Крутится пестрый глобус

М.

Если б каменный уголь умел говорить,
он не стал бы вести беседы с тобой,
и каррарский мрамор не стал бы смотреть тебе вслед…
Б. Г.

На границе с Мексикой, напялив сомбреро и пончо,
ты стреляешь с бедра, как Клайд, я – с колена, как Бонни.
Гляди – с каждым днем становится чище и тоньше
кожа моих целебных ладоней, твоей сожженная болью.
И кто-то смотрит нам вслед – похоже, каррарский мрамор.
И кто-то вступил в беседу – похоже, каменный уголь.
Они, наверное, были правы, отказавшись распять Варраву, –
иначе как бы Иуда гулял по краю седьмого круга?..
Мы проживаем день - как главу из романа постим,
и вокруг вертикальной оси крутится пестрый глобус.
Утомленный фонетикой критик, поморщившись, бросит: «Бродский!».
Не прими мы друг друга такими - думаешь, помогло бы?..
И тысячи тысяч «их» серебру предпочтут пластмассу,
но мы за почти что тридцать – не научились по-волчьи…
Ты, задыхаясь от нежности, сжимаешь мои запястья.
Я слышу все, что ты говоришь, как обычно, - молча.
Бог всегда приглашает на званый ужин, кого захочет.
Тайная вечеря – тринадцать вилок, сосиска, кетчуп.
И в самом начале нашей долгой истории – многоточье,
состоящее из… Точки росы. Точки объятия. Точки встречи.

25.10.02 г.