Этот вечер, не путай его ни с чем...

Этот вечер, не путай его ни с чем.
Поздний снег упадёт на сукно,
И на терем возвышенных теорем
Ляжет белое полотно.

Может, ночь эта явлена лишь затем,
Чтобы знать, где у неба дно.

Мир твой вздох принимает, как речь реки
Или ветра летучий стих,
Если полдня упругие позвонки
Оставляют его  в живых.

Если то, что зовут языком тоски,
Понимать как язык двоих.

Небеса наполняются волей слов,
Для которых тоска – ответ.
Ты – рука, отодвинувшая засов,
Чтобы хлынул нежданный свет.

Ты – разбитая вдребезги плоть часов,
Отломившая лёд от лет.

Плоть твоя словно взвинченная спираль,
Прокрутившая боль до дна:
Так секунда, которой уже не жаль,
Изменяет все ритмы сна,

Если соком медвяным на эту даль
Протекает луны слюна.

Так пульсация бешеной высоты
Выворачивает сердца,
Легче будет в крови утопить цветы
Или сжечь их в огне лица.

На груди у меня проявляешься ты
Рваной раною от резца.

Так по мрамору сердца наотмашь бьют,
Прошибая глухой заслон,
Там была Ниобея и Федра, тут –
Опрокинутый Аполлон.

Ты – из белого камня торчащий прут,
Млечной вечности камертон.

Очевидность, увы, такова, что мы
Для того лишь пришли сюда,
Чтоб увидеть не стены своей тюрьмы
И не гордые города:

Мы как дети, узоров своей зимы
Не понявшие никогда.

На обугленных сучьях теперь цветы
Распускаются вкривь и вкось:
Солнце – мяч, отскочивший на пол-версты,
Наклоняет земную ось.

Ты  - смешенье трагической суеты:
То, что сбудется и сбылось.