Поэма 16. Сложная, дроблёная строфа. Гораздо выгоднее смотрится

Тот самый пролог, который легче всего написать.

Вздумалось мне в шестнадцать
Ходить и зубами клацать
Дескать, послушайте люди
Как себя холит/лелеет на блюде
Человек, презревший Достоевского,
Человек, признавший Маяковского.

Что за человек – монумент?
Не монумент, а как бы “вдруг”
Вроде, дураком не назвать
(Есть какая-то своя стать)
Как на пачке сигарет,
Вроде собака, а оказывается: “Друг”.

Как если бы Пушкину вдруг вздумалось
Проверить наивную серую Туловость

Или Воронежскость
Просто звучит мерзко
Как вывеска или как пьеска
Или, что проще
Как детскость
Так вот, про Пушкинскую площадь

И он, бронзовбитый, с площади
Пошёл гулять по Тульским проспектам

Про Воронежских рифм аспект
Мы говорили выше
Поставим Тулу в конспект
Как миллионный город-вспышку

Ознакомиться с местным диалектом

Гляди-ка!
Владыка!
Тебе оттуда
Видать получше
Чем отсюда
Из сельской глуши:

Стекаются люди и лошади!




Я лично – нет!
Я не монумент!
Какой уж Пушкин мне по годам там!?
Я - скопище бессильных изречений,
Я – клубок выкриков вроде: “Трам-там”,
Я – то самое правило из исключений,

22)Я – пробродивший мечтою Бальмонт,
     Я этой мечтою кричу: “Всевысший!”,
     Как распахнутый заревом зонт,
     В мокром воздухе звонко повисший.

Получается как бы спирт с вопросом.
То есть: “Где пол-литра? – Ча?”
И – привет нашим западным товарищам-кровососам –
По-ихнему спирт с вопросом – Literature.

Посему, я, Венька Сноб
Постараюсь, чтоб
Таких вот строф, как за номером 22
Там, где размеры, ритмы и слова
Было поменьше
Я же стихом же плешь ем!
А то как-то неловко,
Не влезает домашняя заготовка,
Написанная прошлым столетьем.

Хорошо, буду писать слова про запас
Или, на худой конец, слова в аванс
Возможно, не будет у Вас такого мнения
Которое у Вас сложилось изначально
Тут уж ничего не поделаешь
Если бежишь, то, по логике, бегаешь
Это, конечно, очень печально
Просто в стихе будут ранние впечатления
Которые когда-то писал на бумажке
(Хотя, право, не знаю, где ещё можно написать.
Ну да чорт с ним, сами исправляйте!)
Видите как просто? – Как чашка с простоквашкой!

Кончается пролог. Во-первых, нужно придумывать новую тему, во-вторых, завершать старую.

Гхм… Я имею в виду то,
То есть, я имею в виду ту проблему,
Что вместе с читателем
(Начинается самое интересное занятие)
Мы сейчас войдём винтом
В булькающее тело поэмы.

I

Перерыл я томов множество,
Перерыл я многое,
Среди этого встречалось убожество
И не убогое.
Пришёл к выводу, что писать не о чем
То есть, о главном говорить даже не буду
Остаётся расписывать по частям мелочи
И подавать на тарелочки блюдом.

II

Откашлявшись, начнём.

III

Сейчас многие стареют заранее,
И на этом не успевают даже запнуться.
То есть, выполнил партийное задание –
Можно лечь в ящик и улыбнуться.

Собственно, тогда стар и я,
Потому, что не знаю уже, чем заняться
В 16.
Надо же что-то делать.
Кто-то ведь превратил себя в беспечность,
Кто-то превратил в гору мышц тело,
Кто-то пишет, кто-то рисует.
Я вот, скажем, кричу в вечность,
Но это вряд ли кого-то интересует
Более, чем керамика титаната бария.

Мне, скажу сразу, много не надо,
И разговор тут вовсе непромускулатуры;
Я не требую выкриков и парадов,
23)Только хочу, чтобы стихов структуры
(Посмотрите – выше,
Где три раза едет табуляции крыша.)
Были замечены и зафиксированы
Я хочу, чтобы моя, чёрт возьми, гениальность
Была замечена и зафиксирована.
Рифмовать не хочу, хватит с вас отвратительной 23 строчки,
И, собственно, точка.






IV

Тело движется свеженько
– в морг.
Сердечко бежевенькое
– в торг.
Продать, купить, помереть –
Вот наша, товарищи, жизни смерть.

И всё, знаете, с такими пошленькими улыбочками –
СпасиБог, Васечка, СпасиБог, Димочка.
Вот вам, Светочка,
От нас прелестная вербная веточка.
А теперь пошли к чёрту отсюда,
Вспоминать вас не буду,
Чтоб вас больше здесь никто не видел,
Возьмите, пожалуйста, ведро повидел.
СпасиБог.

Кидаются Богом,
Сами не знают, чем кидаются.
И так всё это противно,
Хочется из кожи вон лезть
Все хотят быть золоторогим единорогом
Мотнул рогом – желания исполняются
И становится как-то чище и смелее
Так, что душонкам противна даже лесть.
Поют гимны,
Поют плебеи.
Хочется сказать что-то, вроде “месть”,
но не буду. Я не Ахматова. Кстати, поищите, рифма уже есть.

V

Поиск адреналина –
К нему относятся с уважением,
Он связан с особым сердечным жжением.
Лена, Настя, Инна –
И вот уже похабщина
В глазах потного
Вскопана
В глазах извращенца –
Взращена
Заработали коленца
И прочие непечатные механизмы
Организма.




Люди хотят стресса,
Люди хотят секса.
Находясь в мыслительной человеческой промежности
Такой вот человеческой нежности,
Начинаешь думать под влиянием моды:
“Не пора ли очертить территорию свободы,
Не пора ли потеряться в территории любви?”
Самое страшное – потеряться между людьми.

Весь день – шампунь с экстрактом жожоба
Такой вялотекущий и низкостелющийся
Причём счастливцы, тянущие ганджубас
Смеются над нами
Днами
Мозгов пепеляще-тлеющихся.

И знаете,
Им не страшно теряться,
Ковыряться
В идиотских народных сказаниях
Предрассудках, чудесах, чаяниях,
Лживых признаниях
Чужой памяти.

Так хочется сделать глупость,
Войти в кощунственный круг самоубийц,
Тянущих ганджубас,
Чтобы тоже посмеяться над всеми нами,
Чтобы тоже не быть каждым из нас,
Чтобы не быть землёй с семенами,
Которые никогда не вырастут,
Не падут ниц,
Не победят тупость и скупость,
Ничего в этой жизни
Не поймут
Как слизни
Которым ещё и кеды жмут
Я хочу быть таким, когда ты – там, а время – тут!

VI

Перевёл дух
Потерял нюх
Разозлил двух
Нет! Разозлил трёх
Быстро в седьмую,
В операционную!
Слава пыли!
Её не закрыли
На обед. Ура!
VII (как обещал)

Царь Алексий, взяв корону,
Выпив пива, съев икры,
Ускакал на оборону
Всей российской стороны.

Это из детства,
Из молодого теста,
Из молодого сердца
Куда бы деться? -
Никуда мы не денемся!

В богов и Бога ещё не верю,
Молюсь колесу, живу зверем,
В детстве мы все небриты,
В детстве мы все побиты.
Потому, что не даём сдачи и не бреемся

Лет так до шестнадцати,
А потом волос прёт
Густо и непростительно.
Можно в бубен бряцати,
Можно в собственный рот,
Можно живати с мамою
Можно в тоне почтительном
С мамою слабою,
Можно в повелительном
С мамою слабою.
Родили родители
Первенца,
А он матерится и не крестится,
Живёт жабою.

Как так?
Откуда такой дурак?
Недосмотрели,
Недоглядели,
Лет так в шестнадцать
Или раньше,
А он, и прочие фармазоны
Которым рано ещё в Зоны и в Погоны,
Занимаются сокращением
Причём с каким-то сплочённым рвением
Своих собственных мыслей,
Своей собственной сердечной мышцы.
Учатся сдачу давать – пока только себе
В одиннадцатом классе.
Пока ведь не съездишь превратной судьбе
По изящным мордасам.
VIII

Типичная квартирная обстановка:
Люстра, покойник, верёвка,
(шучу, шучу)
Обои, пожелтевшие от страха,
Сын, заплывший матершиной.
Лоб дюймовый, ум аршинный -
Весь ум не влез
Не бывает на свете чудес
Впрочем нет, бывают
Надо спахабить
В области паха
Или спохабить
В области похоти
От этой поганенькой копоти
Многие умирают

Это как плаха.
Спасет только пьяный палач,
Если неправильно настроил эшафот
Или если тупое лезвие
Просто по шее получишь
И – домой.

Иссякает поэтики поток,
Перейду в девятый кусок.

IX

Что такое для вас, господа
И дамы
На лоне природы вода
И скалы,
Которые та вода огладила и натаскала?
Представьте панораму…
- Не можете?
Почему?
- Поможете?
- Помогу.
Это, знаете ли, моя главная природная обязанность
Как поэта
Натаскивать вас как те скалы
И оглаживать вас как марионеток.
Для дам
Скажу, что при длительном общении проявляю привязанность,
Господам
Скажу, что друзьями мне будут только нахалы
И то не все,
А только наглые совсем.
А по-другому и нельзя со мной
Я только тогда шевелюсь,
Когда обижусь.
Тогда я злой,
Тогда я ненавижу,
Тогда я злюсь.
Только надуюсь как флюс
Или как дуст,
И потекла из уст
Пенная тема разговора
И громче, чем: “Держи вора”
Кричит рот
Причём его хозяин частенько бывает в спорах
Не в большинстве, а наоборот.

Это – правильно, господа!
Это – правильнее некуда!

Иначе, ходил бы такой, умный и красивый,
Сильный как мерин сивый,
Но ненужный, как реплика сивой кобылы.
Истощаются силы,
Вернёмся к нашим баранам,
Я имею в виду панораму.

Товарищи, природа – это всё камушки,
Природа – это всё солнышко, так всё
Несерьёзно, как коммунистка-бабушка,
Или дедушка, прогуливающий таксу.

Несомненно, в природе есть причина,
В природе даже заложена некая идея,
Но едва ли её разыщет мужчина,
Который отбивается от комаров,
Ждёт на речке вкусный улов
И потеет.

Я скажу, что природа – не для каждого.
Природа, точнее, вообще ни для кого.
В неё можно втиснуться, в самое важное,
А всё остальное – удел экологов.

Заводы и фабрики – там удобно,
Там все комары давно подохли.
А улов можно купить, вполне съедобный –
Так вы и поступайте, ловкачи и рохли!




Какой там космос? Какой там запах
Жатвы?
Надеется мама, надеется папа
Хотя бы дожить до завтра.
Оно, хоть и светлое, но – голодное
И, в общем, похоже на холодильник.
Нынче быть худенькими модно,
Но не ходить же, звеня костями как будильник!

Проблема насущного хлеба
В пост-индустри-альной эпохе
Всё так же висит, как небо,
Роняя на нас крохи.

Не знаешь уже, к кому обращаться –
К богам, к совнархозам или к Марксу, -
С единой просьбой: “Хлеба б нажраться
И нареветься бы вдоволь плаксой!”

Ах ты, мой бедный, несчастный народ!
Поплачься в мою новенькую цигейку
Я знаю, что трудно, но скажем: “Вперёд!”
Пойдём и будем просить копейку.

Мы все молодцы, мы все – спецназ!
Мы спецпредназначены для этой жизни!
Сколько у нас вождей Отчизны?! -
Горбачёв, Ельцин, Путин…
И скоро ведь будут просить у нас,
Но уже в конвертируемой валюте!

X

Шёл по улице
Походкой курицы,
Выгуливал себя эдакий Ленский,
Чей-то будущий,
Чей-то женский.
Характер его просто описать так:
Будешь суп? – Нет, буду щи!
Будешь обед? – Нет, буду завтрак!
То есть, ни себе, ни людям,
Ни рыба, ни мясо,
Скорее колбасы,
Причём те колбасы, которых мы не любим.

Не идолопоклонник вовсе,
С вредными привычками,
Но, чувственный и – милости просим –
Любит поводить по женским скрипкам смычками.
Интересно бы узнать,
Как ударность расставлять. -
Всё равно не скажу,
Сам не знаю, как.
Хоть и сам написал, но сижу
И смотрю на смычки как дурак.
Будем надеятся, что вы сообразительней,
Быстро читаете мысль и сквозите в ней.

Так вот, в один прекрасный день
Случились чудеса,
Хоть им обычно случаться лень,
Но влюбилась наша колбаса.

Влюбилась скорее почтительно
(В жену какого-то правителя).
А у этих правительственных жён
Лиц
И ресниц,
На каждый затылок
Как у алкоголика
Голенького
Бутылок.
И вот наш Ленский – Ах! – Несчастно влюблён.

Такая любовь не выгодна,
Такая любовь истощает сердце
О, Мадонна, Вы нужны, Вы одна!
Погодите, дайте раздеться.

Ну, что вы, мадам, кричите кокеткой,
Что же вы в глаз лупите метко?
Я что ли не нравлюсь, не вышел станом?
Так это от работы от неустанной.
Довольно кричать! – Всем сначала не любо.
Вас как звать, Зинаида или Люба?

Нет, я устал от ваших верещаний!
Смеркается,
Народ собирается…
Что понабежали?
Женщину вот люблю
Любовью, а не ножами
Давайте, товарищи, с вещами
На выход, а то убью!

Чёрт, как же это замечательно – крикнул вороном –
(У меня и пистолета-то нет)
И все разбежались в одну сторону,
Как в туалет.
Солнце уж тонет в угодьях лесничего,
А от барышни, кстати, остался след.
След, конечно, лучше чем ничего,
Но хуже, когда самой барышни нет.

Любовь не доказал – пошёл топиться.
Думал, что получится – Ха! Тупица!
На самоубийствах оказался нестоек,
Уволен из действующей армии в батальон построек.
(Здесь надо, ухмыльнувшись, отдать честь,
Если она, разумеется, есть.)

Одним словом,
Истощился наш герой полностью,
Поехал лечиться Кисловодской областью.
Там ему был трындец уготован.

Морали нету,
Её не надо.
Походите сами по свету,
Поищите ещё такого дамского шоколада,
Который одним своим присутствием
Делает из мужчины квашеную капусту.
Ограничусь только напутствием:
Не выбирайте себе женщину – Wispa,
Которая вся в пузырьках высыпана,
У пузырьков – у них такое свойство – внутри пусто.

XI

Сидел как-то вечером бодрый поэт,
Записывал звуки оконных рам
Придумывал рифму на выслугу лет
К какому-нибудь слову, скажем, шафран.

Про раны – банально, сопрано – едва ли
Ах, чёрт побери, ну впихну в край строфы
Те рифмы, которые как сваи –
День – тень, роз – мороз, кровь – любовь,
Морковь, бровь, вновь, и – привет Брюсову – прекословь.
И вот – чудеса, избежал катастрофы.

Опять эти мучения
С вымученными ударениями
Они как мучные изделия -
От них сильно полнеет произведение.
К тому же, стихотворение



Стало опасно походить на Пушкина,
Вот чёрт в цилиндре!
Ох, сейчас вот множество любителей поэта,
А, в особенности, литературовед Настасья Опушкина
Звонко послали меня в это.
Это отдаёт неприятным запахом, в том числе пота.
Впрочем, у каждого имеется в наличии
Даже у животных, даже у енота,
Даже у выдры,
Даже у птичьих.

Не нравится мне эта тема
Давайте сразу скажу, что хотел бы
Разбить хотел бы темой тем лбы,
Кто тщательно занимается моей проблемой.
Я имею в виду в первую очередь врачей,
И критиков - палачей.
Есть ещё критики – друзья,
По ним плачет отдельная статья.

Так вот, даже и не думайте, прагматики,
Найти в моих словах систематику!
Я разрываю на кусочки собственный мозг
И швыряю в вас, чтобы мне было стыдно.
Не хочу избежать общественных розг,
Хочу быть нещадно бит, как быдло!
Везде быть удачливым просто обрыдло!

Иначе без смысла хула и хвала,
Раз это только слова и слова.
Давайте чётко, по пунктам,
Чтоб ходить мне надутым и обутым:
1. Недостоин,
2. Лох,
3. Не нужен
4. Тут плох,
5. Здесь - хуже
6. Тут – вовсе отстоен.
И, пожалуйста, с обоснованиями,
А то такова же будет по смыслу
Книга с добрыми пожеланиями
Трупу, согнутому коромыслом.

Удивительнее всего, что это подошло дышлом
Моей песенке про поэта - как лошади.
Ну, что же, всё связано, так вышло,
Не зря же пишу столько слов без калош поди.
Я имею в виду обнажённых…
Опять похабщина! Господи!

Наконец-то, друг, ты утомлён
Моими стонами – перестонами!
Воспринимай их как мокрый лён
Потом, когда подсохнет, поймёшь,
Что всё легче,
Что я беспечен,
Едва ли обеспечен,
Едва ли вечен,
Что мой единственный родственник – ядрёная вошь
Что дом у меня без печен,
То есть, не отоплен,
Что я попал сам в свой плен,
Что часто болит у меня печень
И селезёнка,
И кричу я не так уж громко,
Что я был когда-то влюблён,
Что я - тот закон,
Который запрещён
Всеми возможными законами.

Я существую, я - мужчина
Хотя бы по той причине,
Что у меня паспорт есть,
А мальчик я так, просто –
Это защита от невест
Пусть дожидаются цифирного роста

До совершеннолетия
Тогда и побеседуем,
А пока – дай, красотка, перейти
К продолжению пути -
В двенадцатую главу следуем
Двадцать первого столетия.

XII

Родил меня Воронеж
Родил – и неси, а то уронишь!
Конечно, рифма украдена у Маяковского.
Слава Богу, у него, а не у Васи Псковского
Двойная кража
Звучит ещё гаже
Простите меня!
Деньги
Отдам
Завтра.
Смотрите, в этой словесной агонии
Пробираются хлипкие ростки иронии
Самому интересно,
Сажусь, дочитываю себя в кресло.
Город мой – так, не город, потуги,
И леди бегают от услуги к услуге.
Леди рассказывают друг друга,
Как надоевший курьёзный случай.
Мол, не слушай меня, подруга –
Ох, и не говори, и не мучай!

Блин, какая-то строфа из суфле!
Смотрю и - честно - противно мне.
Когда надоем комментариями – скажите.
Вы - полноправный голосящий житель.
Пока мне ещё шестнадцать,
Я имею право
И буду браво
И шибко возмущаться!

Нет, товарищи, мне нужно отдохнуть,
Пройден 12-главный,
Мой пока главный,
Немного тернистый путь.
С него не свернуть –
Буду и дальше писать жуть и муть,

От вас ни грамма не требуется,
Только застелите за собой креслица.
Я остаюсь ваш всецело,
Венька Сноб, то ли даровитый, то ли просто смелый.
КоГнец.

Начато 23 октября 2002 г. 0:00:05
Кончато 14 января 2003 г. 21:56:31