Миф о неприподъемной дуре

И по дубу вновь взбирается
Вдохновенно, правда, медленно,
Черепашка, что цепляется
За  кору, а чем – неведомо.

Ясно, что не только лапками,
И не только краем панциря,
И не только пастью хваткой и...
И… Приходится стараться ей.

Обнимая древо истово,
Она лезет к ветке избранной,
А точнее – к небу чистому
И возможностям невиданным.

Добралась. Момент решающий.
Тут уж право есть моральное
У нее на взгляд сияющий
И одышку триумфальную.

Трудно встать на лапки задние,
Развести, встряхнув, передние - 
Все болит, все брюшко в ссадинах…
Может этот раз последний и,

Наконец, все верно сладится
(Лишь бы только не утратою).
Она прыгает и – валится
На траву, кружком примятую.

То ли  крякает, то ль каркает.
Переменка... Лапки в стороны...
А сквозь ветви – небо яркое,
А на ветви – эти вороны.

Черепашке бы отчаяться…
Вот уж рвение, так рвение:
Ванькой-встанькою качается,
Чтоб на брюшко, да к свершениям!

А в такой спине – не крылья ли?
И сутулость не преградою…
Необычная рептилия
Снова лезет… Снова падает…

То орлом лежит, то решкою.
В остальном, попытки - с матрицы
(Лишь усталость нет, не мешкает,
И ушибов прибавляется)…

Вот и сумерки вечерние,
Тучки – рыжими помарками…
Тут смотрители примерные –
Пара воронов – закаркали.

Ворониха: «Может, сжалимся?
Дура ведь – неприподъемная!
Ворон: «Что ж, давай признаемся,
Что она у нас – приемная»…
             
                25 09 02.