открытый лист

Встаёт над полем чёрная заря,
Цветущая неспешной красотой.
Пространства в ней, о чём-то говоря,
Клубятся, точно фейерверк густой.
И кажется мне истиной простой,
Что всё иное было б зря.

Холодный мир глумливых облаков
Притягивает слабые тела.
В нём память растворившихся веков,
В нём глубины задумчивая мгла.
И голос той, кто нас всегда ждала,
Зовёт нас в круг загадочных оков.

Теперь уже не важно, почему
Вершит свой путь безрадостный восход.
Но, проникая взглядом в эту тьму,
Я чувствую себя как старый крот,
Решающий подземный кругорот
На ощупь, как положено ему.

Он никогда не сможет рассмотреть
Как девственен в обычной наготе
Червь дождевой,  как неподвластна сеть
Корней застывших листьев суете,
Как вянет тот, чьё имя на кресте,
В гробу, ведь крот… не может он прозреть.

И я стою, безумно одинок,
В тумане чёрном, веруя в ничто.
И пальцы мнут исписанный листок
И спину давит влажное пальто.
Я чувствую, мне лижет душу то,
Что стало смыслом этих странных строк.

Но мне не передать в простых словах
Возвышенность и бред небытия.
Ещё не восстановлено в правах
Страдавшее всю жизнь от бития.
И всё-таки мечтаю взрезать я
Уста немых пигмалионов  - Ах!

Солёный привкус влаги выест плоть,
И нежный скрежет разорвёт виски.
Хотя бы миг мне – смог бы побороть
Последний приступ вяжущей тоски.
Но слышу – Нет! – и мрака лепестки
Рукою слабой мне не распороть.

Ну, что же, пусть! Я грешен и убог,
И не достоин радости огня.
Зловещих траур вьющийся клубок
Высасывает свет из вены дня.
Но я хочу понять, за что меня
Карает старый маразматик Бог?

Где силуэт в сверкающем венце?
Я вижу только щупальца чернил.
Тупая злоба спряталась в лице,
Стальную кожу бред воспламенил,
И, кажется мне, кто-то заменил
На ржавый гвоздь иглу в моём яйце.

Клубится чёрный дым, и всё острей
Немая мука и животный страх.
Я слышу скрип открывшихся дверей,
Я вижу как выносят мой же прах.
Что ж, может быть в чужих, иных мирах
Я обрету величие царей!?

Но вместо светлой памяти пробел.
Я – полупроводник идеи Мглы!
Я никогда так раньше не хотел
Посыпать череп порошком золы.
Сдвигайте же дубовые столы –
Ваш чёрный брат на тризну прилетел!

Мы зачерпнём из замершей реки,
Питающей остывшие сердца,
По полной горсти вычурной строки,
Поющей о преддверии конца.
Так, чуя жизнь под скорлупой яйца,
Его сжимают пальчики руки.

Но мы не просто выпьем, мы пройдём
По чёрному песку погибших слов,
Как страшным прожигающим  дождём
Бегущему из высохших голов
И пусть сегодня не богат улов,
Но утешенье мы и в нём найдём.

И я уже не помню, почему
Терзанием охвачен, как в бреду,
Я падаю в распластанную мглу.
Я к чёрному сиянию иду.
Я вырастил в самом себе беду,
Вот только, что с ней делать, не пойму.

Рука дрожит, знамение творя,
И я уже мечтаю убежать,
Со скромностью юнца-нетопыря,
В обрывках крыльев спрятавшись, дрожать.
Но всё настойчивей стремится сжать
Больное сердце чёрная заря.