Песнь, притча, Vita. Двадцать девятое

Я проснулся, и радость объяла меня – она пробрала всё тело моё в лёгкой дрожи, ползущая от тела и головы моей во все стороны – и я потянулся ей.
Ещё сон довлеет над разумом моим. А день уже во всё Небо воссиял где-то над – и видел тебя я, Vita, слегка касался волос твоих я и шёпотом только вплетясь в тебя – но и ещё глубже желание моё – целовал твои губы я – Но День разбудил меня, и я усмехнулся привычно ему, и знал уже я, что нет у меня и четверти этого дня и что лишь ночь – тихая и спокойная спутница мыслей моих, которые пищат и смеются от счастья, полны которым они, словно дети, что щебечут в лесах, как птицы, каждый с ветки своей – так и мысли голосят мои и резвятся на жирных пастбищах моего мозга они –
И тогда спросил я: кто ты, Ночь? – и подумал я, и вспомнил тебя я. Я зевал во время то, прикрывая зубы и язык свой от сглазов – и полно набивал лёгкие свои тёплым кислородом, который сжигал меня и щекотал мне кости, сжижая их –
Я же подкрался вором и обнял тебя, Vita – и объяло мозг мой дрожью – и обуяло от того обоняние моё – и учуял тебя я – и вдыхал тебя я – а дрожали – уста мои –
Люблю тебя я, Vita, оттого-то и глухо, как стена, моё сердце, и пламенно да горячо оно, а ладони даже почёсываются, и в лихорадке ненасытен я, и ненасыщаем я – а ожидающий, ждущий и молкнущий – но злой и уставший и лютый я –
Но вошедшая – Ночь моя, лёгок запах и слух её – не позволит она забыть тебя – так мы вместе, и возле мы – я и ты –