*** Разменяв без напряга третью тысячу...

                Когда уничтожен оригинал,
                оригиналом становится последняя копия.
                Эко.
 
Разменяв без напряга третью тысячу лет,
Уевшись сполна Сан-Марко и Нотр-Дам,
Испробовав клинок, опровергнув пистолет,
Тамплиеров с их гробом Господним и дам
 
С их причудами, прелестью и тоской,
С их «вот классно, наверное, это любовь»,
Сальвадор с кандомбле и плясками над мутной рекой,
Лекарей средневековья и спин-докторов,
 
Граф Сен-Жермен в начале одного из этих февралей
Приехал в город на реке Кама,
В Пермь, где родственников местных царей
Душила в затхлых подвалах руками
 
Развенчанная челядь, и русская речь
Упирается баранкой «о» в уральский говор:
Всем этим Сен-Жермен был вправе пренебречь –
Выйдя из электрички, он просто закурил и поднял ворот.
 

Странное дело – за столько лет,
Испытав уже все, к чему только можно отнести глагол «испытать»,
На всем, что он здесь видел, проступал все тот же след
Суеты, надежды и страха. «Ни дать – ни взять,
 
Эта Пермь – очередная северная Пальмира –
Блистательное великолепие отмороженных страстей…
Стоило ли столько колесить, хватило бы и пол-мира,
Остальное слепил бы уж как-то на глаз, из имеющихся частей.»
 
И особенно отчетливо в это февральское утро
В городе, куда так не любят летать европейские баскетболисты,
Графа посетила мысль, ставшая за последние столетия нудной:
«Я и здесь не умру, какой бы смерть не казалась близкой».
 

Кажется, я задремал. Мне приснилось, что в Пермь
Прибыл странный авантюрист в поисках смерти.
Озадаченный, я оделся и вышел за дверь,
Днем я работал, чуть позже в кафе разговаривал с кем-то,
 
Просидел пол-часа в троллейбусе в пробке,
О чем-то допытывая мысленно тех, кого тысячу лет не видел..
Троллейбус никуда не спешил, а на следующей остановке
Рядом села женщина средних лет и зачем-то сказала: «Мне кажется, вы проехали мимо».