Сизифова свобода

- Сизиф… - Зевс поднял взгляд от бумаги, рассеянно осмотрелся, поморщился, будто силясь что-то вспомнить. - Гера, дорогая, а кто такой Сизиф?
Гера прошептала что-то в прикрытую ладонью телефонную трубку, и захихикала.
- Гера, я к тебе обращаюсь!
Богиня быстро обернулась:
- Что, дорогой?
- С кем ты там болтаешь?
- Да так, с одной подружкой… Но ты ее не знаешь.
- Гера, скажи мне, кто такой Сизиф?
Гера задумалась.
- Сизиф…
- Сизиф, это тот малый, что в Аиде закатывает на гору камень. - Пришел им на выручку Гермес, уже два часа топтавшийся в дверях, в ожидании, пока его примут. - Вы сами просили меня привести его туда… Много-много лет назад.
- Да? А чего? - Громовержец снова нахмурился.
- Ну… Он вас обманул, что-то такое, да что там вспоминать, дело-то старое… - Пролепетал Гермес.
- Видишь ли… Мой мальчик. - Зевс ласково посмотрел на неуклюжего смущенного бога, - В последнее время смертные что-то очень часто поминают этого самого… Сизифа, или как там его?..  Нам ведь не нужны проблемы с народом, верно? Вот поэтому ты пойдешь в Аид, и скажешь ему, что боги его простили.
- Но почему я? - вытаращился Гермес, - Я не хочу в Аид, там холодно, и вообще… Мне там не нравится.
- Ты его туда притащил, тебе его и забирать. - Сказал Зевс со сладенькой ухмылочкой на устах.
- Но… Я вообще-то вот зачем пришел… - Гермес робко посмотрел на Громовержца…
- В Аид. - И, увидев, что Гермес еще колеблется, Зевс рявкнул, - Бегом!

Сизиф, в истлевшей одежде, истекая потом, пытался закатить камень на гору, вершины которой не было видно у подножья. Когда он был еще внизу, ему всегда казалось, что эта вершина упирается в покрытый холодной слизью потолок Аида. Но стоило ему дойти доверху, он видел, что над ней еще высоты хватило бы на десяток таких вершин. И, задумавшись об этом, он всегда выпускал камень, и тот с грохотом, будоражившим весь Аид, катился вниз. И так каждый раз.
Он не успел поднять камень и на два метра, как его кто-то окликнул:
- Эй, парень с камнем!
Сизиф вздрогнул, обернулся, и выпустил камень из рук, едва успев отскочить в сторону, иначе его груз размазал бы его по склону этой самой проклятой горы. Он с грустью посмотрел вниз. Хорошо, хоть не слишком высоко успел закатить. Тут он заметил выступивший из серого тумана силуэт.
- Ты Сизиф, приговоренный богами к вечным мукам? - В горле у Гермеса першило, он отчаянно пытался говорить грозно и торжественно, как подобало богам, но сырость делала свое дело.
- Я Сизиф. А что вам, собственно, нужно? - Спросил он, спускаясь к камню, - Вы не видите, я сегодня страшно занят, так что у меня нет времени на болтовню. Зайдите попозже.   
- Слушай, Сизиф, слушай, и ликуй, ибо отныне ты свободен.
- То есть?
- Ты свободен, боги простили тебя.
Сизиф тупо смотрел на бога. Последний начинал раздражаться, у Зевса приемный день заканчивается через час, надо успеть…
- Что ты стоишь, бестолочь? Раньше ты посообразительнее был… Иди уже, говорю тебе, тебя простили.
Еще несколько секунд Сизиф смотрел на него пустыми глазами, силясь поверить в происходящее, и вдруг сорвался с места, и побежал к воротам Аида, так быстро, что Гермес едва успел крикнуть ему вдогонку:
- Вообще-то, вежливые люди говорят "спасибо"…
- Спасибо - эхом донеслось откуда-то как будто сверху.

Солнце больно ударило ему в глаза. От резкой и неожиданной боли он зажмурился, и подождал несколько минут, пока боль не отпустила. Поморгал немного, и решился.
- Боги…
Он забыл уже - за столько времени  - что  такое земля, и как она прекрасна. Перед ним были огромные зеленые поля, бескрайние  - как Аид, невольно пришло ему на ум сравнение, - но только красивее, залитые светом. Он глубоко вдохнул горячий летний воздух, напоенный запахами трав, и его захлестнула такая радость, он которой он упал на землю и, уткнувшись носом в ее ароматное лоно, заплакал.

Он шел к людям, по дороге питаясь ягодами, утоляя жажду водой родников, он не знал точно, куда идет, словно слепец, но все, чего он хотел, это увидеть людей - простых живых людей.

Спустя много дней - он и сам не знал, сколько, - он пришел в город. Город! Сотни людей! Улицы, грязные, грязные ужасно, но в них все живые, он жадно слушал гул голосов, всматривался в лица… Он оказался на рынке - сколько здесь всего - и тогда решился заговорить с каким-то торговцем. Он рассказал ему, кто он и откуда, но торговец, вначале слушавший его с интересом, в конце концов, рассмеялся. И Сизиф пошел дальше. Много раз потом он снова заговаривал с незнакомцами, и узнал, что жена его давным-давно умерла, и что не осталось на земле никого, кто помнил бы его. Все принимали его за сумасшедшего нищего.  Он питался тем, что ему удавалось стащить у лоточников - в случае большого везения, а чаще - отбросами.
Денег у него не было, и работы ему никто не давал, и вскоре уже горожане, завидев его, смеялись ему вслед: "А, это тот полоумный, что возомнил, будто он Сизиф".
И Сизиф сбежал из города, от людей, туда - к просторам полей.
Он жил там, слушал пение птиц, шелест листвы, когда в кронах путается ветер. Однажды он заметил, что листья пожелтели, а воздух стал холоднее. Но это не самое худшее. От холода он нашел бы способ укрыться. Самое худшее было то, что он целыми днями был предоставлен самому себе. Сначала он вырезал себе свирель, и попробовал разучить несколько простых мелодий, но это ему быстро наскучило. Он гонялся за бабочками, но возраст давал о себе знать - через четверть часа его уже мучила отдышка. С каждым днем было все холоднее. И с каждым днем Сизифу становилось все тоскливее - никому не нужный, болтающийся по пустым полям без дела одинокий, по сути, старик.

Из угла, где стоял телефон, снова донеслось приглушенное Герино хихиканье.
Зевс покрутил продолговатую бумажку в руках, и почесал затылок.
- Гера, душа моя, с кем ты там опять болтаешь?
Божественная супруга прикрыла трубку ладонью:
- Э-э-э… С подружкой.
- Гера… Тут нам из Аида телеграмму прислали, не знают что делать…
- А в чем дело?
- Да у них там под воротами сидит этот парень, помнишь, Сизиф… Говорят, назад просится.