Гвоздь

Зима выбивает по стали нервов тугую морзянку-дробь,
А мы сегодня с тобою стали старше на целый год.
Год без улыбок, год без прощенья, год на пределе сил,
Царапаю горькие стихотворенья, надрывные, в ветрах стихий.

Я видела мальчика в темной штольне бывшей царской конюшни,
Там сегодня трудягами божьими жилы рвут всех видов грузчики,
Мальчик, знаешь, сродни Аполлону, кудряв и красив, как бог,
Разгоряченный  тысячной тонной ящиков и коробов.

И мне во сто крат вдруг стало горше, усилив полынный вкус,
То, что у нас, да бог с ним, бог с ним, такая родная грусть,
А вот за что этот славный мальчик, в рывке, из последних сил,
Уносит себя все дальше и дальше от тех, кто его  полюбил?

Года промелькнут, и сырая штольня заменит ему сто дорог,
Которые он, так сильно  надеясь, пройти никогда не смог,
И прочь унесет  от достойной подруги, не ставшей женой ему,
Задув ту  случайную,  тоской и  оскоминой ставшей ему поутру?

Зима лихо вбила в сталь моих нервов последний годичный гвоздь,
Так и пошли  мы:   направо-налево,  с пожизненным русским «авось».