В старину мама вспоминает

********************************
В СТАРИНУ
********************************
(Мама*) вспоминает)
********************************
 
За рекою за Сосною,
Под зеленою горою,
В тихой слободе Засосне**),
Дом стоял. В нем жили-были,
Не тужили аль тужили,
Три сестры и братьев шесть - 
На руке всех и не счесть.
 
Лизавета, Надя, Соня,
Венедикт, Егор, Иван,
Гриша младшенький, последыш,
Алексей и Митрофан -
Это наша вся семья, 
Что грибов, полна ребят.
 
Бабушка Вера Ивановна***)
Красавицею слыла,
Девчонкой семнадцатилетней
За деда****)  была отдана.
 
Купеческие сынки-то
На тройках могли укатить,
В старину ведь, известно, девку
Скорей надо замуж сбыть.
 
Елфимовых их, большая,
Давно обедняла семья...
Ткаченковой стала мамаша,
Да в полымя из огня.
 
Дед ваш, Владимир Борисыч,
Нравом крутенек был.
Греха что таить! Бывало
Мертвою чашей пил.
 
Крикнет на мать: - Цыц, указчица, 
Знаю, что делать, чай, сам!..
Служил папаша в приказчиках
На мельнице у купца.
 
Уедет, бывало, на мельницу,
Да жалованья дважды в год -
Под Рождество и под Пасху
С кулём муки привезет.
 
Пища-то вся - щи да каша,
И не моги роптать...
Полтина - куды! Богатство!
Купим говядины, знать.
... Ну, летом варенья там сварит,
Капусты ещё нашинкует,
Засолит огурчиков мать.
 
Так вот, как хочешь, крутися...
Пикнуть -
Боже спаси! -
не смей!
Уж горя-гужды повидала
Мамаша с оравой своей.
________________________________________________
*) София Владимировна Богданова (1886-1966 г.г.).
**) Слобода Засосна в г. Ливны, Орловская губерния.
***)  Вера Ивановна Ткаченкова (умерла в 1922 г.), девичья фамилия Елфимова, мать Софии Владимировны.
****)  Владимир Борисович Ткаченков - муж Веры Ивановны, отец Софии Владимировны. Он служил управляющим мельницей (приказчиком), принадлежавшей купцу И.С. Семенову. Мельница находилась в селе Сергиево, в Ефремовском уезде Тульской губернии.
 
 
         * * *
Красить яички на Пасху -
Радость - уж и не сказать...
Глядь - поп привалил.
За молитву
Пришлось ему всё отдать.
 
Сперва мне всё лестно так было:
"Христос, мол, воскрес!"
-Впредь не льстись!
Перецелуешься с бабами -
Каждой яйцо и кулич...
 
Не довелось съесть самим-то!
Мы плакали с Гришей...Вдвоём
На русскую печку забрались,
Горькие слёзы льем.
 
Мамаша поизловчилась -
Благословясь, ну хитрить:
Глянем на праздник в окошко -
Свят, свят! - Соня, двери! - кричит.
 
- Поп к нам со всем своим причтом
Молебен служить идет!
Ну, я - давай лишь Бог ноги,
Стрелой на чёрный ход.
 
Страху не оберёшься...
Задвинем засов и молчим.
Стучит поп, как чёрт, обозлился,
А мы сидим и дрожим
 
         * * *

Зимой на коньках катались
(Как Сосну морозом скуёт).
Весной таять льды начинали,
Народу тьмы собирались...
И мы себе не зевали,
Бежали смотреть ледоход!
 
Средь ливенских старожилов
Такие-то ушлые были:
По льдинам, вишь, узнавали,
Откуда какой лёд идёт.
 
* * *

Как-то братья утёнка
На бережку нашли -
(От матери верно, отбился)...
И в шапке домой принесли.
 
- Утя, уть! ?кликнешь, бывало,
А он уж на лапках бежит...
Следом за мною повсюду
Пушистым комочком спешит.
 
Жёлтенький, как желточек...
Любила я его очень,
И горевала поток как,
Не тешило ничего:
 
Спать-то с собой положила
Утёнка и, знать, ненароком,
В детском-то сне глубоком
И придавила его.
 
               * * *

Во время войны погиб Веня...
Другие работать пошли...
Замуж повыходили 
Сёстры... А мы, как могли,
 
Так  на копейки и жили,
Только что без сумы...
И на копейки учились! -
И ещё как учились! -
Гимназию кончили мы.
 
Пойдешь, бывало, в гимназию,
Хорошо, коль копейка есть -
Можно чаю сладкого выпить,
Пол французской булочки съесть.
 
Не поешь чёрный хлеб-то,
А не за что белый купить...
По одёжке протягивай ножки...
Да что уж тут говорить!
 
Бывало и так, что лишь булку
Одну всухомятку сжуёшь,
В углу... А то и голодной
В школе полдня проведёшь...
 
Были тройки, четверки, пятёрки...
По рисованию - пять,
Хоть я и не в зуб ногой! Сроду
Ничего не могла рисовать.
 
За Гришин рисунок пятёрку
Приходилось мне получать.
 
Гриша в реальном учился, 
Маслом всё рисовал.
Как живого, с лукошком
"Сеятеля" написал.
 
Пятёрку учитель поставит,
Да ещё, - у Ткаченко, - добавит,
Брат - художник, и лучше всех
У неё рисование тоже!
 
И соседке, что лезла из кожи, 
За её же рисунок поставит 
Лишь четвёрку... И смех, и грех!
 
               * * *
Лицо у меня было белое...
Надоели, - ну спасу нет!
"Сонечка, чем ты мажешься?"
А я девчонкам в ответ:
"Горчицей!" - "Господь с тобою,
Что такое ты говоришь?.."
Не было просто отбою...
Что ещё не сказала, бишь?
 
Талант Гришин так и загинул:
Выпивать дюже стал...
Как-то в хмелю оступился,
Ногу себе сломал.
 
Кабы не бедность да водка,
Художником стать бы мог.
Только и пожил на свете
Двадцать один годок...
 
Доконала чахотка...
По нём убивалася я!
... Ещё была тётя Марфа*), 
Крестная мать моя.
 
Маленькою, бывало,
"К" не могу сказать.
Вместо "крёстная" - "трёсная"...
 Гриша - ну хохотать!
 
Всё, бывало, дразнил он:
- Сонюшка, где ты была?
Сестрица, к кому ты ходила?
- Трёсная куклу купила,
Трёсная пряник дала!
 
Бывало, бежишь к товаркам,
Не на что книжки купить,
А урок - куда денешься - надо,
Урок-то ведь надо учить. 
 
Начальница гимназии нашей,
Горбунья, строгой была,
Преподавала французский.
Училась я, как могла.
 
Сидишь и долбишь уроки
По вечерам, бывало,
С пятилинейной лампой**)
Двоек не получала.
 
Ёлок в помине не было,
Одним лишь глазком взглянёшь,
Как в лавках их выставляли.
Оближешься, да и пойдешь.
 
Есть что вспомнить-то, милые,
Так-то вот и живёшь...
 
________________________________________
*) Марфа Ивановна Леонова
**)Керосиновя лампа называлась пятилинейной, так как её фитиль был шириной 5 линий = 12,7 мм