Палач

Он был вождем, ушедшим из племен.
Он верил в свет и в божеский закон,
Но был не так силен в уменьи видеть
В чужих изъянах - веры эталон.
И он ушел от тех, кто крепко спал
И не решался верить в пробужденье,
Он берег одиночества принял
Для своего земного очищенья.
Он поселился на вершинах гор,
И мог порой, бросая в небо руки,
Вести безумный с небом разговор.
Он не просил согласия у скуки,
Когда в его предъявленный досуг,
Она врывалась из пустого царства.
Стремление - орудие от скук,
Другого не придумаешь лекарства.
И все бы так текло в молчаньи лет,
Но в день какой-то, выдуманный роком,
 Он получил от племени привет,
 Случайно появившимся пророком.
И он узнал, что вся его родня,
 Истреблена врагами в час урочный,
И сожжена на злом закате дня
Его деревня, в хаосе порочном.
Что не сумело племя без вождя,
Осилить натиск грубого куплета,
И  каждый воин, смерть свою найдя,
Надменно проклинал его за это.
Ушел пророк. С собой наедине
Остался верный пес законов божьих,
И сердце, подогретое в огне,
Теперь горело, опаляя кожу.
Он знал о том, что перед небом чист,
Но разум говорил ему другое,
И он читал молитвы, как артист,
Из труса переставленный в герои.
Он вспоминал о Боге, сколько мог,
А задней мыслью клял его за муку,
И вот, в душе родившийся порок,
Повел его в отступники за руку.
Но отреченьем соль не соберешь,
И не залечит раны отреченье,
И вот уже надуманная ложь,
Играет снова с ним в вероученье...
То мрак, то свет: кружит внутри пурга,
Но уловив какое-то мгновенье,
Увидел он в пурге лицо врага,
Хмельного от сознанья преступленья.
И он того врага унял мечом,
И это показалось нам забавным.
Себе не каждый станет палачом,
Тем более, тянувшийся за главным.