В падающем мире

         Венок сонетов

Мы родились в чужие времена
Далекие и гибельные годы,
Откормленные праздностью природы,
Кровавой просветленностью вина.

Испили чашу боли мы до дна,
Сгибаясь под репризами погоды.
Так одари ж нас благостным исходом
На жалость обреченная луна.

И на покой друг друга променять
Мы не посмеем в падающем мире,
В святую музу веру потерять.

Все краски жизни нам дано объять,
Когда на звуки отрешенной лиры
Наложим страсти алчную печать.

             1

Мы родились в чужие времена
Нас разделяли дни и расстоянья,
Пока жила в преддверье обнищанья
И пела праздник сонная страна.

И той эпохе я была верна.
Листала опаленные страданьем
Страницы вековых повествований,
Не забывая музыке внимать.

Ты так же рос, завороженный рвеньем
Недетские писать стихотворенья.
Так ощутим же дерзости размах --

Заполним ум терзаньями свободы,
Помянем в серых, беспокойных снах
Далекие и гибельные годы.


            2

Далекие и гибельные годы
Восполним мы, влюбленные в печаль
Полутонов падений и начал,
Поэзию звенящего восхода.

И сотворим восторженную оду
Садам ночным, среди которых, жаль,
Уже не встретить странную деталь
На испещренной глади небосвода,

Не разглядеть в разгуле темноты
Субстанцию загадочной породы,
Бросающую искры на цветы…

Но погружаясь в паводок дремоты,
Воображенье станем мы будить,
Откормленные праздностью природы.

               3

Откормленные праздностью природы,
Вновь заживем забытою игрой.
И вступят величаво в песни строй
Горячие от нетерпенья ноты.

В запале ностальгических мелодий
Взорвется голос, тихий и сухой,
Замучит связки сдавленной тоской
По отгоревшим встречам и уходам.

Истерзанные притяженьем лиц
И бесноватой влажностью ресниц,
Забудемся, в бездействии покаясь.

В квадрате запотевшего окна
Зажжем свечу, неспешно упиваясь
Кровавой просветленностью вина.

              4

В кровавой просветленности вина
Видна родства опальная бездонность.
Она сочится сквозь беседы томность
И воспевает наши имена.

Не в силах одиночества унять,
Перекроим сюжета обреченность
На ветреного взгляда неуемность,
Чтоб глаз мерцанье бережно познать.

В твоих зрачках -- свечная тишина
И страх постичь любовь мою… Одна
Тупая дрожь предплечия сковала.

Не разгадать, на ком лежит вина
За то, что в пик минутного накала
Испили чашу боли мы до дна.

               5

Испили чашу боли мы до дна,
Не раз пытая молодость смиреньем.
Ты вил надежду в пылком упоенье,
А я была в наивности вольна.

На берегу щемящая струна
Срывалась в небо под набеги пены.
И ужасом пронизывала вены
Полоска ускользающего дна.

Мы пили боль, глотков не замечая,
Пока под солнцем гордо умирали
Медузы на расплавленном песке,

И застывали, словно комья соды…
В мозгу брюзжал натянуто фальцет,
Сгибаясь под репризами погоды.

              6

Сгибаясь под репризами погоды,
Мы пели о весне, как о войне,
Когда на брови сыпал мокрый снег
И обозленный ветер дул на воду.

И подоконник, скользкий и холодный,
Готовил птицам траурный ночлег,
Согбенный ясень доживал свой век,
К земле кренясь все ближе, год за годом.

Так были мы с тобою далеко,
Так предавались бедам и заботам,
Что ощутить сумели дивный ток,

Коснувшись взглядами на повороте.
Прости же нас за данность эту, Бог,
И одари нас благостным исходом.
               
               7

Так одари ж нас благостным исходом,
Закат мечты нездешней синевы.
Когда-то были мы с тобой на вы,
В ином обличье… Но теперь изводит,

И в ненасытном вдохе скулы сводит
Пушистой ожидание травы.
Из мягких стебельков мы станем шить
Лоскутья узнаваемых мелодий.

От сладкой боли нежна и пьяна,
Я откушу зажаренного лета
Сухой кусочек. И венок сонетов

Возьмется рифмы медленно ласкать,
Зальет глаза раскаявшимся светом
На жалость обреченная луна.

             8

На жалость обреченная луна
Нас укачает ржавыми руками,
Колючими от хвои рукавами
Зашелестит высокая стена

Ночного леса. И начнет летать
Большая птица с умными глазами.
Мы будем наблюдать за ней часами,
Из губ упрямых пламя выжимать,

И на видений запредельность множить.
Непроясненных образов заряд
Оставим сохнуть каплями на коже,

Рассвета изнуряющую власть
Не пожелаем в прозе уничтожить
И на покой друг друга променять.

             9

Да, на покой друг друга променять
Погибели нелепой равносильно.
Как птица разворачивает крылья,
Так образ твой готова я обнять,

К груди твоей прижаться и молчать
О тошной нестерпимости бессилья
Перед судьбы причудами, и тыльной
Ладони стороной нектар вбирать

Безвременно отверженных идиллий,
Туманных атрибутов красоты…
Границы утра все теплей и шире

И грезит дух свободой высоты.
Сойти с безумья призрачной черты
Мы не посмеем в падающем мире.

             10

Мы не посмеем в падающем мире
На смех сатирам реквием пропеть.
Признанья хлещет яростная плеть
По неба обнаженному сапфиру,

В котором облака слюдой застыли,
Навязчиво мечтая умереть.
В моих сомнений мнительную сеть
Врываются загадки цвета ила.

Но суждено ль их смысл разгадать,
Когда так глуп и страшен быт поэта,
Надрывно воспевающего лето,

Моментами привыкшего дышать,
Когда неумолим сигнал запрета
В святую музу веру потерять?

              11

В святую музу веру потерять
И душу выжать под ноги прохожим
Присуще ль тем, кто взлетом обезножен
На зависть провожающим. Признать

Придется нам неповторимость «ять»
В стихиях изречений многосложных,
Наплывы излияний осторожных
Величьем бренных выводов венчать.

Ах, истину б душою удержать!
Да в кандалах обыденности тесно.
Второстепенных оборотов кладь

Терзает исповедную тетрадь.
В оцепененье дремлющего зверства
Все краски жизни нам дано объять.

               12

Все краски жизни нам дано объять
С тобой красиво, сочно, постепенно.
Потом другие нам придут на смену
Сердца других страстями выжигать.

Но не устану слепо погибать
В тебе печалью… С отпылавшей сцены
Стекает свет, и оживают стены
Невозведенной хижины… Как знать,

Не лучше ль тлеть в сознании экстаза,
Чем загореться и погаснуть сразу
В огне весны, в безветрии минут?

В разгаре лет отравленного пира
Отыщем чувствам праведный маршрут
Под волны звуков отрешенной лиры.
         
              13

Когда на звуки отрешенной лиры
Вдруг наслоится наш заветный стон
О том, как тих и тягостен урон
От бесприютной немощи, чернила

Квадратных туч заполонят постылый,
Размытый ветром мрачный небосклон.
И вмиг слетятся ото всех сторон
Скопленья насекомых суетливых.

Небрежна их наигранная спесь –
Напившись крови, улетят за смертью.
А ты, вкусив меня сегодня, здесь,

Не уходи. Размокнем в круговерти
Скупых дождей. И луж зеркальных гладь
Поглотит страсти алчную печать.

             14

Наложим страсти алчную печать
На рук и губ разбуженное пламя.
Что совершится с огненными нами
Лишь голос углей сможет прошептать.

И прозвища сокрытые назвать
Не преминет изгибами на ткани
Касаний трепет. С быстротою лани
Нас в забытье случайное умчат

Капроновые нити беспредела
Неутоленной жаждою по телу.
Их натяженье ввек не изорвать.

Мы в наважденье странного синдрома
С тобой единой страстию влекомы,
Хоть родились в чужие времена.