Андрей Тарковский Гамлет - немногое, что помню

  Почему  выбрали нас,  а не один из московских театральных ВУЗов, я не знаю. Вот им бы поработать в театре - даже статистами! - рядом с мэтрами, да хотя бы попасть на глаза к  тому же Марку Захарову...  А может, именно поэтому? – чтобы не маячили настырные «артисты» рядом? А может, сыграла роль успешная деятельность бауманцев в «Современнике», или подсуетилась наша театральная мафия? В общем, не знаю, но однажды у нас в общаге, на этаже  объявили, что кто хочет поучаствовать в  Ленкомовском «Гамлете», который будет ставить Тарковский – милости просим.
   Сочетание слов  «Ленком», «Гамлет», «Тарковский» выглядело совершенно мистическим, и на первых репетициях был весь этаж. От нас требовалось немногое: когда шли реплики Гамлета о Фортинбрасе, мы на заднем  плане изображали войско, а в конце спектакля, когда он опять появлялся, мы были свитой. Интерес быстро угас, и на последних перед ленинградскими гастролями спектаклях 6 (или 8?)  человек, необходимых по мизансцене набиралось еле-еле. Я был на всех. Снова видеть спектакль, атмосфера кулис, видеть рядом Маргариту Терехову, в которую я был немного влюблен... Да что там говорить!..
В спектакле был, помнится, такой состав:

Гамлет – Анатолий Солоницын
Клавдий – Владимир Ширяев
Полоний - Всеволод Ларионов
Гертруда – Маргарита Терехова
Офелия – Инна Чурикова
Лаэрт – Николай Караченцев
Горацио - ?

   В театре не очень жаловали варягов (Солоницына, Терехову...), все знали, что попервоначалу Гамлет предлагался  Олегу Янковскому,  а остервенелое соперничество между Чуриковой и Тереховой уловил  и я - тогдашний.
   Репетиции шли трудно. Даже Солоницын на одной репетиции начал комиковать, Тарковский зло бросил: «Как ты со мной работаешь, так я потом буду работать  с  тобой! Это в кино в конечном итоге все зависит от режиссера, в театре – только от актера!». Сцену дуэли отработали буквально накануне генеральной репетиции.
   Рядом с Тарковским постоянно был Марк Захаров, но ни во что не вмешивался. Я однажды оказался рядом с ними, Тарковский мечтал о своем театре...
   Я ничего не записывал: думал такое не забывается – забывается все.
   Но вот запомнилось: был вопрос синхронизации – Солоницын должен был подать реплику, когда кто-то там входил или уходил, но он стоял спиной и видеть этого входящего не мог:
   - Как я пойму – когда?!
   - Почувствуй!  Заново!
   Он сделал, что требовалось.
   - Хорошо.  Только, Николай, следующий раз подмигивай другим глазом, чтоб из зала видно не было.
   Караченцев да и остальные засмеялись.
   Запомнилось:  прощание Лаэрта с Офелией. Офелия – сущая девчонка, сцена очень легкая, воздушная. Лаэрт соответственно  легко бросает: «Прощай!»
   -Нет! – вмешивается Андрей Арсеньевич, - Вы же больше не   увидитесь  - никогда!
   «- Прощай!
   - Нет, ты же еще об этом не знаешь! Только намек.
   «- Прощай!
   - Чуть явственней!
   «- Прощай!
   - Хорошо.
   Меня тогда поразила актерская техника Караченцева:  так отчетливо были переданы все три оттенка.
   Но самой  поразительной в спектакле была сцена с Офелией. Нет, не там, где она сходит с ума, хотя именно тогда Чурикова срывала аплодисменты, а потом, когда Офелия, уже мертвая, лежала в гробу. Гроб  находился на небольшом возвышении и, как мне теперь кажется,  был чуть выдвинут  в зрительный зал,  Офелия лежала в нем, на ее глазах пятаков не было, и мертвые глаза  слегка  раскрылись.  Сцена была долгой – минут на 10-15 (если не больше)...  И вот эти мертвые (громадные Чуриковские) глаза...  На одном спектакле, я специально всю сцену смотрел только на нее. – Мертвые.
   Чурикова сыграла девчонку, на которую вдруг рухнула вся прогнившая Дания.
   Весь спектакль несмотря на рОковое сопровождение был... словно по Островскому.
   Солоницын - как в "Сталкере", в "Солярисе" - такой же брюзгливый якобы интеллигент... И знаменитый монолог он читал, как торговался: а если сбежать? да-а... а вдруг там... И тоже - читал его как прозу, бытовую прозу.
   Терехова... Очень красивая. В начале - это женщина, наконец-то обретшая счастье в браке, и у которой теперь никак не кончается медовый месяц. И она с веселым изумлением следит за романом сына с некрасивой дочкой их сановника. "И это вот его девочка?! Да что он в Витенберге делал?!"
   Потом в сцене с Гамлетом - он ее ломает. И здесь  было овеществлена метафора -"ломает". Она лежала у него на коленях, а он ее жмакал, крутил, сгибал - он ее насиловал. Он заставил ее почувствовать стыд. Заставил стыдиться своей любви, своего мужчину.
   Еще помню вызов, с которым она перехватила у Гамлета, поданный Клавдием отравленный бокал... Да она словно не понимала, что это смерть, главное - настоять на своем.
   Как она выпивала - не помню. Может потому, что в это время уже невменяемый Гамлет, как мясницким топором, махая мечом, носился за Лаэртом, а тот с ужасом от содеянного, с ужасом от предстоящего решался практически на самоубийство.
   Одна из причин неуспеха постановки и была в этом - предельная непривычность всего этого - такого противного Гамлета, такой некрасивой Офелии, такого обаятельного Клавдия, такой влюбленной Гертруды, такого благородного Лаэрта (кто видел, кто помнит  "Тиля", вот -  тот же Караченцев).

   Шекспир писал для актеров. В качестве литературы - его тексты критике не подлежат. Что хорошо разобрано у Толстого по «Королю Лиру» (по «Гамлету» ну,  для  примера:  откуда вернулся  Гамлет в свою родную Данию? Из университета... Наследный принц викингов? Да в XII веке в Германии университетами и не пахло! Они появятся через столетие-два! И Витенберга не было тоже! Да даже если бы уже и были, как во времена Шекспира, то можно ли себе представить, что наследный принц поехал бы в «университеты»?!  Например, наш Иван сын Грозного, или  английский - кто там наследовал Елизавете?! А за что Гамлет убил своих друзей Розенкранца с Гильденстерном?! А к чему  и с чего этот знаменитый монолог «To be or not...»).  Характер Гамлета не проявлен совсем! Играть его можно как угодно. Сара Бернар  весьма убедительно сыграла,  что Гамлет – женщина. Высоцкий -  показал, что Гамлет – борец, погибший во время равного поединка с Судьбой, у Козинцева Смоктуновский вывел Гамлета нашим современником, закинутым в средневековье едва ли не из Сорбонны XX века...
   Вот и здесь... Впрочем, когда из 5-актной пьесы делают 2-актную, то к оригиналу она имеет отношение  косвенное.  Насколько  понял я, спектакль был о проблеме выбора… Выбора между  «общечеловеческими», а точнее – принятыми в данном обществе  - принципами  и личным – личным счастьем, личными принципами.
   Выбрал Клавдий –   нормальный мужик феодальных времен: убил соперника,  и делу конец. Каяться?! В чем?! «Со мной мой трон, корона, королева!» Известная реплика Гамлета,  сравнившего своего отца и Клавдия в данной постановке «не работала»  - нам предъявили и призрака – нечто серое в лохмотьях  - и  красавца Клавдия, сравнение не в пользу старшего брата…
   Выбрала королева  (в тексте трагедии тут  ничего не понятно, с чего она вдруг вышла замуж за убийцу любимого мужа, будучи или не будучи с ним в заговоре ...  Но в спектакле фраза Гамлета о том, что его отец ревновал королеву даже к ветру, а королева льнула к нему как..., была усечена наполовину, и отец предстал тупым ревнивцем.)  - сразу после  похорон «неприлично» быстро  сыграв свадьбу с любимым. С любимым, с любимым! Ошибиться  было невозможно (Участвовала она или нет в убийстве, ни в пьесе (что поделаешь – мировой шедевр!), ни в спектакле непонятно. В бреду Гамлета – да, участвовала - ах, эта сцена «мышеловки»! Спектакль в спектакле был решен как танец-пантомима и  актерствовали в нем – те же  Терехова, Ширяев и призрак. Поначалу даже в тех же королевских  костюмах, но  на первой же репетиции  Риточка запуталась в тяжелом платье и было  решено, что танцевать в этом невозможно, и на последующих репетициях и спектаклях они выходили в чем-то воздушно-шелково-красном..) А потом еще раз выбрала - приняв сторону сына, нелюбимого сына, и может, даже не сына, а пасынка: Солоницын играл практически без грима и когда он, сгорбленный, лысоватый, СОРОКАЛЕТНИЙ, обращался к   Риточке Тереховой: «мама»… на репетициях это было предметом шуток… Выбрала и погибла… (И король, забыв и о троне, и  о короне, обнимал ее, пытался поднять, а сзади Гамлет,  как мясник резал его мечом…)
   Выбрала Офелия: она послушалась отца и… потеряла Гамлета, сошла с ума, погибла. (В пьесе опять совершенно непонятна метаморфоза Гамлета на протяжении одной картины: то влюблен, то «замуж за дурака»! В спектакле Гамлет увидел плохо спрятавшегося  Полония… Да и вообще по пьесе  Офелия - абсолютно серый персонаж, полное дитя какая-то: кроме послушания больше ничего).
   Дважды  выбрал и Лаэрт. Первый раз, когда не раздумывая, ради мести за отца, он пошел на бессмысленный бунт  и победил, а второй – когда принял доводы короля, власти, обычаев и… совершил подлость…. И погиб… (Он сто раз мог убить Гамлета, тот  уже только тупо махал мечом, а Лаэрт  отходил, отходил, а потом, вдруг сжался, отставил всторону свой меч и подставился под отравленный клинок.  На одном представлении, Солоницын оперся о «меч», а тот согнулся... И вот с кривым, погнутым мечом Гамлет продолжил бой. Это было страшно... )
   И только Гамлет ничего не мог решить и этим – убивал, убивал, убивал…. В сцене, когда он подглядывал за молившимся  Клавдием, он... толи шпагу отложил всторону, толи еще что  - уже точно не помню...   Помню, что он  отчетливо сначала показал, что резать не собирается, а  уж потом начал искать оправдание... И начинается....  Гибнут  Полоний, Офелия, Лаэрт, Розенкранц, Гильдестерн, королева, Клавдий, сам Гамлет, королевство разрушено, к власти приходит новая династия, чужеземец ... Эта гора трупов была материализована -  на авансцене один на другом лежали Лаэрт, Гертруда, Клавдий...
Ради чего?
    Весь спектакль был словно предназначен для последней – эпилоговой картины.  Уже после  финальной фразы Горацио (не помню, кто же его играл?), обращенной к залу: «Дальнейшее  - молчание», он   оборачивался и кричал: «Смотрите!!!»
   Темная сцена освещалась. У трупов стоял призрачный Гамлет. Он протягивал руку и бережно одного за другим поднимал им убитых, а из-за кулис выступали Офелия, Полоний, Розенкранц, Гильденстерн...
 
   Разумеется, мало кто что-либо понимал! Разумеется, Тарковский никому ничего не объяснял – 1976 год, и что это  за выбор, который стоял перед режиссером  - было  достаточно очевидно. («Не бойтесь, никуда я не уеду, и не надейтесь, не уеду никуда!»)  (Поэтому, наверное, он не взял на Гамлета  Олега Янковского – тому бы пришлось объяснять, что Гамлет здесь не «положительный герой», а Солоницын привык без разговоров выполнять конкретные задания режиссера…  да и сам по себе Солоницын… «какой он на фиг танкист» …). Комиссия, принимавшая спектакль сделала вывод: «в  Гамлете слаба проявлена гуманистическая идея добра», в  театре  нам – НАМ! -  показывали на какого-то красавчика и говорили: «вот, вот  Гамлет».
   Спектакль успеха не имел. Премьера состоялась весной, а осенью, на следующий сезон он уже не шел.   
   Нет, ажиотаж был сумасшедший. Уже совсем накануне отъезда на гастроли в Ленинград, т.е. перед последними представлениями,  моя подруга просила у меня контрамарки для своего знакомого молодого режиссера. Тот только что поставил спектакль… кажется, в Театре им. Станиславского, где мы с ним, нечистая сила, и познакомились: она «стрельнула»  билет именно у него. (Контрамарок  я, разумеется, не дал. Она, разумеется, хмыкнула и,  разумеется, на следующий же спектакль «стрельнула» пару билетов перед входом. Режиссер за это сводил ее на «Мастера и Маргариту»  на Таганке. И она потом отказывалась пойти туда «пострелять» со мной. И это осталось чуть ли не единственным театральным шедевром тех лет, который мне увидеть не удалось…ах…. То есть он мог достать билеты на «Мастера», а  на «Гамлета» - нет.
    Но после окончания спектакля… Мы с подругой  видели успешные спектакли… Да хотя бы «Тиль» в том же театре… или  «Гамлет», который на Таганке, или  «Отелло» на Малой Бронной (потрясающая сцена: Дездемона сидит, болтает с Яго, и появляется Отелло…  И Дездемона (после спектакля подруга, которая стрельнула себе билет  в партер, сидела с каким-то знатоком,  он ей пересказал все театральные сплетни,  и она сообщила мне, что Ольге Яковлевой – 50 лет... «Не может быть...» - не поверил я: я спектакль смотрел с балкона),  девчонка Дездемона взвилась, бросилась к нему, он поймал ее на руки, она счастливо откинулась, выгнулась и повисла на его вытянутых руках так что плечи-голова-рук были почти параллельны бедрам-ногам...). Или «Три мушкетера» в ТЮЗе  - там было два состава и фанатки (тогда  и слова такого не было!), фанатки  каждый раз старались перебить успех предыдущего состава (Потом из этого блистательного спектакля сделали абсолютно серый фильм... Это который с Боярским...). А  звездные спектакли Майи Плисецкой  или  «Глазами клоуна» с Бортниковым в «Моссовета»… Получасовые овации!. Да что уж там… Я видел Раневскую в «Последней жертве» – стоило ей показаться на сцене,  и удержаться от аплодисментов не было никакой возможности…
   То есть я знал, что такое успех. У Тарковского успеха не было… Были вежливые аплодисменты… Терехова после премьеры плакала...

****

вот  нашел в инете. Как это задумывалось самим Тарковским.

В. СЕДОВ ОБ АНДРЕЕ ТАРКОВСКОМ И ЕГО ИСКУССТВЕ:

"ТАРКОВСКИЙ. Нам все это будет необходимо в процессе работы с актерами, особенно это все пригодится на последнем этапе работы над спектаклем. Мы будем проверять себя, сверяя результат с первоначальным замыслом. Гамлет намного опередил свое время, и, когда он понимает, что именно ему предстоит разрушить этот мир, он начинает мстить и тут становится таким, как все, и поэтому гибнет. Эта шекспировская идея не дает мне покоя. Вообще может ли человек судить другого человека, и может ли один проливать кровь другого! Я считаю, что человек не может, не имеет права судить другого. Общество может! К сожалению, может! И тут ничего не поделаешь... А капля пролитой крови равна океану. Я считаю, что человек не может убивать другого даже ради благополучия десяти. Если мне скажут: «Убей вот этого, и тогда массам будет хорошо!» – я считаю, что я не имею на это права; тогда я лучше себя убью, как это сделал в определенный момент своей жизни один наш писатель, которому приходилось подписывать смертные приговоры. В конце концов он покончил с собой. Что?.. Почему?.. Никто не знает, но я думаю, это неминуемый конец. Только жаль, что такое решение не пришло к нему тогда, когда он должен был подписать первую смерть. В этом трагедия Гамлета. Гамлет после встречи с Призраком посвящает свою жизнь мести и от этого гибнет сам, он сам себя убивает, это самоубийство, он не выдержал крови, кровью невозможно установить добро. Мне очень важно при этом сцену «мышеловки» сделать следующим образом. Я хочу, чтобы этот спектакль разыгрывали сами король, королева и Призрак. Как это сделать технически, надо еще думать. Но, предположим, Клавдий и Гертруда приходят на представление актеров, поднимаются на конструкцию и удаляются за кулисы, как бы занимая свои места, которые зритель не видит. За кулисами они что-то на себя надевают или, наоборот, снимают – в общем, меняют немного свой облик и дальше уже действуют как актеры, разыгрывая пантомиму отравления отца Гамлета. Мне важно увидеть все это глазами Гамлета, как это было на самом деле в его представлении, Гамлет, в моем понимании, гибнет не тогда, когда он физически в конце умирает, а сразу после «мышеловки», как только он понимает, что уподобляется ничтожеству Клавдия."

А вот последнее не так было. Было - во весь темперамент Солоницына(жидкий) на фоне рОковых аккордов ТОРЖЕСТВУЮЩЕЕ:
"Раз королю не интересна пьса
То значит для него в ней нету интереса"

ТАРКОВСКИЙ:
Я сначала пожалел, что на сцене нет люков, а сейчас подумал, что не нужны они нам. Не надо трюков. В театре трюков не должно быть, в театре должно быть все, кроме трюков. И вообще, в театре надо делать все очень просто, до удивления просто... Я никогда не был актером, но я чувствую, что разрушать четвертую стену ни в коем случае нельзя, говорить конкретно в зал кому-то чего-то нельзя. Здесь что-то рушится, я не знаю что, но мне абсолютно ясно, что что-то рушится. Не надо ничего объяснять. Это какая-то наша беда в искусстве, мы стараемся все объяснять, растолковывать. Разве для этого существует искусство? ... Я сейчас понял, что нам первую сцену не надо играть. Невыгодно показывать Призрака заранее и, главное, столько говорить о нем. По драматургии надо играть сразу королевскую сцену. А спектакль будет начинаться с полной темноты, затем постоянно высвечиваются очень неясно контуры покоев и громадная кровать короля и королевы. Около кровати стоит человек и грустно смотрит на нее. Мы не понимаем, кто это, но это Призрак. В идеале хорошо бы создать светом иллюзию для зрителей, будто у них какая-то пелена перед глазами. Потом раздается крик петуха, и Призрак уходит. Но уходит очень конкретно, реально, а не исчезает по театральному. Призрак вообще должен быть самый реальный, самый конкретный человек в спектакле. (Как во сне мы часто видим очень реально умерших близких.) В нем сейчас вся боль сконцентрировалась, все страдания земные. Он даже может ходить с платком в руке, который прикладывает к уху, как будто он там еще чувствует яд, будто он еще сочится. Гениальность Шекспира в том, что он очень умело создавал атмосферу и время. Мне хочется сделать сцену в спектакле, надо найти ей только место, она должна состоять из этого неуюта, неустроенности, холода того времени, а вдруг среди этого холода кто-то сидит в тепле, ему сейчас хорошо в своем доме, как мне бывает хорошо, когда я приезжаю к себе в деревню, растапливаю камин и сажусь перед ним... И мои все здесь рядом... Надо бы это сделать в спектакле."

Вот не помню я никакой кровати! Сейчас вспоминается - смутно - что действие происходило на просценеуме

ТАРКОВСКИЙ. Вначале это семья, крепкая семья, даже никаких предчувствий будущих бед ни у кого не должно быть. Они очень берегут друг друга, дорожат друг другом, они вместе! И им хорошо! Это не ритуальный разговор брата с сестрой перед отъездом и не наставления отца сыну – это сцена, когда перед отъездом брата и сына им всем троим хочется еще и еще раз побыть вместе, подышать вместе. Надо через состояние и взаимоотношения искать эту сцену, а не через смысл текста. Не надо начинать ее с начала. Лаэрт и Офелия всю ночь проговорили, она помогала ему собираться, они пили вино, смеялись, шутили, и мы застаем уже конец их разговора"

да-да, именно так.


"ТАРКОВСКИЙ. Она [Гертруда] сознательно пьет вино, она видела, она знает, что Клавдий кинул в бокал яд, она требует вина, настаивает на нем! А начать роль надо с необычайного счастья. Она должна быть счастливой вначале, ей хорошо, должна быть даже такая невинная счастливость. А потом очень постепенно она интуитивно разочаровывается в человеке, которого безумно любит, и отодвигается от него, потому что начинает чувствовать, но именно чувствовать, что в Клавдии есть что-то страшное, чего она не знает, чертовщина какая-то. Она чувствует, что виной «гамлетовских бредней» является король, что тут все дело в короле. Она начинает бояться Клавдия, но продолжает любить его! Это очень важно, и надо постараться это определенно выстроить. В ней жутко сочетается огромное чувство любви к Клавдию и страх, коварство и почти детская невинность. Я знаю такую женщину. В конце Гертруда не выдерживает и убивает себя, она сознательно, повторяю, пьет отравленное вино, она реализуется в смерти, в самоубийстве. Гора трупов в конце спектакля – это сама судьба, это возмездие! Гора самоубийц! Конечно же, и Лаэрт в поединке с Гамлетом фактически сам себя убивает, это тоже самоубийство: «Я гибну сам за подлость и не встанут. Он сам себя убивает, так как совершенно потерялся в жизни, потерял цель. Я сначала думал, что Лаэрт не личность, а теперь понял, что в спектакле все личности, это спектакль личностей. Есть еще одна смерть, причинность которой надо ясно решить. Это смерть Полония. Что это? Случайность или судьба? Л может быть, тоже возмездие?.. За что? Надо еще думать об этом. Полоний уникальный человек, он при дворе, он царедворец, но он прост, он вовсе не хитроумный стереотип царедворца, он умнее и проще. Это человек воспитанный, образованный, он настоящий министр, и, наконец, он истинный дворянин. Он был верным вассалом отца Гамлета, а гибнет при Клавдии. Роль очень драматическая. На его место приходит Озрик. Я думаю, что он даже может быть в костюме Полония, но он не Полоний! Новый начальник всегда хуже предыдущих. У Озрика есть только форма... Сейчас мне ясно одно – когда Гамлет закалывает Полония, надо сделать следующую вещь: Полоний выходит из своего укрытия и идет так же, как всегда, как министр. А потом к чему-то прислоняется, присаживается и умирает очень достойно и спокойно. Опять-таки он и умирает-то, как министр и как дворянин. По-моему, это будет верно, но надо еще думать... Пожалуй, «Гамлет» единственная неразгаданная пьеса в мировой литературе. И она вечная.