Жёлтый круг...

***
 Глаза - комочки жёваной бумаги
(Она была изжёвана глазами
Всухую, то бишь выделенья влаги
Без...), видимо, причин тому одна:
А именно, точнее пофамильно
Не вспоминаем тот, кто буквы замер
И чьё лицо напоминает сильно
Подобие чернильного пятна.

“Привет тебе. Пишу из Ниоткуда
(Обратный адрес будет в Никуда -
Не перепутай...). Битая посуда
Пытается собраться воедино
Из груды белоснежных черепков.
Настенный календарик, исхудав,
Теперь, перевалившись через, ко..,
Ко дну идёт, застряв на середине,

А за окном лысеют тополя.
Природа - идеальный парикмахер,
Старик. А, ну их ... к чёрту, для...,
Для осени придумано немало
Красивых слов. О том, как серебрясь,
Кружится паутинка... По бумаге
Вожу пером, размазывая грязь
Усталости, которая дремала

Всё лето. Ну да ладно... Иногда
Мне кажется, что лето - тоже осень:
Зелёная и жаркая... Тогда
Я понимаю - осень в голове
При совпаденьи с осенью снаружи
Рождает странное. Часы стоят на восемь
И ноль одна. И косятся на лужи.
Потом щелчок - и восемь и ноль две...

Потом щелчок, потом щелчок, потом...
Ещё один. Как будто выключатель
Заело и приходится с трудом
Им щелкать, чтобы вспыхнуло окно
И дом устал казаться необжитым.
Закат приходит, звякая ключами -
То вразнобой считая этажи, то...,
То это же, но только заодно.

И звёзды подтверждают старый принцип,
Что главного глазами не увидишь.
Как тот барашек, отраженья Принцев
Глотают зеркала. Воображенью
Дает простор желудок.  На планете
Людей живя - старательно любите.
Как говорил Нарцисс - мы все в ответе
За чистоту пруда, где отраженья

Приручены водой.  И сжав кулак,
Не схватишь след в воде, которым орлик
Поднимет рябь. Глядение на облак -
Похоже на снимание чулок -
Так белизна, отброшенна во мрак,
Воссоздаёт свой изначальный облик,
Вторгаясь в неизведанную область
Бездумного плеванья в потолок. “

Сижу на стуле, слушаю будильник,
На кухне закипает старый чайник
А за окном давно висит чернильность
И облака летают в ней вокруг
Невидимой отсюда телебашни.
И лампочка рисует свой случайный,
(Но всё таки немного на вчерашний
Похожий...)  идеальный жёлтый круг.




***
В ночь с 31 августа на 1 сентября...

Идущий в ночь прощается с тобой...
И это соответствует тому,
Что палочка, нашедшая свой ноль,
Приветствует движение к нему
И от него в любую из сторон,
Доступных арифметике. Спеши
Прибавить... Этот новый Вавилон
Сверкает одиночеством души...

Всё время вниз - единственный закон
Листопадения в fall-лическом лесу,
И осень начинает свой обгон,
На левую смещаясь полосу,
Мигая жёлтым в зеркальце. И так,-
Уже невидима, почти не существуя,-
Попробует протиснуться, когда
Минутная обгонит часовую,

В просвет окна, в пропорцию настенных
Теней  (когда листок календаря
Добавит тень...) , чтоб изменить оттенок
Гудения  ночного фонаря,
А чьё-то перепуганное бденье
Окончится... Фонарики.... Шуршат
Осенние танцующие тени
Чего-то ожидающих мышат...

И шкаф мешает следствие с причиной
Невинной позолотою поверх
Невоскресения, кричи иль не кричи, но
За несредой немыслимо четверг
Вообразить (так соль на фоне снега
Невидима, сколь долго не смотри...).
И несреда вокруг нечеловека,
А невокруг, наверное, внутри

Тебя, моя небудущая осень,
Мой недо-сон. В могильности лесной
Изогнутость горбатых пере-носиц
Соперничает с новой кривизной
Деревьев, исправляя. Внешний облик
Не может быть описан - торжество
(Сто) ватного безмолвия, и облак -
Застывшее дыхание его.



***
Белесый сумрак, новая зима
Стучится в двери и стоит у входа
Привратником по Кельвину,
Безусым
Конферансье - пугливым и весьма
Амбициозным. Это входит в моду-
Ругать богов за недоцель: она -
Вина Иисуса.

Не знак судьбы, а, может быть, значок
(“За взятие завзятой идиомы”)-
Она, примерившись, цепляет мне на
Лацкан.
Аэродром (а в сущности - плечо...)
Для этих вот забавных насекомых -
Людей-снежинок. Это просто смена
Судьбы на цацки...

Когда б  та видимая ночью бахрома
(которая воочию и зримо
Свисает и касается земли...)
Холодных нитей,
Не обвивала спящие дома,
Вблизи  (внемлите...)
Похожа на саму себя, вдали -
Неповторима;

То кто бы плёл её тогда, ответь мне  - Клото...
Куда уводят найденные тропы
Искателя, куда они вообще
Способны привести?
Скажи мне, кто ты,
И я скажу, что ты - перо в горсти -
Вот только в чьей ?
Не так, Антропос......

Пос-Летний надречушный променад...
Идешь босой по пыли и по следу,
Среди канав и кряжистых коряг,
Дудишь на флейте
Крысиному бомонду. Времена
Безумия, стоящего на рейде,
Закончились. Есть  “славный наш Варяг”,
Но нас там нету...



***
Твой след во зле расскажет про
Всё то, что возле....
“Что будет После?” - на вопрос
Ответим после.

(Почто ж сегодня отвечать?
Зане и буде
Нам остаётся промолчать
Во тьме о чуде, -

То и не будем...) Это ложь -
(Заслуга почты) -
Не видеть ... лиц. Колотит дрожь
И ты не то что

Не веришь в них, но синей тьмой
Залив бумагу
До омерзения, письмо
Своё, однако

Не рвешь (оно  - письмо -
Как та молитва:
“Пускай не сбудется,
Молю тебя о смерти...”).
Так... Вариация на тему  алфавита
(В порочно обцелованном конверте).

Летит...
На дно...Ты ждешь, покуда  ящик
Не отзовётся колоколом:
Глупо...
И при’щур боли рядышком маячит
Мотивчиком невырванного зуба.

Уйдя в отрыв, найди пути обратно
К сближению.
А в небе тротуара
Висело солнце,
Ставшее квадратом,
Но всё же вспоминаемое шаром.

И может быть, ошибки не прощая,
А может быть, желающее мщенья;
И может быть, ничуть не освещая,
А может быть, высвечивая тени -

Оно висело, слабо укрепившись
В петлице,
Небе или всё же посре-
Ди-
Ковинного города, вцепившись
Сейчасом в наступающее После.

Комедия вобще не хуже Драмы,
Навоз когда-то тоже
Был цветочком
И станет им обратно -
Этим самым
Меняя точку зрения на Точку,

Которой Кроме Нет. Но даже Кроме
Здесь выглядит знакомым
Незнакомцем.
Стояла ночь и к самой кромке
Кровель
Стекало оквадраченное солнце.....


***
Портрет Хохота во время Комедии...

Заглянем в лицо комедии. Попробуем разобраться
Почему же она хохочет  над тем, кто не хочет драться,
И не хочет над тем кто хочет.  Я же хочу смеяться...
Дребедень получается, знать пора закругляться
С этой рифмой. Ну вот, я начинаю снова
Говорить то, что не знаю (о ридне мове,
Например), потому что незнанье - моя основа.

Посмотри на её колени !!! Они - ужасны...
Чем то схожи с лесами осенью, может красным,
И не схожи с лесами летом зелёным. Ясно,
Что и эта попытка не вызвала смех. Бесстрастно
Ты взираешь, моя комедия. Пррроклинаю...
Отрясаю твой прах из коврика, но вспоминаю
Всё колени твои, почему - я и сам не знаю...

Вложим ей в пальцы ложку, немножко ложи
Для комедии не опасно. И пальцам  тоже
Не проблема, хлебая , щёлкать, себе дороже
Выходит, если кожу содрать с прохожих
И наделать ложек. Опять таки, сделав дело
Нам негоже смеяться, гоже остервенело
Притворяться в кожу одетым телом.

Прижимаясь к щеке, барабаном надутой, как же
Не заставить её засмеяться, поймав на краже
Эту  стражницу дутого бельетажа.
Я не знаю, что это значит и, в общем, даже
Не хочу притворяться, что знаю. Гораздо проще
Не глядеть на кости, хоругви, реликвии, мощи
Потому как взглянешь косо на них - замочат,

А комедия смотрит не прямо, а только косо.
На пуантах, в пачке, она принимает позу
То солдат на марше (на Маше), а то барбоса.
Задиравшая ноги, юбки и всё без спросу -
Варит прозу жизни из проса её вопросов.
Докурив несчастия чёрную папиросу
Опускает бычок в ту вазу, где пахнут розы.

Ото рта отделяясь, воздух хватает за пах.
И любое Как она предваряет Абы,
Дабы только Ни там не было. Так масштабы
Поражения знает не офицер генштаба,-
Он тасует карту, и ждёт своего карт-бланша.
Офицер гестапо пытается плыть как раньше,
Он оранжев в лучах заката в воде Ла-Манша.
 
Лицо её беспартийно, безусо, безгубо,  странно...
Наблюдать за его гримасами, заполняя ванну,
Невозможно молча. Подобием Левиафана
Опускается в хохот, меняя года и страны,
Имена на Жана, Манна, Ивана, Вову.
Этот хохот Ленин, Машин - подмена слова -
“Всё гавно, товагищи. Гавенство, бгадство” - новым...

Кто мы такие? Мы таки, но есть и тики.
В наших петлицах вешаются гвоздики,
В наших квартирах... ящики, свет и книги,
Всё о прекрасном. Но Волосы Вероники -
Только парик, надеваемый небом ночью.
Тихо, - Охотник прицелился в Овна, - впрочем
Всё таки слышно, как кто-то из них хохочет....
 
Посмотрите, она улыбается нам глазами
Чебурашки (зверя не из Рязани),
Паруса рукоплещут, Время глядит с бизани
Не вперёд, а в стороны... губы уходят сами.
Упираясь в нёбо, звуки летят сугубо
Вниз, на ветер. Ветер шевелит купы
Гребешков на волнах или чужие губы...

Так что дважды думай пред тем, как плакать...
В этом шлаке злаки как вурдалаки
На песочке пляжа, ищи Итаки
(Ну и тики тоже..) не в полумраке.
Выделяя влагу в пустыне боли
(Наши слёзы - это молчанье боен) -
То ли жалок, то ли несчастлив, то ли...

А не лю-бо-вь-юг  - поезжай на  Север,
Завернувшись в шубу, в вагонном хлеве.
Как сказал Адам загрустившей Еве:
« Если черви в чреве - полезен клевер..”
Но комедия - это червяк в извивах;
Перспектива  - тонущая в заливах
Городских теней, синевой червивых...

Это голос плящущих после гола
Не в свои ворота. Синдром глагола
Порождать подобное. Боль укола
Заставляет делать слова и голос,
Размочив собой тишину, бумажным
Голубком летит. И куда - неважно...
Я хочу смеяться, поскольку страшно....


***
Прямо, налево, направо, вверх:
Люди, заборчик, дети, бутылка...
Глаз - замороченный пестрым клерк,
Ставит печати на лбах и затылках

Мимо идущих. Чувствуя кожей
Мячики взглядов, в небо подброшен
Собственный мячик. Каждый прохожий
Из настоящего станет прошлым,

Ненастоящим, после - не бывшим.
Чью-то невидимость прошлое прячет
В мягкую поступь неразличивших,
В твёрдую, дробную поступь незрячих.

Формы из света, мрака и цвета
Тени и тела. Посередине
Неба и лета только монета:
Жёлтая вечность на фоне синей...

Время не носит пёстрого платья -
Белый платочек, фрак и штиблеты.
Время не хочет напрасно тратить
Время, которого вечно нету.

Люди как море, море как небо,
Небо как солнце, солнце как люди.
Люди, которые тянутся слепо
К солнцу, которое вечно будет.

Так же, как люди... Отлитое в бронзе,
Солнце садится за виднокраем.
Снег - это пепел сгоревшего солнца..
Белая вечность с жёлтой играет

В вечные игры. Жёлтые тигры
Стынут на холоде, газовой плитке
Снятся холодные острые иглы
Ветра и снега белые нитки.

Так разноцветный узорчик обоев
Прячет холодные серые стены
Так, что не видно. Но, видно, любое
Тело вне темени ищет тени,

Чтобы отбросить. В принципе - это
Самопроверка, мини-набросок.
В знаке вопроса - признак ответа,
Тени похожи на знаки вопросов.

Свет - это что-то вроде буксира...
Много ли стоят тени во мраке?
Время читает на стенах квартиры
Знаки вопросов - вечные знаки...



***
                I

... Видишь ли, ночь не пугает нас постериори.
Тьма безразлична лампочке, в коридоре 
Перегоревшей. Мрак - это ваша слабость,
Мы то незрячие. Видно, не зря столь крупным
Планом берутся лица, но тихой сапой
Их обгоняет ночь, оставляя губы

Что-то шептать. Иногда этот шёпот слышен
В шелесте листьев или из каменной ниши,
Статуя в коей видится анонимом
В силу своей запылённости, также в виду наличья
Пары пивных бутылок.. В потёках грима
Статуи наблюдают за клином птичьих

Полутеней, на таких же правах. Имея
Вид на бессмертие в этих местах, по мере
Сил заполняя собою нишу, ни на
Чём не оставив свой след. Тем более на
Том, что невидимо. И лепнина
Зрачка прохожему не видна.

В этих краях, где минуты бегут по кругу,
Сильно рискуешь, просто свернув за угол,
Стать невидимкой в серой рванине дней.
Муха на бюсте последнему мира не  ближе.
Чем безучастней статуя,тем честней
Она занимает нишу.

Кто-то уходит в покинутый город, пыль
Ветер бросает на ветер. Поторопись
С выбором места, позы, легенды, или
При желании,  встань ко всему спиной,
Чтобы друг с женой или кто иной
Не воскликнул: «Ты ли?”.


                II

Будешь стоять, пока за спиной не пройдёт эпоха.
Не окликая, всё время мимо.  “Ещё не вечер”-
Будешь твердить про себя, удерживаясь от вздоха
Сжатыми кулаками, запутавшись в сетке трещин
Стенки напротив в стенку упёртым взором
Каменных бельм. Трещины на которых...

Будешь стоять, когда будут кричать “ Стоять!!!”
Или  «Вперёд, уроды...” - это уже не важно.
Кто-то, отбросив меч, пускается в рукопашный,
Кто-то, отбросив стыд, хватается за рукоять.
Ты же будешь стоять лицом к стене
С нею наедине...

Кроме того, если выйдет большая луна
Из мешанины времени, чтоб не смело
В нишу твою заглянуть, то найди на теле
Слово, гвоздём пробитое, для посыланья на...
Здесь, в послесмертии, каждый вполне блондин -
Тем более, ты один.

То есть, наверное, можешь быть кем захочешь
В этой вот нише, зная её края.
И у подножия  чей-то безумный почерк
Вряд ли напишет что-то короче “Я”.
Впрочем, порой я слушаю до ломоты
В висках, как каменеешь Ты...

Ветер сравнял затылок твой заподлицо
С лицами прочих. Пятясь среди бутылок
Хочешь идти вперёд, а не назад. И со
Временем понимаешь, что путаешься в затылках,
Что превратился в шар. Стёсаны все углы,
Мысли твои круглы...

 
                III

Время на языке повторений, на диалекте
Статуй расскажет о пыли, которой негде
Быть, потому что ты занимаешь место
Пыли в пространстве. Ей остаётся лечь
В сгибе колена, локтя и даже речь
Ныне во рту застревает, поскольку тесно...

Пыль превращает в статую тем верней,
Чем безразличней думаешь ты о ней.
Кожа сереет, хочется крикнуть “Нет”.
Пыль на глазах - двойная победа суши...
Рот запечатан, пылью забиты уши -
Вот ты уже предмет...

Заживо погребённый, в силу того, что жизнь
Даже в виду бессмертия делает виражи,
Что говорить о смерти - замертво извлечён
На обозрение, cуществовать заочно
Целую вечность. C птицами днём, а ночью
Смутно белеть плечом....
 
Статуи знают, что иногда тоска
Гладит твой мраморный лоб со стороны виска-
То ли сквозняк, то ли поклонник, то ли
Всё-таки голуби. Тихо, начав с дворца,
Тянется вечер. Надпись, стерев с лица
Буквы, невидима на фронтоне...

Если прохожий спросит “Который Час?”
Можешь сказать ему про себя: “Ища
Время, того не знаешь, что сам Который,
Может быть Первый в очередь на Последний”.
И человек будет вечным предметом сплетен
Статуй, и ветерка со шторой...
 

                IV

Дама с собачкой. Собачка для кобелей
В принципе - тоже дама, поэтому непонятно
Где же собачка? Равным числом долей
Первая схожа с второю, тем паче пятна
Их силуэтов. Вечером, в темноте
(или точней в нигде...)

Нет ни собачек, ни кошек. Была одна
Чёрная кошка в какой-то из сотен комнат.
Только однажды, выпрыгнув из окна
И не нащупав лапами подоконник
На’чала падать, забыв подобрать окрас...
Благо, не в первый раз...

Ночь утоляет жажду из первой лужи
Синих теней и хищно прячется под окошком.
Вечер, упавший в город, не обнаружив
Засады, пробует встать на кривые ножки.
Он пробегает мимо с негромким писком,
Статуи смотрят через него наи’скось...

Что им охота?  И егерь, в рожок трубящий,
Группа охотников или олень, испуган
Лаем собачим  - похожи на настоящих,
То есть стоящих на месте. И друг на друга
Будут смотреть, пока / взаимосвязь явлений
Не нарушит вандал, / отломавший башку оленю...

Комары носятся в воздухе, /  липком как ткань кошмара.
С точки зрения тротуара, гимнастка давно устала
Балансировать в небе, пытаясь громаду шара
Удержать от падения с пьедестала.
И статуя, разменявшая миллион
Дней, повторяет - Пигмалион.

    
                V

Среди бюстов старательно прячется  Галатея,
Ей привычно здесь. И хотя удалась затея
С оживлением (без истерик и криков о
Сниспослании благодати ), но просчитался
С силой противу-действия Пигмалион. Остался
Каменеть на пляже и более ни-ко-го

Не ваял уже. С Галатеей свалявши дурку,
Колупая пальцем отставшую штукатурку,
Покрываясь ею - решил таки изваять
Что-то выше себя, замахнулся таки на бога.
Ну лепил бы горшки из глины, чего иного -
Всё приятней, чем так стоять...

Демиург -  владелец ломбарда, где без залога
Не дадут ничего. И волна набежит поло’го
На песчаный берег, оставив цветной узор
Нефтяных разводов. Проходят века и узок
Каждый новый. Кильватерный след от блузок
Растворится в толпе из смокингов. Звук изо’

Всех прононсов, артикуляций, тембров
Выбирает те, где привычно звучит септембр.
Так волна, не сбиваясь с темпа, каким Гомер
Напевал за ужином Одиссею, вносит
Свою лепту фона привычному слуху. Осень,
Как и всё на свете, тоже имеет размер..

В этой памяти моря потонут любые даты,
Имена, цитаты. И новые мириады
Безымянных статуй, пена прошедших дней,
За плечами встанут. А ночь заливает берег
Синевой теней очень тихо, по крайней мере
Чем огромней вещь, тем приятней молчать о ней...


                VI

А когда устанешь молчать, возьми
И смолчи. Только ночь напевает деве:
Мол, прибавь ещё единицу к своим восьми
Кавалерам - в итоге получишь девять
Долгих месяцев. А потом,
Как всегда, роддом.

Посмотри на время: время спешит принять
Единицу на руки, втискивая в границы
Арифметики судеб. Не торопись, присядь
На дорожку. Плюсы и единицы
Замаравши лист, образуют нестройный ряд,
Приучая взгляд

То ли к виду крестиков, то ли, ко
Всему остальному. И ты, обняв
Колени, заполнив собой трико
И майку, видимо, приравнял
К себе этот строй единиц, упав в строку
Восьмёркою на боку.

В знаке равенства минус похож на плюс.
Параллельность минусов позволяет
Дважды вычтя, найти ответ. Из уст
Вырывается “Бобик”, затем виляет
Хвостом. Время свистит, суля
Что-то больше, чем два нуля,

Даже если они сцепились с собой боками.
Для слюны во рту остаётся одно плечо.
И стоящие в нишах, когда-то побыв богами
Получили право на то, чтоб побыть ещё.
Что же он видит, взгляд уводящий вбок
Римский кудрявый бог ?


                VII

Перед ним проходят когорты, амфитеатры
Узких двориков позволяют не смазать кадра
Жёлтых о’кон невольным движением головы.
Потому что обзор прекрасен и даже больше -
Одинаков. На фоне о’кон все люди столь же
Одиноки, как те же статуи. Как бы вы

Не пытались вглядеться, качества пилигрима
Проявляя, кто-то глядит помимо
Вас и вообще всего. Чувствуя это кожей,
Если ты человек и если статуя - паутиной
На теле. В общем - это не страшно, зато противно...
И шаги убыстряет прохожий.

А статуи убыстряют скорость разбега трещин,
Особенно если дождик. Тем более, если хлещет
По луже, как кнут по Геллеспо’нту. Ты
Хозяин своим отраженьям и тень твоя’ не
Слилась ещё с тобою после веков стоянья.
И дождик ещё не в силах размыть черты

Прохожего в чёрном дождевике, движенье
По краю лужи, не ставшее отраженьем...
Он идёт куда-то и тень его не вольна
Задержать в пути надолго, не говоря
Уже о том, чтобы остановить. В морях
Не погасит ветер волна...

И хотя человек, сбивая об ночь колени,
Тратит силы ещё на батерфляй для тени,
Но учтите её невесомость. За поворот
Убегают дороги и странный лепечет вздор
Желтизна из око’н на поверхности луж. Простор,
Упираясь в который, фонарь переходит вброд


                VIII

И впоследствии тонет в не самом глубоком месте.
Оступившись на лунной дорожке, идёшь на дно
Как дельфин из гранита, как твёрдая форма лести.
И не луже ( поскольку волн гребешками над..), но
Потом, устыдившись ультрамарина,
Выплываешь, будто бы субмарина.....

Если дырка в бублике - значит, не герметичен -
Как сапог, в котором часто гостит вода.
И спасательный круг похож на петлю, отличен
Очень малым. Ногами, попав туда,
Одинаково дрыгают, чтобы свою голову’
Удержать на плаву...
 
И священник в рясе, он же матрос и он же
Тот прохожий из предыдущей главы, похож
На героя Библии, только несколько строже
К выпадающим за. И, наверное, даже вхож
В те дома, где твои и мои грехи-
Только пятая из стихий...

Зачерпнув воды, опрокидываясь на бо’рт,
Заливая иллюминаторы о’кон барка,-
По бескрайнему морю дороги плывём. Забор
С неудобочитаемым словом  - ограда парка,
За которой после дождя наступает четверг
И статуи смотрят вверх..

На звезду, которую снова закрыли тучи
( Как в канун Сретенья, первого февраля),
И поэтому ныне единственно зримый лучик -
Это жёлтая дрожь промокшего фонаря.
Дождь, пролетающий мимо, как струйки душа,
Станет невидим в 12 - фонарь потушат...


                IX

Солнце похоже на жёлтый зрачок заката...
Люди в постелях, а бюсты глаза закатят
На постаментах, цоколях, пьедесталах -
Тоже постелях, только без одеял,
Чтобы закрыться. И в переводе “Я”
Больше похоже на I’mя. Инициалы

Времени после рожденья Христа -  A.C.
Можно вернуться, можно поймать такси
(Бабочка в мире спроса и предложенья -
Чем мотыляться, лучше срубить деньжат.
Бабочки в воздухе, бабки в руках шуршат...)-
Чтобы начать движенье

От. Потому что движенье -  всё время От
(Даже когда ты едешь улечься Под...)
Жизни к чему-то другому, возможно новой.
И не поправить подушки под головой,
А одеяло сползает. Навеки Твой
Вроде бы Я, покуда живой-здоровый...
 
Солнце летит навстречу, чтобы задуть свечу...
Самоубийца, падая, думает: “Я - лечу”,
Птичка летит, не думая. Только летит, а не
Думает о полёте: воздух её среда...
Всё в этом мире  по средам, даже вода...
Ду(’?)ши(’?)  в зародышах, даже (и?)-ду-ша-(в?)-гов-не,

Всё-таки, слышно. Птичка уронит знак
Чистого неба над вами и даже над
(ежели ты женат...) новой прической жены.
Каждое громкое слово родит лавину
Ассоциаций, память на ту половину
Лжива, которой люди окружены.


                X

Статуи встретят рассвет... Неизвестно чей
Мраморный глаз заслезится росою, или
Всё-таки это те самые Слёзы Вещей -
Память о сумме страданий. Увы, Вергилий,
Ты не ошибся. Рядом с тобой Эней
В лужице из теней

Вспомнить пытается первое имя Элиссы,
Что на костёр поднималась. И клёны в профиль
Рядом с тобою выглядят как кипарисы -
Может на фоне абри’са твоей любови...
В общем, не ясно, куда же нацелен взгляд
Этих пост-Летних цыплят,

Тем более непонятно, кто же их будеть считать
Теперь, когда не хватает пальцев даже у Клио.
В отсутствии вариантов попробую сам... Итак,
В свете Истории статуи выглядят клином
Чьих-то теней. Тень лежит на земле,
Как одинокий след...

Тени - тире, а ночь расставляет точки
С помощью статуй, бюстов, античных торсов
Древних богинь.  Отстукивая цепочку
Знаков, на языке, бывшем ещё до Морзе
Как совокупность жизней, смертей. Шифровки
Времени или надгробные датировки -

Цифры на плитах, чёрточка между ними.
Минус не минус - но прототип отрезка.
День, месяц, год - координаты линий
Жизни, а имя  станет предметом всплеска
Ассоциаций, звуков. “Вот ведь чудак!” - со смехом
Скажут, и ты отзовёшься: “Чуда!”.
Посредством эха...