б. н

             * * *


      ...И вновь знакомая картина,
       Из самых древних на Земле:
       Веселый мальчик Буратино
       У Папы Карло на столе.
         
       Присев на старенький треножник,
       Неторопливо и легко,
       Опять взыскательный художник
       Строгает сына своего.

       И я, подобно той игрушке,
       Сдираю с кожею стихи.
       На каждой стружке-завитушке
       Мои давнишние грехи.

       Усердно трудится рубанок,
       И я не ведаю о том,
       Кого же завтр спозаранок
       Увижу в зеркале своем:

       Иль, что-то здесь недоработав,
       Закончить дело захочу,
       А может, крыльями захлопав,
       В иные сферы полечу,

       Или, на все махнув рукою,
       Продолжу старую игру:
       То я монашенка в миру,
       То - куртизанка на пиру,
       А то Бог  знает что такое...

           * * *          
            
        Мы говорили о Дали,
        И звезды таяли вдали,
        И оседала на губах ночная свежесть.
        Шептал тихонько водоем
        Про одиночество вдвоем,
        Полузабытые слова рождали нежность.

        Мы говорили о судьбе,
        И каждый думал о себе,
        А осторожная луна не показалась.
        Но без запретов и оков
        Скользили тени облаков
        И, отраженные в воде, соприкасались.
   
        Мы говорили без конца,
        И ветер грелся у лица
        И путешествовал меж нами осторожно...
        Все то, что светит молодым,
        Для нас рассеялось, как дым,
        А то, что детям так легко,
        Нам - невозможно.