Посвящается нашей семье
************************************************
К 40-летию Победы над фашистской Германией
************************************************

БРАТУ ВИКТОРУ. ПОВЕСТЬ О ВОЙНЕ И НАШЕЙ СЕМЬE

************************************************
 
                Ш

В такую ночь мне не уснуть,
И ночь все длится, длится...
Воспоминанья предо мной
Проносятся, как птицы.

То стаей прилетят они
И начинают виться.
То прилетают по одной
Таинственные птицы.

Дыханьем прошлого согрев,
Крылом взмахнув, умчится...
Когда же снова прилетит
Воспоминанье-птица?

Стрелой полета вдруг пронзит
И поразит открытьем,
И откровеньем озарит,
Что было раньше скрыто.

И растревожит сон души,
Заставит сердце биться...
И ты мне дорога до слез,
Тревожащая птица.

Но есть воспоминанья – боль,
Воспоминанья – как удар,
Удар по сердцу, по уму,
По существу по моему.

И плачу я тогда без слез
И я кричу без звука,
И ночь длинна, и как горька
Сухая эта мука!

1V


Хотела я приметы вспомнить
Военных самых первых дней.
Но вижу: многое исчезло
Совсем из памяти моей...

И почему со мной так стало?
Да и не только ведь со мной:
Душевных сил нам не хватало,
Чтоб справиться с такой бедой.

Осмыслить надо было эту
Ужасную беду – войну,
Войну, что всем нам угрожала,
Что навалилась на страну.

Мы знаем твердо  и тогда,
Как знаем и сейчас,
Война с фашистами для нас –
Жестокая война!

Фашизма черного угроза
Нависла над страной,
И мы уже другими стали,
И город стал другой.


*******************************

Оклеены крест-накрест окна
Полосками бумаги белой –
Мы стекла защитить хотели
От волн воздушных при бомбежке.

Витрины досками забиты,
И это – тоже как защита.
И доски эти придают
Всем улицам тревожный вид.

А раньше мы не замечали,
Как эти зеркала сияли!..

На улицах так людно стало,
Как много прибыло людей
И продолжают прибывать к нам
Из пограничных областей.

Людей сорвала с мест война
И вскоре нас сорвет она.

Машины едут без конца
Зеленые и в камуфляже,
Везут орудия на них,
Прикрытые брезентом.

Стоят зенитки под прикрытьем
Зеленых веток и кустов –
Надежда наша и защита
При нападениях воздушных.

А с вечера и до рассвета
Наш город Харьков затемнен.
Во тьму, как многие другие,
Большой наш город погружен.

На улицах не видно света –
Не зажигают фонари,
Домов видны лишь силуэты –
Не светятся в домах огни.

Завешены в домах все окна,
Не так, как было до войны,
А чем-нибудь, но очень плотно,
Чтоб окна были все темны.

А если свет вдруг где проникнет,
Дежурный тотчас же стучит
И требует, чтобы скорей
Закрыть все щели поплотней.

Но и в домах, и на заводах
Жизнь напряженная идет,
Людской поток в ночные смены
Безостановочно течет.

По улицам идут во тьме
И на работу и домой –
По памяти идут.

Когда же лунный светит свет,
То все прохожие вокруг
И про себя, и громко вслух
Луну эту клянут!

Идут трамваи в темноте,
В вагонах тоже света нет,
А над кондуктором горит
Лишь слабый синий свет.

Машины едут тихим ходом
Поближе к меловой черте:
Край тротуара был побелен,
Чтобы машины с пешеходами
Не сталкивались в темноте.

Ну, а потом белить не  стали,
Гудки машины подавали
И научились в темноте
Лавировать и объезжать людей.

А фары все под козырьками
И стекла фар затемнены.
А у ворот и у подъездов
Жильцы домов дежурят днем и ночью,
Дежурят, чтоб не допустить диверсий.

И легче на работе нам
На людях, в коллективе,
А разойдемся по домам –
И страшно, и тоскливо.

Земля вся «щелями» изрыта*)
Вблизи заводов, во дворах и скверах,
Чтоб людям было, где укрыться,
Когда раздастся вой сирен тревоги.

Вот наступила темнота...
И смотрят вверх прожектора...
Встречаются – расходятся лучи
И ищут в воздухе врага.

На улицах у репродукторов
Всегда народу много.
И сводки Совинформбюро
Все слушают с тревогой.
___________________________
*) «Щель» – окоп глубиной 1,8 – 2,0 м, в котором люди находились во время воздушного налета. Для входа в «щель» и для выхода из нее выкапывали лестницу.


V

Тревога... Трудно передать,
Что крылось в слове этом...
По радио объявлено:
«Воздушная тревога!
Воздушная тревога!
Над городом появились
Самолеты противника...»

И раздается вой сирен...
И все спешат дома покинуть:
Опасны становились стены.

Работу люди оставляют,
Кто только может, но не все,
Прервать не все работу могут:
Литье идет – нельзя оставить,
Заказы срочные для фронта...
И люди в цехе остаются,
И продолжается работа...

Могла начаться днем и ночью
Воздушная тревога!
И если ночью, дома –
Вскакивают все,

Детей растормошат, оденут,
Родители детей торопят,
Подхватят на руки иль за руки ведут,
С собою документы, фотографии,
Реликвии семейные берут,

Пожитки небольшие:
Кто хлеб и воду, кто – узелок,
Кто побольше – узел.

И все спешат скорей укрыться,
Где что было:
В погреба, убежища иль в «щели».

Укрылись. Дверь захлопнулась.
Сидим и слушаем...
Вот начинается...
Бомбежка... Зенитки наши...
Гул самолетов наших...
Фашистских самолетов гул,
Прерывистый, уже известный...

Сидим в «щели»:
Я, Ева с Валюшкой, Вадим
И жильцы из дома №33
На площади Руднева.

Кто посмелей, верней – беспечней,
Скорей всего из молодых,
Кто смерти не боится,
Вернее, в смерть свою не верит,
Выглядывают в дверь и передают.

А это Вадик был,
Отрывисто и торопливо
Он говорит о том,
Что в воздухе творится:

«На горизонте зарево... там пожар...
Прожектора по небу самолеты ищут...
Ракеты осветительные
Сверху враг бросает...

Ракеты снизу пускает кто-то,
Предатель близко или враг пробрался?
Найти бы их, фашистов!»

Но чьи-то нервы вдруг сорвутся:
– Закройте дверь, – кричат – довольно!
Сжимается у многих сердце
За близких – как-то там они
Тревогу эту переживают?..

Вот бой закончился,
Врага отбили.
Сирены вой нам извещает –
Отбой, прошла тревога.

Выходим мы.
Спешим звонить своим,
Узнать скорее, как они
Пережили тревогу эту.
А если ночью была тревога,
То утра не дождемся...

Становится известно вскоре
Какие потери поблизости были...
Сначала – небольшие...
Потом – большие стали.

И появлялись пустыри
Там, где дома стояли,
И люди гибли в тех домах,
И фронта не видали.

И ближе, ближе к нам война,
Тыл перестал быть тылом.

***************************
1985 г.
***************************