Встреча

Попутно идти по дорогам, не видя друг друга в глаза,
как странна бывает порою печально влюблённых судьба.
---------------------------------------------------

Сон пришёл как избавление от сладчайшей напряжённости его мужского самолюбия и естества. Испытав эту муку общения с недосягаемой незнакомкой, что проникает во все самые потаённые уголки воспалённого воображения, что сводит с ума своим неадекватным облику, воображаемым голосом, он понял, что лишь сон, глубокий, моментальный и долгий сможет вернуть его к обычной жизни с рутиной обязанностей, скукой таскания своего бренного тела из каморки на работу и обратно. Сегодня наступил день, когда он увидит её.
 
Это началось внезапно, безо всякой прелюдии или крамольных мыслей о том, что хорошо бы ... Нет, всё было до обидного просто, как ежедневные новости с экрана опостылевшего монитора. Этих новостей прибывало с каждым днём, и каждый божий день ему приходилось делать всё больше закладок на потом, на когда-нибудь-когда-будет-время-или-наступит-пенсия. Такова была его работа, перебирать новости, анализировать, классифицировать, сортировать, объединять, смешивать, и даже ... создавать свои новости на основе полученных. Потому что за это хорошо платили, а ещё платили за языки. За каждый иностранный шла добавка в виде приятного кусочка масла на бутербродик с икоркой. Визуальное отражение зарплаты в виде пирамидки из масляных кубиков поверх красненьких рыбьих яиц всегда радовало, во всяком случае раз в месяц - точно. Кубиков было пять, где на вершине красовался родной русский, а в основании ..., впрочем неважно. Контора терпела его странности и время, проводимое в сети, не обязательно в тех местах, за которые платили. Были и места запретные, ну ..., вы знаете, какие. Там оно и случилось. Однажды он получил в почте ссылку на невинное местечко, где можно знакомиться, посмотреть на других, а при желании и себя показать. Когда в галерее мелькнуло её лицо, он вздрогнул. Ему показалось, что она смотрела именно на него. Вернувшись и открыв фото на весь экран, он поразился её глазам. Она не улыбалась. Она плакала внутри и казалось говорила ему: забери меня отсюда, мне так плохо, ну пожалуйста ...
 
В течение недели он приходил в каждый обеденный перерыв на эту страницу и слушал то, что она ему рассказывала. Молча, большими глазами, которые раньше назывались волоокими. Наверное в реальной жизни она так широко не распахивала свои веки, а здесь, на фото, снятом любительской камерой, чуть смазанная тушь и нечёткий абрис алой помады на припухлых девичьих губах в сочетании с этими зелёными, просто изумрудными глазами, всё вместе привлекало, тянуло, держало и не давало возможности забыть. Он и не забывал. С тех пор как увидел её, он стал невысыпаться, вставал с тревогой и неясным ощущением опасности, причём опасности, не к нему направленной. Наконец пришло прозрение к этим тяжким ночным кошмарам, что давили голову обручами, стягивали виски на затылок, ломили суставы и заставляли проводить больше времени у зеркала в ванной. Глядя на своё измождённое и резко осунувшееся, и до того не первой молодости лицо, он стал осознавать всю горечь случившегося. Она влюбилась в него. Странным было то, что она ещё не знала об его ежедневных посещениях, но он уже знал, что любим. Скажете - мистика, выдумки, враки. А он и не спорил, потому что было не с кем.
 
То был последний день месяца с обычными суетливыми попытками его начальства выжать последние капли информационного сукровища из сухого остатка сегодняшних сводок и прогнозов. И это же был день, когда он решил разобраться до конца в себе и в том, что она хотела сказать ...
Владея техникой добычи информации даже из тех мест, откуда она приходить не должна в силу ... мн-н ... определённых её свойств, он без напряжения добрался до базы данных заветной странички и распечатал её адрес с номером телефона. Правда было неизвестно, насколько оно всё было достоверным. Однако, one step at a time, он воспользовался обычной программерской присказкой. Он пытался не смотреть на листик бумаги, полагая, что такие вещи если и происходят, то не в его дурацкой жизни. Но смотреть и не видеть, что она живёт буквально в двух шагах от его дома? Он верил и не верил, пытался унять сердцебиение и дрожь в руках, выходил пить кофе, курить, дышать, разговаривал с соседями по конторе, звонил кудо-то по делу и без, жевал ненужные новости ... и всё никак не осмеливался вытащить из стола и прочесть ещё раз адрес и телефон Настеньки. Теперь он знал, как она хотела, чтобы её звали. Он быстро глянул и запомнил, теперь уже на всю оставшуюся жизнь.
 
Улица, каких сотни в большом городе, пятиэтажки-спальники со времён его детства, деревья - его ровесники. Меленно идя от метро, он нарочно выбрал чуть другой маршрут, чтобы пройти рядом с её домом. Корпус Б, третий подъезд, бельэтаж с ажурными выпуклыми решётками на окнах. Интересно, справа или слева от входа? Сдерживая волнение, как мальчишка, тихонько пробрался внутрь подъезда и убедился, что Настенькина фамилия, правда мужская, стояла на почтовом ящике квартиры, левее от двери. Незаинтересованной деловой походкой он вышел из подъезда, прошагал с два десятка шагов по аллее и присел на лавочке, чтобы видеть пока ещё тёмное окно её квартиры. Смеркалось, но не быстро. Жители порциями поступали к местам ночлега из пульсирующих транспортных артерий. Появились гуляющие там и тут парочки, тусующиеся компании подростков, мамаши и бабушки с детьми, мужчины с собаками. Вечерняя жизнь микрорайона вступала в свои права, обыденность и неизменность. Когда в листве над головой стали потрескивать и жужжать светляки фонарей, Он понял, что надо уходить, потому что окна левее чернеющего провала подъезда оставались слепыми, лишь отражая умирание солнечных закатных бликов.
 
Он пошёл к подъезду, но лишь затем, чтобы свернуть там в аллею, ведущую к его дому. И здесь судьба произвела одно из своих редких откровений, видимо насмотревшись на отчаяние и тоску двух несчастных сущностей. В подъезде зажёгся свет, и из квартиры, но не той, что глядела на парк, а из соседней, тоже слева, но с окнами на противоположной стороне дома, вышла молодая женщина с собакой. Сердце у него упало, захлебнулось и наверное осталось бы там в глубине, если бы бульдог не рыкнул и бросился в темноту у него за спиной, а женщина, пытаясь удерживать поводок и поспешая вслед, не влетела в него. Он успел уклониться от собаки, но от Настеньки - не захотел, и заливаясь счастливым смехом, схватил её в охапку и повернул себя и её в сторону фонаря, чтобы она могла видеть, в чьих руках оказалась. Огромные испуганные глаза Настеньки стали больше лица. Стараясь оттолкнуть случайно подвернувшегося прохожего, который почему-то смеялся так знакомо и до боли желанно, она встретилась с его взглядом, и её вытянутые в напряжении, упертые ему в грудь руки вдруг упали, она почувствовала слабину во всём теле, сухость во рту и никогда не испытанное состояние полёта над землёй. Всему столкновению - время-секунда. Он не успел перехватить её покрепче, когда следующим мощным рывком пёс выдернул Настеньку из его рук, и она, споткнувшись каблучками о бордюр, стала медленно падать, улетая от него, глядя с виноватой улыбкой, пытаясь дотянуться рукой напоследок ...
 
Он сидел на той же лавчонке у входа в парк. Давно разошлись зеваки, уехала скорая и милиция. Он глядел в черноту подъезда, будто ждал оттуда ответ на вопрос: Зачем нужно было убивать ту, что тебя полюбила?