Погадай, цыганка белокурая...

Обычно образы используются автором для создания красивостей, оригинальностей. Но есть образы, выполняющие иную роль. Они не придают стиху уверенности, законченности и красивости, но, скорее, указывают на зыбкость, эфемерность, недостроенность как стиха, так и судьбы. Обычно это вполне традиционные метафоры, разрывающие свою собственную парадигму в процессе смыслового развертывания. Например, «линия руки – гитарная струна». У Балашова: разрыв гитарной струны - разрыв в судьбе. Гитарная струна ударяет по щеке, и это ощущается как удар судьбы и, одновременно, как пощечина той же руки. Традиционный образ разорван и разомкнут, позволяя инаковым смыслам входить вглубь себя. Такой инаковостью в данном стихе служит несостоявшееся пророчество. Лирический герой не дает образу дореализоваться, не дает струне разорваться, пророчеству прозвучать (прозвучало не пророчество, а предположение о возможном пророчестве), - и, следовательно, второй элемент образа – разрыв судьбы - как бы пресекается, во всяком случае, именно об этом разрыве он не хочет ничего знать, именно этого разрыва он не хочет. Не дав пророчеству прозвучать, автор входит в область несостоявшегося. Не дав пророчеству прозвучать, клубку судеб развязаться, автор отменяет одно за другим все действия в своем стихе, направленные в будущее. Он отменяет также и традиционные поэтические образы, обессмысливая и обесценивая их. Остается только счастье настоящего момента, зыбкое – без опоры в будущем, без подтверждения пророчеством, без веры лирического героя в возможность его осуществления.

Зыбкость стиха Вит Балашова несомненна - в нем присутствует некая опора на события прошлого, но неуверенность в будущем и боязнь его заставляет лирического героя балансировать между уверенностью и безнадежностью, а дням мчаться, подобно бешеным коням, делая настоящее зыбким, а будущее опасным. И вот эта зыбкость момента является предметом рассмотрения автора.
Оксюморон "цыганка белокурая" влечет за собой цепь других оксюморонов: «Повторить под майскими закатами Декабря сиреневый рассвет…», противоречий: «Расскажи, что видишь… Впрочем, надо ли?», противоположных по значению символов: оборванная струна - узелок судеб. Оксюмороны и противоречия подводят к антитезе реального и возможного: «Может жизнь у нас отнять, что будет; Но того, что было - не отнять!» Основной образ - образ женской руки, держащей ладонь мужскую, в начале и конце стихотворения несет разную, и даже противоположную смысловую нагрузку, если можно, конечно, противопоставить глядение (гадание) действию (оберегу). Первое пугает героя, второе превносит в его жизнь покой и счастье. Образ любимой автор выворачивает наизнанку, дает ему двойное освещение: цыганка (скитание) - она же верная возлюбленная (статичность). Ей он протягивает руку для гадания, но не желая слушать пророчеств, предвосхищая процесс гадания, берет ее руку в свою, нейтрализовав безвестность будущего определенностью настоящего. Понятие счастья для героя связано с этимологией этого слова: счастье, значит, сейчас. Риторический статус будущего определенно представляется ему в самых ужасных картинах: разорванная струна ударяет по лицу, кони бешеные тоже грозят гибелью, возможность разлуки - все эти ужасы объясняются мифологичностью сознания героя, не позволяющего открыто называть позитивные атрибуты будущего, дабы не сглазить их, и свободно называть возможные негативные атрибуты, чтобы приготовиться морально к худшему и встретить его, в случае чего, с достоинством. Ни одного утешительного образа в будущем - кроме мифологической подоплеки этого явления есть и философская, фаустовская: как можно дольше сохранить настоящее мгновение - его ладонь в ее руке. Но это тоже достаточно неустойчивый и зыбкий образ, ожидания героя вырисовываются как чистое различие с настоящим. Негативность, как способ движения мысли, сталкивается с желанием остановить движение, мысль, мгновение - и это желание отталкивает ситуацию в прошлое, которое одно только, судя по всему, и имеет ценность.

Ольга Чернорицкая   23.12.2003 17:35   •   Заявить о нарушении