Дон Жуан

Он мог красиво умирать,
И заставлял рыдать в подушку
Свою жену, любовь и мать.
Он не играл. Они - игрушки -
Неслись на кладбище гуртом.
Сначала все, потом зыбытым
Он воскресал опять тайком
И снова почевал убитым...

Его года неслись стрелой.
Он не считал их, что за дело?
И раздавался чей-то вой:
Собака плакала. Хотела
Его жена люви и сил,
А мать просила о подмоге.
Любовниц мучал жар и пыл.
Они так целовали ноги,
Что умирали от тоски.
Его любовь до гроба. Свято
Плоть разрывала на куски
Натуру зла и тьмы когда-то...

А он боялся темноты.
Мечтал о тапочках и чае,
Но рисовали дураки
Его мечты. Не примечали,
Что на ногах распутье вен,
И змеи на руках клубятся,
Что он отдать готов взамен
Натуру зла и тьмы - смеяться!!!

И я входила в этот круг.
И, лепестки мешая в тазе,
Хотела выразить испуг,
Но не сейчас, хотя в рассказе
Моем сплетаются и месть,
И злоба, и еще иное,
Что не способно пить и есть.
Оно такое не земное...

Он умирал в моих руках,
На простынях, и, прижимаясь,
Я оставалась в дураках
Без отдаленья отдаляясь.
Молчала долго, до тоски,
И по утрам звонил будильник,
Я целовала лепестки
И открывала холодильник...
И ела красный помидор,
И запивала красным чаем.
И понимала: он умрет -
Мы так доверчиво скучаем...