животного раба
И не покорного слуги,
Не извращенного монаха,
Иерея скупой судьбы,
Не образцового солдата -
На двадцать пятом генерал! -
И не покойного Сократа,
Кто животом изрядно исхудав,
Все бытие свое отдал,
Безропотно науке отслуживший.
Нет! - но человека,
Друга, надежного собрата,
Кто мысленно оратор,
Но робок,
Клад молчания отрывший.
И тело непорочностью омывший,
Кто жизни славу воротит -
Враньем изгваздано сужденье;
Народ согласьем освятит
Рецепта старого прощеньем;
И раструбит со страстью стихотворца
Простолюдина древний взор;
Кто проклянет измену колокольни,
Всех слабоумных тщетный вздор.
Бесхитростный отступник,
Вновь в корень веры устремленный,
Бесстрашия и чести умник,
И свежий кто состроит улей,
Мифический, прелестный дом:
Изъявши сущность тайны,
Он точно архитектор рая,
Задаст и выполнит коронный тон...
Таким взлелеет наш герой,
Природы чистой первенец.
Он благодарность явит за любовь,
И от интриг несменный беженец.
Не схож на достоверного Пилата
Идущего с законом обок,
И на колодца лживый фатум,
Субъект столь мерзок, топок:
Всех бережных, всех благородных,
Он, напоивший целомудренной водою,
Но уписавший обозленный,
Всех, окунувших шею с головою.
В нем не зарыт везения укор,
И не таится злополучный спор;
Всем силам возносящий смех,
Он зверство жалости умеет обуздать,
И уличивши смертный грех,
Повинного, вне состраданья,
Жестоко, люто наказать
Лишь в справедливости вонзая кару.
О да, он божество, герой!
Он тот, печаткою янтарно-золотой
Кто свыше трижды окаймлен.
И пусть еще отщепенец-бутон,
Снаружи в мертвой ярости,
Лишь внутренне разросся радугой.
Но кто осудит этот сон,
Раздаст сперва пусть грома звон,
Бездонной рушится грозой;
Нептуна в помощь приглашает;
Бьет смертоносною волной;
И чернокнижье принимая,
 Сойдет  пучиной-тьмой -
И все ж без толку,
Нет в том проку:
Задира, поддающий жару,
Лишь дурость чистит, горе-разум;
Итог - сужденье утопленное,
Излишне мнение, злословное,-
В помоях!
И с приступом горячки у виска -
Благоговеют все черты лица! -
Покается, воздевши руки вверх,
Правды истой вожделевший лжец.

Но время манит, все дальше манит:
Вот реки, вот лагуны тают,
Вот хрупкий лед под воду тянет,
На древесине хвастает листва,
У ног уж расстилается трава.
И время манит, все ласково с собою увлекает.
И увлекая, небо озаряет:

Настанет час и водворится весна бодрящая,
Ей дверь раскроет Март.
Настанет час и очнется дева спящая,
Как прежде воссияет сад!

Да будет так и да свершится!
Да будет светел мир, да будет ночь темна!
Да будет так и да свершится!
Да воротится к вам весна!