Этапы большого пути. этап 1

ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ
ЭТАП 1

Девочка красивая
В кустах лежит нагой.
Другой бы изнасиловал,
А я лишь пнул ногой.
                Олег Григорьев

Седой интеллигент Густобрехалов,
Учитель и наставник для повес,
"Отец родной" для молодых нахалов,
Однажды вёл средь них свой sex-ликбез.

Юнцы, не умудрённые годами,
Раззявив пасть, внимали болтуну,
А тот, глаза скрывая за очками,
Врал вдохновенно "сказочку одну":

Помню школу... Вот каким манером:
На рояле, в шляпе и пенсне,
Будучи советским пионером,
Нравилось совокупляться мне.

Было модно аристократизмом
Проявлять sex-эпильность свою.
Впрочем, не гнушался онанизма,
Этого от вас не утаю...

Ну, так вот, рояль стонал и плакал
Под моим напором молодым.
А партнёрша поддавала сракой -
Так, что заворачивался дым

Сигаретный. Пачка "Голуаза",
Смятая, шуршала под рукой.
А партнёрша - страстная, зараза,-
Кончив, звук издала горловой.

Вы такого в жизни не слыхали,
В нём смешались ярость, похоть, плач;
Пели трубы в нём и лошади скакали;
Выла жертва, хохотал её палач...

Я был потрясён, подавлен, выжат,
Этим буйством ****ского огня.
А партнёрша, - чемпион по лыжам,
Вновь впилась, негодная, в меня.

Пятый раз за вечер, между делом,
Но отмечу (с гордостью!), друзья.
Эта сучка, содрогаясь телом,
Жадным ртом добралась до ***...

Бледный сам, с увядшими мудами,
Он свисал, как лопнувший кондом.
Но партнёрша, клацая зубами,
Забрала-таки его горячим ртом.

Превращённый ласками в кастрата,
Я не мог соитий продолжать.
И партнёрше, дочери разврата,
Заявил: - Пошла, ****а мать!

И она "пошла"... По-чемпионски...
С места, без раздумий, враз - бегом.
Как на лыжной трассе марафонской,
Корень мой зажав зубастым ртом...

Корень оказался гибким, прочным.
Скользким. Только это и спасло.
Боль же... боль была такая, точно...
Точно в жопу сунули весло!

А леченье, - вам оно не интересно;
Что вам "охи", "ахи", йод, бинты?
Да и мне уже, признаюсь честно,
Это всё - порядком до ****ы.

Умолк на миг старик Густобрехалов,
Протёр платком стекло своих очков,
С усмешкой глянул на притихших вдруг нахалов,
И - дальше врать, - как Мишка Горбачёв:

С елдаком, обмотанным бинтами,
Я понуро брёл среди кустов.
Вдруг раздался голос за кустами:
- Эй, Густобрехалов! Будь готов!

Грубый слог, но как же нежен голос!
(Я его средь тысячи б узнал.)
Девственнице, признанной красотке,
Скромной Глаше он принадлежал.

В чём тут дело? Я заволновался,
И во мрак сиреневых кустов
Я шагнул. Шагнул - и растерялся,
Проглотив слова: "Всегда готов!"

На расшитом коврике уютном,
Ослепляя совершенством наготы,
Глаша, мне в глаза глядя беспутно,
Волновала ножкою кусты.

- Ну, давай, возьми меня, мой милый! -
Из груди её раздался стон.
Ножки разошлись. Она явила
Свой набухший розовый бутон.

И сорвать цветок тот бархатистый
Не преминул бы любой другой...
Я же, с наслаждением садиста,
Пнул от всей души её ногой!!!

Не стоит ждать в конце морали,
И жемчуга искать в пыли,
Когда так густо набрехали,
И так цинично наебли!
09.1998г.