Икар

Кричали чайки, чиркали крылом
По спинам волн, предвидя перелом
Погоды над написанным на при-
Стани “не чалься” мелом на пари.

Волна квохтала, зла и голодна.
А солнце проплавляло все до дна.
Упруг был воздух - хоть ступай в полет.
Твоя ладонь моей ладони - лед.

Моя ладонь твоей ладони - ноль.
Кричали чайки, словно клялись мной,
Да проклинали наш бескрылый род,
Да зазывали через небо вброд

От пристани, пристанища, цепей -
Удела минотавров и цирцей, -
От холода руки, тепла плеча,
От полусмытого волной “не ча...”,

Так с Крита драпал с сыном на авось
Кретин, поверивший в перо и воск,
Да разогнался, бросил, прозевал,
Не понял - так, через плечо позвал.

“Икар”, - окликнул, кликнул, блики, рябь
В глазах такая, что не потерять
Себя бы. Но разрыв - белеет - вот
В воде перо. Перо. Водоворот.

“Икар!” - как каркнул, каркнул - как порвал
Гладь моря, и сорвался крик в провал,
Сомкнулись две волны, сглотнули “голм” -
И снова гладь, опал могильный холм.

Вода в глазах рябила и плыла,
Пестрее куропачьего крыла.
И слово “кара” каркнул синий шрам
С белесого лица своим ушам.

Дразнили чайки с берега: “Икар!” -
Дедал от слез кривился и икал -
Уж видно было чаек... Чай - не чай,
На пристани написано “не чаль...”

На пристани сидели мы с тобой,
И синий шрам над бездной голубой
Кричал: “Потеря, кара, берегись!”
Но эхо относил прохладный бриз.

Все относилось, якобы, не к нам,
Как ты потом обмолвился, в карман
Полез за сигаретой - вот печаль -
Официант принес простывший чай.

Глотало солнце злобные лучи,
Свивался бриз в свинцовые ручьи,

И рвался в море, в синий птичий крик
Наш полуостров-полуматерик.