Мелодраматическая ода Cеверскому полку

1

“Владимирский централ – ветер северный,
этапом до Твери – зла не мерено”.
Чего-то я твержу, с утра рассеянный:
есть полк такой в Ленинакане – Северский.

Есть полк такой в Ленинакане – Северский.
В полку немая тишина над вереском.
Деревья все в пыли с листвой серебряной.
Вся жизнь в казармах, правда в каше дембельской.

И что ни день, то полевые выходы,
и строевые хлопоты без выгоды,
и в два приема, в два часа есть выкидыш:
в два года дух и прах гражданский выбиты.

Там что ни день – острее бритва риска.
Там что ни день, то рана огнестрельная,
И что ни день – предсмертная записка
и участь стукача – в бессмертии.

Там что ни день – спасенный от удавки
в небытие ушел из-за доноса.
И что ни вечер – пьяные от травки
шатаются, страдая от поноса.

И что ни день – то тряпка уставщины
наводит глянец мордою в полы.
И каждой ночью праздник дедовщины,
разбитой с матерщиною скулы.

С трудом передвигают сапоги
ростовский, краснодарский, курский, питерский.
Горят глаза придурков – медяки.
- Откуда духи? – И губами: Северский.


2

Но гибнут чаще, чем твердит статистика,
и падают, как учит нас баллистика,
от страха вырасти до рыцаря, до истины,
до древа мужества. Нет, это мистика.

А вырасти – здесь нужно лишь мгновение,
руки – по страху, лику – мановение,
и для решенья нужно лишь решение
принять – от человека отрешение.

Нет, все не так, но более измучены.
Единой волей эти воли скручены,
единой долей им лопаты вручены,
единым духом – в зубы – все научены.

Стоять в строю – по-своему искусство.
Быть рыбою безвкусной, но искусной,
быть извергом в том смысле, что без чувства
вперять глаза туда, где место пусто.

А дедовщина – это та же пластика,
упругость жизни и ее гимнастика –
лишь следствие полковничьей фантастики
и отдых от комбатовской схоластики.

Нет, в дедовщине мало, мало прелести.
Трещат глаза – не выпрыснуть, и челюсти
хотят сорваться и из кожи вылезти,
забыв о целости и Божьей милости.

И чешет рота по пыли к границе
в окресностях именья князя Сиверского
который год, который век – напиться б.
- Откуда, бедолаги? – Срежут: Северский.

 

3

“Владимирский централ – ветер северный”.
Хрипит магнитофон в ночи с надсадом.
И южный форт, но почему-то Северский,
и на зарю вопит сигнальным матом.

В ночи с сигнальным ревом просыпается
весь Северский, начальник штаба трусится,
руководит зарядкой, и – слипается,
на свет ползет колонна черной гусеницей.

Искусство жить не дома, а на веточке,
не в чашах лжи и правды правосудия,
а ласточкой, а связью, писком, весточкой,
вором и палачом корыстолюбия.

Не проявляй в ретивости чрезмерности,
не рвись вперед ни доблестью, ни жалостью.
Как мне сказал однажды Мишка-северский:
“Здесь выживает не шакал, а шаристый”.

И потому такая в чувствах двойственность:
Ведь зверь он изверг, изувер, мерзавец.
Но этот куст в душе не срезать – родственность,
и может быть, немного даже зависть.

Да, самоотверженье – подвиг, подвиг.
“Забудь себя” как “Каждому свое”
над КПП – и отнято при входе
понятия: житье-бытье, мое.

И вижу я, как сделано лицо
и каменная твердость, и безличие
затылка, скул, чтоб вырезать резцом
такой же опыт – в смерти – по обычаю.


4

Там что ни день, а первая все линия.
Дорога тянется столетняя и пыльная.
Там что ни день, а побеждают сильные
и рубят лик лопатою могильною.

И если будет бой, то бой последний.
То: постоят и постоят и лягут.
И крепость смерти пропадет бесследно,
проглоченная смертью – ей на благо.

То постоят и постоят и лягут,
дождавшись, не дождавшись подкрепления,
костьми, на рубеже, с российским флагом,
уйдут с дедами, кулаками в тление.

Здесь пахнет, веет, воет, давит тлением.
Ни снег, ни ветер столько не разрушили.
Отсутствие по смерти воскресения –
не оживишь ни плачем и ни пушками.

Мы где-нибудь всегда с тобой встречаемся:
на стрельбище, на смотрах, в самоволке. –
Ты к человеку тянешься, стараешься
как можешь, терпишь, тянешь, но недолго.

Я прелоняюсь – не стою навтяжку –
перед тобой, боец, твоим безличием.
усталым человечеством и выдержкой,
жестокостью и знаками отличия.

И по России, зелень всю распарывая,
несется поезд дембельский и варварский,
грозя распасться и грозя аварией,
стучат колеса и взывают: Северский.

16-18.4.2001