Русско-народная быль. Про великое дело

                Эпиграф

  Нет больше смелых тех людей,
  Погибли все в тайге далёкой.
  Дела давно минувших дней,
  Преданье старины глубокой.

По Петрограду обычной походкой,
Шатаясь в развалку, шагает матрос,
Несёт от матроса разбавленной водкой
И запахом едким простых папирос.
В кармане матроса лежит донесенье,
Он то донесение в Смольный несёт.
А что ж ты, брат, пьяный? "Так, ведь, воскресенье.
А кто ж в воскресенье не ест и не пьёт?"
У Смольного вечно стоят часовые,
Матрос показал им измятый мандат
И по папиросе на чаевые
Отдал часовым, пусть они подымят.
Кругом провода, телефоны, солдаты,
Матросы, крестьяне и большевики,
Кричат командиры: "Возьмите гранаты,
А там получите к винтовкам штыки…"
Матрос пробирался средь пьяных и сонных,
Обгаженных чьей-то неловкостью ног,
И матом ругался на пеших и конных,
Но путь его был ещё очень далёк.
И к вечеру третьего дня, наконец-то,
С трудом, с синяками, голодный, сырой,
Он в дверь Ильича смог рукой упереться,
И смело открыть её настежь ногой.
"Я к вам с донесеньем, товарищ Ульянов,
Возьмите пакет, разрешите идти?
У меня на сегодня огромные планы,
Мне к мадмуазель нужно срочно зайти".
Матрос козырнул, развернулся и сгинул
Из Смольного ада отправился в рай.
"Так вот на кого я горбачу  здесь спину!
И Ленин фанатик, и Смольный сарай!"
Он шёл по проспекту, гудели трамваи,
Он думал о жизни и о себе:
"Уйду я с невестой из этого края,
И будем мы рыбу ловить на Неве".
Пришёл он к невесте, но нету любимой,
Здесь Керенский был и похитил её.
Матрос обозвал Александра скотиной,
"Ну что ж, мы посмотрим ещё кто кого!"

Дворцовая площадь покрылась туманом,
И Зимний стоит величаво на ней.
Засунув замёршие руки в карманы,
Матрос на «Аврору» шагает скорей.
Матросы матроса в обиду не дали
И стали готовить восстание масс,
Солдат и крестьян у заставы собрали,
Что б свергнуть потом угнетающий класс.
Вот так начиналось великое дело.
Тревогой объятый не спит Петроград.
На входе у Парткомвоенсудотдела
Стоит на чеку полусонный солдат.
Внутри заседают великие люди,
Матрос руководство берёт на себя:
"Товарищи, Родина вас не забудет,
Уверен, что все мы погибнем не зря.
Выстрел с «Авроры» послужит сигналом,
Штурм начинается в полночь ноль, ноль.
Поставим дозоры на случай аврала,
И надо придумать надёжный пароль.
Возьмём телеграф, телефоны и банки,
И Керенский будет у нас в западне.
Есть броневики, а, быть может, и танки,
И наш броненосец стоит на Неве…"
Уже всё готово, и время не терпит,
И кто-то решился: "Пора начинать!"
«Аврора» на пристани пушками вертит,
Прицел подобрали, готовы стрелять.
И грянул с «Авроры» сигнал из орудий,
И пьяный народ повалил ко дворцу,
Увы, победителей строго не судят,
Правдивый рассказ мой подходит к концу.
Керенский смог убежать за границу,
Невеста матроса уехала с ним,
А пьяный народ до сих пор веселится,
Играя в России в социализм.

              Эпилог

Вновь по Ленинграду обычной походкой,
Шатаясь в развалку, шагает матрос,
Несёт от матроса разбавленной водкой
И запахом едким простых папирос.
В кармане матроса опять донесенье,
Он рвёт донесенье и матом поёт.
А что ж ты, брат, пьяный? "Так, ведь, воскресенье.
А кто ж в воскресенье не ест и не пьёт?"