В Гаване

В Гаване ливень лил, как из ведра.
Ведро подставишь – полное в мгновенье.
Уже три дня, с утра и до утра
Был ураган – воды столпотворенье…

Он лил и лил. Насколько было сил,
Опустошал кокосовые пальмы.
И мрак дневной всё наглухо закрыл,
Заполнив души сумраком прощальным.

Растерянность, переплавляя страх,
Застыла обречённостью исхода,
И отражалась пепельно в глазах
Тоскою допотопного народа,

Понявшего – не хватит корабля
На всех. Нет избранных в несчастье.
Титаником тонула вся Земля,
Приумножая одурь дикой страсти.

И сон не шёл. Последний самый сон.
Сон облегченья. В небытье убытье.
И так три дня и ночи. Напролом
Вершилось непрерывное событье.

Был ветер, или нет? Наверно, было всё!
Стена воды как пьяная качалась.
Всё –  гулом обрушения её
И припечатыванья шлёпом – оглушалось.

Но, разом в сон, как в бездну провалясь,
Все отключились посредине жути.
Никто не знал, как много было нас,
Когда всё кончится, какое время суток.

Никто не вспомнил, как пришла ОНА.
Мгновенно. После грохотов обвала.
Блаженная, святая ТИШИНА.
Никто не понял, что она настала.

И, будто сбросив непомерный груз,
В опухшей тишине вдруг гром раздался –
Москита прожигающий укус!!!
Очнулся я, и нервно рассмеялся.

Водой покрыло всё. По окна. Ни души.
Водой коричневой. Явлением случайным
Стоят не победители – бомжи, –
Обтрёпанные, сломанные пальмы.

Аэродром в Гаване морем стал.
Вода под фюзеляжи подступала.
Аэропорт ковчегом уплывал
Куда-то в забиблейское начало.

Вода сошла ещё через три дня,
Продляя жуть бесправного итога.

И с ураганом «Дэви» для меня
Кончалось лето семьдесят шестого.