Таллинн

Я так давно не сочинял стихов!
Я разучился их писать совсем
И мне не до поэзии основ-
душа моя захвачена не тем...

Мы возвращались    
с дальних берегов
капризной Балтики...
Там не было дождя!
Листва опавшая
глушила шум шагов
и Солнце
согревало Землю зря
последней лаской...
На краю стены высокой
долго мы стояли
Внизу, в дыму
бочонки башен одиноких.
тянули вверх свою остроугольность
и безмолвность...

И в тот момент
моей души
коснулось что-то высшее
и в ней осталось...
На мгновенье....
Навсегда!
Я явь веков впитал невольно.

Прекрасный город
нас не оттолкнул,
не сделал больно,
он первый руку протянул
И я ему ответил
рукопожатьем честным крепким...

Затем проникли мы
в глухой полуподвал,
где запах кофе       
чужестранный
века стоял,
всецело чувства пробуждая.
Старик –
наемник вольный
помог нам снять пальто,
дрожащими руками
таинственно
нам выдал номерок.

Звучала музыка.
Картавый голос пел о том,
что в этом мире мы вдвоем...
Да так и было!

И мы сидели тихо-тихо
в темноте дремучей,
пока вдруг не качнуло нас
и понесло.
Удары волн
о стенки разбивались
баркаса,
просмоленного снаружи.

Сказала что-то
ты смешное важно
и старый бармен
странно улыбнувшись
налил в бокалы низкие
немного 
французкой влаги дорогой,
но страшно вкусной
в претенциозный тот момент.

Глоток вина
глубок и сладок
Разбило море ощущений
стену смущенья
И руки странно оробели.
Предметы душу обрели.
Баркас наш тронулся,
пошел
в далекие края
сознанья.
Ласкали влажные глаза
чужие страны
без названий.
И капитаном бармен был.
Он трубку длинную курил.
и улыбаясь говорил
смешное что-то
явно по-французски
Языка не понимая
мы недоверчиво молчали.

Но вот набрал
в груди напиток
Поэтов
истинную силу.
В моей душе Ронсар проснулся.
И встрепенулась
Вдруг душа
себя излить
другим спеша
мгновенным словом, 
несравненным

Стихи давно я не читал.
Я разучился их читать совсем.
Они как сеть лежали там,
на дне баркаса
и были мукой самому
и некогда и некому
их было бросить в море.
Да и зачем?
Они тоской покрылись
и безвольем.


Затем
нас вынесло наверх,
где на песке, у входа,
играли чьи-то дети.
У них был тоже капитан.
И он команда отдавал.
И выполняли малыши
команды эти от души
И мне вдруг
страшно захотелось
ребенком стать,
хоть на мгновенье.
Чтобы вот так в песке играть.
Чтобы куда-нибудь бежать.
Чтобы измазать все колени...
На небе Солнце
в исступленьи ликовало
и рассыпало
на восхитительную жизнь
лучей своих
пленительную вязь.
И жизнь по-прежнему неслась.

Я вспомнил полотно Синьяка,
то с парусником
в гавани пустынной.
И небо и вода порозовели.
Затем был
незабвенный Пикассо
И побежали голубые люди
по берегу
неведомой лагуны.
И я был среди них,
такой же голубой,
как в незнакомке Блока ...
И ты летела мне
и вечности 
навстречу. 

Тебе был близок
Этот мир
Он тайны честно
приоткрыл

Я так давно не сочинял стихов!    
И как я жил без них все эти годы:
дней-вчерашних,
ненастоящих, 
злящих?