Заливы

                “И Январем его залив вдается
                в ту сушу дней, где остаемся мы.”
                И.Бродский
                “Стихи на смерть Томаса Элиота”

1

- Когда ушел, не скажешь: «замели».
- Скажу: ушел, отчалил, не сказавшись,
В залив Январь, в залив за лайфом, в зажизнь,
Оставив не на суше - на мели.

Наверное, он был и сам не прочь
(Залив Январь январнее всех прочих)
Так пренебречь приятностью пророчеств
И из отечеств устремиться прочь,

Сказать: а вы постойте в январе,
Сапог питая серостью залива,
И лебедь пусть взлетает боязливо
От хруста перьев в мокром рукаве.

На сапоге волна оставит соль,
А соль слезы восполнит ей убыток,
И голос крикнет: хошь сказать “увы”, так
Скажи “увы”, скажи хоть что, изволь,

Маши платком, маши пером, крылом...
- Машу руками, крыльев не имея.
- Маши, ветряк, мели, мели, Емеля,
Пусть лебедь думает, что ты бросаешь корм!

Что, говоришь, до песен ли теперь,
Кто лиру вложит в мерзлые культяпки?
Крути башкой, маши соленой тряпкой,
Как дирижер в оркестре лебедей.

Пусть разлетятся, жалобно крича,
Пускай им чайки с Финского ответят,
И пусть с Атлантики забредший ветер
Им вторит эхом дальнего бича.

Какая птица там о нем поет,
В каком заливе по колено стоя?
Там тоже холодно, там тоже нет покоя.
На птичьем рукаве соленый лед.


2

Теперь Вы сделались миф,
Который звучит как “пиф-”,
За которым обязателен “-паф”.
Поздравляю Вас, Миф.
За мифом не следует маф.
За мифом следует сказка
И чья-то поэма “Метаморфозы”.
И еще из приятностей - розы
С обрезанными наконец шипами. Таска,
Которая отделена от тоски,
Как отделены от воды куски
Льда, растаявшего по весне,
Которая не из Вашей сказки.

Потому что Вы теперь рыба Январь,
Проживающая в заливе Январь,
И весна у Вас вряд ли даже во сне
(Тих залив и в нем неуместны встряски).

Кто-то напишет “Метаморфозы”
Со словами: жил-был, и довольно долго смог,
А потом не смог.
И наступили морозы.
И сосулькой звякнул последний слог.
Но вода в заливе не замерзает,
Хотя и мерзнет, и зябнет,
И, дрожа, наползает
На сапог, который пасть разевает,
И стоит он, глотая слезы,
Которые соль
                соль
                соль,
Которая просто вода залива.
Вот и стой.
Стой, хотя и продрог,
В точке, где сходятся все заливы
И делятся (кто смешливо,
                а кто слезливо)
Приобретеньями - чье дороже? -
Вот дырявый сапог,
Вот простуженный голосок,
Тающего льда кусок
И нечто, от которого мороз по коже.
Что это
Что это
Что же?
Это рыба Январь. Видите - бьет хвостом,
Видите - чешуя блестит...
Это не чешуя, это щит,
А что же за ним, за ним?
За ним... Кто же знает о том!
За ним - залив.
Что же это за вид?
Вид это, видно, редчайший,
Запрещенный к употреблению всуе,
Блестяще выраженный в сумме
Серебристых чешуек на коже залива.
Но это уже залив.
А что же все же за вид?
Вид его и невидим, почитай что.
Вид это, видимо, вымирающий.
Что по нему узнаешь еще?
Занесем его в Красную книгу
В Черную книгу
В Белую книгу
В серо-зеленую, как крапива,
Книгу Залива.


3
                “Зимой только глаз сохраняет зелень...”

Холодно нынче, холодно.
Нынче зима холодная.
Всё, что умело, ушло на дно,
В темное царство подледное.

А сверху залив светел,
Сверху залив гладок.
Лишь забытые сети
Да пара приливных складок.

Тихи воды залива.
Только крылами лебеди
Взмахивают пугливо,
Словно что заприметили.

Заприметить и мне бы,
Что что-то не так с заливом:
Воды под серым небом
Цвета летней крапивы.

То ли лучей искажение,
То ль слегка изумленное
Смотрит в свое отражение
Око серо-зеленое.