Минотавр

Наш фатум измышляет нам долги –
расплату с недозрелым прозелитом:
ослепший шаг гремит в глубинах Крита,
спешит от солнца, море отстранив.

Кто слышит камни, тот и рассказал
все сны о жизни входов. По двуличью
определить того, кто так трагично...
не дело вовсе. Если б даже знал.

Быть может он, несомый ветром птичьим,
расслышал зов. Сквозь бряцанье кимвал
он жёг утробу, стены сотрясал,
как будто зазывая пограничье
между мечом Тезея и главой,
что ждёт, стращая пришлых в зазеркалье,
полоску стали, блещущей веками.
И чует шаг за призрачной стеной.

Кирпич времён – и верен, и всерьёз.
И лабиринт сточился, и потуги
пугать грядущих к небу на поруки,
чтоб никогда не тратились вразнос!
Дорического ордера размах
слывет вещаньем давнего вторженья.
И Гераклидов мстящих возвращенье,
как в оны дни, внушает только страх.

Но память рассыпается во прах,
и я наполнен только ожиданьем
фигуры, тень которой со стараньем
разматывает жизнь мою впотьмах.