Хадис о правдивом Шарифе

Аллах велик и всемогущ и всё ему подвластно,
Ему я сразу поклонюсь, затем начну рассказ;
Велик прекрасный Мухаммад, благослови его Аллах,
Ему обязаны мы тем, что ежедневно по пять раз творим святой намаз.

Салам читатель,
Будь ты всяк – неверный иль муслим,
Послушай мой хадис – как жил Шариф ибн Керим.

Во времена когда ещё жил славный Саладин,
В богатой Акре жил Шариф, правдивый муэдзин;
Его любил простой народ, ведь всем он помогал,
Решал вопросы и лечил, когда мулла его Керим совсем уж старым стал;
В семье Керима жил Шариф, ведь был он сиротой;
Его Керим жалел за то, и был с ним как родной;
Шариф Коран знал наизусть, мог сунны толковать,
Судить умел и помогал все споры разрешать;
За то эмир Акры Малик Шарифа привечал,
Его приблизил он к себе, что б править помогал;
Шариф добра всегда жалел, правдиво отвечал,
Советы верные давал, Малик богаче стал, сильней,
И город процветал;
За то, что он всегда сполна налог платил и больше,
Салах-ад-дин его ценил, своим вниманьем одарил,
И даже саблей наградил и скакуном прекрасным.

Велик Аллах, всё знает он, не скрылось от него,
Шайтан попутал Малика, он больше денег возжелал,
И как на зло в то время франк,
Трусливый, жадный, злобный франк град Акру осаждал.

Велик Аллах, он правит всем, он милостив ко всем,
Он силой воинов питал, и каждый житель помогал неверных отражать;
Враг отступил и Саладин доволен был Маликом,
Его деньгами одарил и даже Акру посетил,
Коран святой свой расписной ему он передал;
Не знал великий Саладин того, что слышал муэдзин,
Правдивый раб его Шариф, Шариф ибн Керим;
В тот день, когда Джумад сани сменялся на Раджаб,
Шариф, правдивый муэдзин, в дворце больной лежал;
Его озноб душил, и он укрылся с головой,
Ковром персидским дорогим в каморке потайной;
Не мог он встать и лёжа так намаз он совершал,
Как вдруг шаги он услыхал, замолк, и ноги увидал – четыре пары ног;
Малика сразу он узнал, а остальные три мужа в доспехах были франкских.

Аллах, велик ты и могуч на небе и земле,
И человек, и джинн тебя пять раз в день прославляют;
Шариф узнал, что твой эмир, твой недостойный раб Малик,
Замыслил город Акру сдать, всю умму франкам передать,
За деньги, девушек, вино, верблюдов и парчу;
Шариф заплакал, о Аллах, за что ты нас караешь,
Что делать, скоро жадный франк ворвётся в Акру,
Осквернит мечети и дома;
Был слаб Шариф,
Болезнь его душила словно барс,
Но он правдивым был,
Не мог обмана допустить;
Собравшись в путь, он взял осла,
Взял фиников и мяса,
Пошёл он в славный град Дамаск,
Пошёл превозмогая боль,
Предупредить Салаха.

Решим был добрый муэдзин, он храбро шёл вперёд,
Ослаб он сильно, бледен был,
Но Саладина упросил о встрече всё-таки;
Велик Аллах – он закричал, - велик его пророк,
Велик и ты, о Саладин, послушай своего раба,
Послушай и поверь!
И в ноги кинувшись ему, Шариф сказал как на духу
Салаху всё, что знал;
Внимательным был Саладин, он слушал терпеливо,
Лишь хмурил брови иногда да кулаки сжимал;
Когда окончил муэдзин, он думал, рот кривил,
Потом вскочил и закричал – ты лжёшь собака,
Лжёшь холоп, собака, сын собаки!
Малик мой друг, Малик мой раб, он предан мне безмерно,
Его ли я не наградил, не он ли мне поклялся сам,
Не он ли в ноги мне упал и на Коран (видит Аллах) он руку возлагал!
Не знаю уж зачем, но ты, ты лжёшь, ты брешешь грязный скот,
Собака, сын собаки,
Не ты ли сам, продавшись франку, свой яд сюда приполз излить,
Чтобы убить, оклеветать мне верного Малика?
Салах-ад-дин вскочил с ковра, дамасский свой клинок достал,
И покатилась голова Шариф ибн Керима;
Салах-ад-дин был страшно зол, он приказал не хоронить,
Не хоронить, а псам скормить остатки муэдзина;
И кости белые его, то омывалися дождём, то пылью покрывались.

А через месяц злой Малик, продажный пёс и сукин сын
Сдал Акру жадным франкам;
Они громили, жгли мечеть, устроили в ней стойло,
Слепой Керим, старый Керим и его новый муэдзин висели на деревьях;
Узнав об этом, Саладин разгневался ужасно,
На Акру было он пошёл, но вскоре отступил;
Громил мушриков сотни раз, врагов ввергая в страх,
Но Акру, так решил Аллах, он так и не отбил.

Увы, не вспомнил Саладин,
Не вспомнил в гневе он своём о бедном муэдзине.

Как знать, послушал бы тогда он честного Шарифа,
Не ликовал бы жадный франк,
Кто знает, может быть тогда в Париже, в Лондоне сейчас
Творился б пять раз в день намаз,
И незачем было б тогда делать то зло, что Осама,
Скомпрометировав ислам, устроил, гад, в Нью-Йорке.