Иван Алексеевич вёл жизнь нерасторопную...

Иван Алексеевич вёл жизнь нерасторопную, плавную и очень размеренную. Не любя, не в пример многим, всей суеты людской, творящейся в мире, он каждый день, кроме субботы и воскресенья, исправно посещал работу, где, механически уже, выполнял некие действия на манер робота. Даже там, где нужно было подумать, Иван Алексеевич получал результат мгновенно, будто бы он не человек, а человек-машина, тот самый, какими мы по оптимистическим прогнозам учёных-биологов должны вот-вот стать уж.

Не было в жизни Ивана Алексеевича, верно, какой-то эдакой жилки, чего-то, занявшего бы мысли все его да помыслы; почему бы иначе стал занимать себя Иван Алексеевич занятием недостойным и всячески осуждаемым – выпивкой. Как и всякий пьющий в меру – т.е. не до беспамятства, Иван Алексеевич считал себя в чём-то избранным, а где-то и обиженным.

Причиною чувств таких Ивана Алексеевича была непонятость его окружающими. Приходя на работу, садился он за своё место и углублялся в экран компьютера, всячески не замечая происходящее. В такие моменты разве только начальник мог вывести его в мир внешний, чему Иван Алексеевич удивлялся: “Ведь я же всё исправно делаю. Чего это он проверяет меня?”

Зарплату Ивану Алексеевичу начисляли, как и всем, на его счёт в банке, но он сразу же снимал обычно всё и клал дома в маленьком шкафчике; вытащив сначала то, что там уже было и пересчитав, - Иван Алексеевич добавлял туда сколько-то и опять укладывал всё в ровные стопки, всячески разглаживая их и аккуратнейшим образом укладывая.

Иван Алексеевич копил деньги на хороший памятник матери, она скончалась в прошлом году, после чего Иван Алексеевич и начал регулярно потреблять спиртное, но, боясь немного, он пил всегда один и дома, сидя на кухне, под радио и смотря обычно в окно.

В этом же месяце Иван Алексеевич должен был добавить ещё деньжат и идти уже заказывать хороший гранитный памятник в фирму ритуальных услуг.

В день получки Иван Алексеевич пришёл домой и, отсчитав необходимое, положил это всё в шкафчик, как всегда пред тем достав содержимое и пересчитав для верности. Его переполняла какая-то лёгкая грусть, и в этот день Иван Алексеевич не притронулся к бутылке.

На той же неделе Иван Алексеевич заказал памятник, для чего одел новый костюм из большого шкафа, который ему купила его мать в подарок на тридцатилетие.

Дни тянулись мучительно долго: заказ был принят, и Ивану Алексеевичу пришлось ждать целых полгода до того, как он увидел это творение.

Сходство портретное на фото и памятнике было удивительнейшее, мать Ивана Алексеевича казалась живой.

На следующий день памятник установили, и Иван Алексеевич остался до вечера с матерью. Это был разговор душами. Он прибрал на её могиле; на тех могилах, что были подле, а потом сел на лавочку, которую сам же поставил чрез месяц после смерти матери, да и просидел там дотемна.

Домой же добирался Иван Алексеевич на попутке, а дома напился. Утром он первый раз не мог вспомнить, как добрался до кровати и опоздал на работу, чего, впрочем, никто и не заметил.

пятница, 29 ноября 2002 г.