Песнь, притча, Vita. Сорок восьмое

Вы вернулись к Богу. Вы вернулись в рабство, под палку и ростовщичество его Небес.
Представляете ли вы себе Моисея, ведущего евреев обратно в Египет?
Неужели же вы броситесь в пасть рабства, нежели выздоровеете – ?
“…Лика, как кажется, ходит где-то, играет во всяческие забавы, ну, в обычные детские игры, вроде игр на раздевание в карты, домино, со всевозможными закусками и питиём (ей же уже тринадцать – у! фу! как я брюзглив, какой же я ханжа – у! фу!).
Но, впрочем, совсем же рядом – я имею в виду, пару магий влево и четыре шага вправо, ну и так далее (сами поищите дорогу) – спешу же! спешу! – в окружении трёх столбов стоит Вероника – очень замечательная девушка, уж ей-то куда больше лет, у неё, правда, замысловато-задорное личико; миниатюрность и наслаждение ею было бы бесконечно, но… - увы! увы! – не с нею мы, разумею я. – Вероника зачем-то смотрела вперёд – и то верно, ведь нужно же ей куда-то смотреть – километрах в пяти или в-скольки-то верстах, ну или там милях – ведь я должен сделать книгу интернациональной, одеть её в красивую зрелищность и украсить хлебом – так вот: в некотором отдалении шёл бой – обычное дело, никакой пальбы, почти без крови, трусы убегали, но падали замертво, остальные просто дрались, что-то бормоча и тарахтя под нос – в общем дело житейское.
Вероника ожидала последнего сигнала. Тогда можно было бы определить побеждённых и пойти обирать трупы (на благо она была в кожаном плаще и вполне могла сойти за кровопийцу-вампирку, но ни в коем разе за разорителя трупного имущества).
День как-то быстро начал скатываться и даже храбрецы-воины разбегались по укрытиям. Тьма рухнула на землю, что-то хрустнуло позади Вероники…”