Интервью на электрическом стуле

Какой бы ни был год и век,
Но путь природы неизменен:
Чем больше проклят человек,
Тем больше он благословенен.

       Пролог. Задание
Я, журналист из "New-York Times'а",
Писать был послан репортаж
Не на заправский вернисаж:
В тюрьму, к Убийце из Техаса, -
Как мне сказал редактор наш.
- Вся прелесть в этом порученье, -
(Он говорил мне с увлеченьем), -
Есть в том, что это интервью
Оригинально и, быть может,
Оно значительно поможет
Карьеру сделать вам свою. -
(Он помолчал.
В окно подуло.) -
Он с Электрического Стула
Ответы будет говорить,
А вы должны его спросить...
А впрочем... вы решите сами:
Не буду путать вас словами;
До встречи! -
взяв магнитофон,
С надеждой, верой и мечтами
Я еду на Лифостротон.

       Часть I. УБИЙЦА
       Глава 1. Убийца из Техаса
С трудом пробившись сквозь начальство
(Сейчас такие времена,
Что без здорового нахальства
У вас не выйдет ни хрена),
Я оказался, наконец,
На Лобном Месте, в Зале Смерти;
Себя я чувствовал, поверьте,
Как желторотый, как юнец!
Здесь было тихо, пусто, дико,
И Стул приковывал мой взор.
Я на него смотрел в упор:
Его пленительного лика
Я не забуду до сих пор!
Его ввели.
Он огляделся,
Прошёл с улыбкой через зал,
Взглянул в глаза мне - и сказал:
- Я ждал вас, друг мой. -
(Я зарделся.) -
Да, верно, друг мой: я вас ждал. -
Он сел. Ему надели каску.
Он был спокоен, как гранит:
Как будто восковая маска
С витрины на меня глядит!
Мы долго молча наблюдали...
Я, наконец, его спросил:
- Не жалко ль вам в расцвете сил
Идти в неведомые дали -
В страну унынья и печали?
И разве сами вы не знали,
На что вы шли, когда стреляли
В людей?
И кто вас попросил
Вершить... -
Меня он перебил:
- Простите, сэр, не всё же сразу!
Вы помолчите, а пока... -
(Сказал Убийца из Техаса.) -
Пока начну издалека.

       Отступление 1. Два Божества
- Под светом Утренней Звезды
Заря рождается над нами:
Кроваво-огненное знамя
Свободомысленной мечты.
Там, на Востоке, блещет пламя
Под светом Утренней Звезды.
Над миром камня и стекла
Встают печальные зарницы,
И, расправляя, словно птица,
Над Чёрной Бездной два крыла,
Во Тьме рождается Денница
Над миром камня и стекла.
Среди тюрьмы тяжёлых дум
Лучи надежды сокровенной,
Блистая мыслию нетленной,
Бунтарский посещают ум.
Звезда горит над всей Вселенной
Среди тюрьмы тяжёлых дум!
О днях минувших думы эти:
О днях, когда ничто на свете
Не оскверняло чистый мир;
Дни эти на Заре Созданья
Лучами Высшего Сиянья
Озарены под звуком лир.
Но с той поры минули эры.
Менялись образы и веры,
И ледники сползали с гор,
А люди всё глядели в небо:
В глаза Алькора и Денеба,
В лицо луны...
И с этих пор
Два всемогущих Божества
Борьбу ведут за мир наш грешный
И с осторожностью неспешной
Бросают камни и слова
Туда, за дальние пороги,
Где строят плахи и остроги,
И где слетает голова,
Как колос с поля, с плеч могучих,
Где за темнеющею тучей
Сокрыта Неба синева.
И там, среди лесов далёких,
Под светом Звёзд золотооких,
Где одинокая сова
Сидит, насупившись, на ели,
Где песен уж давно не пели,
А пожелтевшая листва
Скрывает тайны жизни прежней, -
Под этой сказочной одеждой,
Как прошлогодняя трава,
Сокрыты тайные победы
Над Ночью Дня и Тьмы над Светом,
Над Человеком Божества.
Два Бога встретились в войне
За человеческую веру.
Один зовётся Люцифером,
Несущим Свет своей стране:
Стране безмолвной и прекрасной,
Где знаешь ты, что всё напрасно,
Как в сказке или в странном сне;
Стране, где люди могут сами
Плыть под златыми парусами, -
Вот образ, что милее мне
За те бунтующие нравы
И за пленительные травы
В спокойной, мёртвой тишине,
Где нет ни топота, ни шума, -
Лишь тихо, как мурлычет пума,
Слова доносятся извне
Сюда, в чернеющую Бездну,
И средь блистательных созвездий
Подобен Люцифер Луне,
Сияющей на небосклоне:
В своей серебряной короне
Силён и страшен он в войне!
Но есть другой Бог - Саваоф,
Создавший Мир в Семь Дней Творенья,
Как говорится в Откровенье
Букетом двуязыких слов.
Он был всех раньше в этом мире,
Где люди, как мишени в тире,
Ложатся, не найдя покров,
Под выстрелы других мишеней;
Где, опасаясь поражений,
Идут на отдалённый Зов, -
И вот, у той заветной цели,
К которой подойти посмели,
Их ждёт Гамельнский Крысолов.
Но после окончанья жизни,
Когда друзья твои на тризне
Пируют под девичий рёв,
Душа, покинувшая тело,
В даль нескончаемую смело
Летит.
И будет Суд суров!..
Подобен Солнцу Справедливый, -
Душа же улетит счастливой
В обитель Духов и Богов. -

       Глава 2. Вопрос
Тут помолчал немного он.
Его чудесными речами
(Вы согласитесь с этим сами!)
Я был приятно поражён!
Мой слог был несказанно груб
В сравненье с дивной, плавной речью,
И всё ж понять, при чём тут - Вечность,
Не мог я: был я слишком глуп.
Я посмотрел по сторонам.
Охрана молча нам внимала.
Беседа наша приковала
Все взоры, взгляды - только к нам.
Тут я посмел задать вопрос,
Воспользовавшись передышкой:
- И всё ж скажите перед вышкой,
Зачем весь этот сенокос?
С чего он начался? как рос?
Когда у вас бывали вспышки?
Ещё ответьте, коль не лень,
К чему о вере разговоры? -
Он понял весь мой чудный сленг.
(А за окном кончался день;
Глядишь, и солнце сядет скоро!)

       Отступление 2. Автопортрет Убийцы
- Я не любил играть влюблённых
В Великой Драме Бытия, -
(Сказал он; молча слушал я). -
Я был убийцей хладнокровным
И критиком немногословным,
Я не был лишь таким... как я.
Как маски я любил примерить
И, их отбрасывая прочь,
Безмолвно, безнадёжно верить,
Бросая взгляд к закрытой двери,
В сверкающую Тьму и Ночь!
Уж тридцать лет, как я на свете
Играл, как мог, за ролью роль,
И, в вечном прибывая лете,
Считал я, что за всё в ответе
Я сам: не люди, не Король.
В стремленье дивном к совершенству
Я забываю вновь и вновь
И час страданий, и блаженство,
И смех, и слёзы, и любовь.
Я забываю, глядя в Небо,
Свои сомненья и мечты,
Туда, где я ни разу не был,
Смотрю с победной высоты.
Зачем надежды и страданья
Там, под невидимым крылом,
Где всевозможные созданья
Безмолвно спят, как подо льдом?
Но нет!
Не мне такая участь!
Великосветский ледокол,
Я пробираюсь через тучи
Под стон божественных виол.
Пошлите, боги, вдохновенье
Звездой заветною во мгле:
Мои безумные стремленья
Уж не в почёте на Земле!
Но я, усталости не зная,
Печали отгоняя прочь,
Иду вперёд, и забываю
И жизнь, и смерть, и день, и ночь.
Лишь сам себя я постигаю:
Другой - не видит, не поймёт.
И я, людей прекрасно зная,
Себя от взоров укрываю,
Как сковывает реку лёд.

       Глава 3. Последнее дело
- Тут размышленья ни к чему, -
(Сказал он мне), -
и потому,
Как стал наёмным я убийцей,
Не буду долго говорить:
Хочу я лишь остановиться,
Как стал я вновь свободной птицей,
Как самостийно стал я жить.
Однажды получив заданье
На устранение лица
(Отъявленного подлеца:
Он проявлял свои старанья
К своей наживе без конца),
Я изучил его повадки
(С него, как видно, взятки гладки:
Свою он сущность не скрывал)...
О деле том, как по тетрадке,
Сейчас бы я вам рассказал. -
Он вновь немного помолчал...
Охрана слова не сказала:
Его рассказа ожидала,
И замер Предмогильный Зал.
Но я спросил его несмело:
- Так это был последний раз,
Когда вам делали заказ
Идти на мокрое на дело?
Но почему - скажите прямо! -
Вам надоела эта стать -
Людей за баксы убивать? -
Он усмехнулся:
- Mia mama!..
Об этом я хотел сказать,
Но вы - любитель упреждать.
 
       Глава 4. Лукавый
...Из тела я кинжал достал,
И вот, собрался уж мотать я,
Когда за этим-то занятьем
Меня один monsieur застал.
"Ну вот, -
подумал я, -
свидетель!
Такого мне мой благодетель
Простить не сможет никогда!
Достал я из кармана пушку
И взял приятеля на мушку,
Чтоб замолчал он навсегда, -
Но он сказал мне:
"Погоди!
Убить всегда успеешь, право.
Перед тобою - сам Лукавый!
Ну, а теперь - со мной иди." -
Я никогда не верил липе,
Но что-то было в этом типе,
Что заставляло доверять.
Продолжил он:
"Сегодня ночью
Всего, чего Душа захочет,
Имеешь право пожелать,
И всё я дам.
А ты за это
Подпишешь мне бумажку эту,
И можешь дальше убивать.
Ты всем, чем нужно, обеспечен,
Но только помни: ты - не вечен,
Придёт пора и умирать.
Ну, а тогда - меня послушай! -
Возьму я у тебя пустяк:
Не золото, не деньги, - Душу;
В неё и верит лишь дурак!" -
Я подписал ему листок,
Но не чернилами, а кровью.
Внизу:
"Для Дьявола - с любовью!" -
Ещё сострить тогда я смог.
Я был Его: Душой и телом, -
Но только из последних сил
Не за себя я попросил,
И это... это было смело!
"Всё - для Неё! -
сказал тогда я. -
Я для Неё готов на всё!
И мне не надо больше рая,
Когда бы рай был у Неё!"
То было озаренье света...
Да, я любил, но без ответа...
Вам не понять, mein Freund, что это...
Mon cher, вам это не понять!..
Я не уверен, но, похоже,
Когда бы с вами было то же,
То вы бы лезли вон из кожи,
Чтоб Душу Дьяволу продать!
Всё для неё, - так было ране:
Я ползарплаты отдавал,
Духи, цветы ей покупал, -
Я помню это, как в тумане!..
Да, я любил её - и знал,
Что любит не меня, другого.
Я ей сказать не мог ни слова!..
Нет, я её не упрекал...
Я как-то всё ей рассказал:
Про мысли, чувства, про работу,
Кого и как я убивал
И как я вёл свою охоту...
Она меня не предала,
Не сдала копам, ФБРу.
"Да, друг мой, мир наш полон зла", -
Она тогда произнесла, -
И в сердце заронила веру. -

       Глава 5. "Душу - за Любовь..."
Он замер.
Взгляд его пугал
Той глубиной, тем диким блеском...
Смотрел он на меня так резко,
Что я смутился - и молчал,
А в жилах холодела кровь...
Прервал он первым нить молчанья:
- Я продал Душу - за Любовь.
Что я нашёл? - одни страданья!
Да, получил я, что хотел:
Слова на ветер не бросает
Тот, кто словами управляет.
Ему хватает тайных сил
На исполненье обещаний;
Откуда их берёт? - из знаний
О том, что каждая Душа
(Плоха она иль хороша -
В словах тех нету содержанья)
Не стоит, в общем, ни гроша,
Но можно золотые горы
Нам за неё пообещать,
И можем мы её продать
Ему без лишних разговоров.
Да, получил я всё сполна:
Она - наследство получила,
С любимым счастливо зажила,
Ему примерная жена
(Но про меня молчит она;
Меня, как видно, не забыла,
Хоть не меня она любила:
Она другому отдана
И будет век ему верна).
А я?.. продолжил убивать,
Вступил в когорту сатанистов,
И деньги стал я получать,
Став, так сказать, специалистом:
Того - заставить замолчать,
Там - жертву принести опять...
Мой инструмент - кинжал и выстрел!
А позже я от них ушёл
И убивать стал - для себя,
За просто так; себя я вёл,
Как длинноухий, как осёл:
Понятно ль это для тебя? -
Тут я кивнул:
- А что же дале?
Потом?..
- Потом... меня поймали,
И вот я здесь сижу - гляди! -
И что-то будет впереди!.. -

       Глава 6. Стул
Вдруг с мозга моего завеса
Упала, отлетела прочь.
"Я отогнал обмана беса", -
Подумал я.
Спускалась ночь,
А я всё слушал эти сказки
Про Люцифера, Души, Ад...
Недаром люди говорят,
Что за хорошенькие глазки
Писаки ложь не разглядят!
Ко мне закрался червь сомненья:
Ведь если это откровенье
Суду, как есть, он рассказал,
Его бы все там засмеяли,
И он бы был не в этом зале, -
Меня в бедламе б он встречал!..
Он усмехнулся и сказал
(Как будто мысли прочитал!):
- Нет, сумасшедшим я не признан,
Хоть это будет стоить жизни.
Бедлам?
Туда б я не попал!
Я - в норме! -
но сомненья семя
В меня, признаться, он вселил.
- И что ж теперь?
- Я попросил
У них... -
- Всё!
Хватит!
Вышло время! -
К нам держиморда подвалил.
Нас разделили...
Он моргнул...
Погаснул свет...
Включился Стул...
Он захрипел...
застыл...
прогнулся...
Ток отключили...
Он вздохнул,
И застонал, и улыбнулся:
- Нет, я пока что не заснул!
Он мне помог пока, и вот,
Смотрите!.. -
(Я достал блокнот.) -

       Отступление 3. Полёт
- Печальный баловень судьбы,
Сквозь златотканные зарницы
Лечу вперёд, навстречу птицам.
Мелькают подо мной столбы,
Дома, деревья и гробы,
Деревни, фермы и столицы.
Через снега, через дожди
Лети - и никого не жди!
Тебе и ночью не приснится
Блеск ослепительной Денницы,
Восход багровый впереди!
Лечу вперёд в железных латах,
Сверкая серебром и златом,
С щитом гербовым на груди;
Лечу вперёд, а позади
Остался дом, что был когда-то,
Остались детские мечты,
Цикады, травы и цветы.
Забыты дни, забыты даты,
А я лечу, лечу куда-то,
Сжигая за собой мосты,
Навстречу солнцу, ветру, вьюге,
Туда, где помнят друг о друге
Деревья, травы и кусты
Под светом Утренней Звезды... -

       Глаза 7. Казнь
И снова - ток...
Опять всё то же...
Опять всё тот же мерзкий ток...
И лик вдруг стал похож на рожу:
Он пережил повторный шок...
Но, видит Бог, в его словах
Не всё, должно быть, было ложью:
В его глазах блеснул, похоже,
Какой-то отблеск: нет, не страх! -
Но свет тех мест, той дальней дали,
Где много лет его уж ждали, -
Как отраженье в Небесах
Пылающих огней Аида,
Когда безликая Фемида
Грехи считает на весах.
- Под светом Утренней Звезды, -
(Продолжил он, сверкнув глазами), -
Заря рождается над нами,
И вместе с радостными снами
Уходят ранние мечты
О лучшей жизни тёплой гамме
Под светом Утренней Звезды... -
И вновь я обратился в слух,
Направив взор на Небо, к Свету,
В блокнот внеся:
"Штрихи к портрету", -
И отогнав летящих мух.
Забывши всё в безумном беге,
К страданьям мира слеп и глух,
Я видел: взгляд его потух.
Он прошептал:
- Vexilla regis... -
И испустил, страдая, дух.

       Глава 8. Чёрный ореол
Как будто не поверив смерти
(Или решив, что он заснул),
Какоё-то коп включил, поверьте,
И в третий раз электростул.
Решил ли он:
"Бог любит тройку!" -
Или о чём-то позабыл, -
Его о том я не спросил.
Я в позу встал...
А может, в стойку,
И, глядя на Железный Трон,
Я проклинал Судьбу, закон,
Себя, редакцию - всё вкупе, -
А там, передо мною - он
Прогнулся, точно ведьма в ступе,
Рассевшись в кресле, как барон.
Я понял, в чём, конечно, дело:
"Душа, покинувшая тело" -
Всё это чушь и колдовство:
Рефлексы, больше ничего!
Но под влияньем тех речений
Я плыл, как щепка по теченью,
И был немного не того.
В охоте дикой до сенсаций
Спустившись до галлюцинаций,
Увидел я зубов оскал, -
И - ореол над ним сиял.
И чёрных молний ореол
Ко мне приблизился, сияя,
Моё сознанье ослепляя.
Он обжигал, огнём пылая!.. -
И я без чувств упал на пол.

       Часть II. ЖУРНАЛИСТ
       Глава 9. Редактор
- Ну что, не выдержали нервы? -
(Спросил редактор у меня). -
Без вдохновения Минервы
Не можешь просидеть и дня?
Ну как, готово, chico mio?
Ну, надерём коллегам зад?
Ну что, дружище? -
мой daimio
Ходил туда-сюда-назад...
У! - не смотрели б мои очи!..
- Ну что, состряпал репортаж
Иль пировал с утра до ночи?.. -
Большой подлец редактор наш!
- Ну, начинаем! -
Нажимаю
На кнопку пуск...
Магнитофон
Мне, как и прежде, отвечает
Тем гласом, что глаголил он.
...Душа моя - обитель Сета:
О Боже!
Как же я устал!..
И снова, как тогда, с кассеты:
"Я ждал вас, друг мой...
Я вас ждал!.."
И вновь - пленительные травы
(Но пред глазами - Стул, Стул, Стул!!!),
И старый босс, и сам Лукавый
По имени Веелзевул...
И, наконец:
"Vexilla regis!.." -
И страшный, нереальный треск
(Редактор был в приятной неге),
И ореола чёрный блеск.
Всё замерло...
Редактор тоже...
И Голос - гулкий, неземной -
Сказал мне, что - мороз по коже:
- Дерзай, мой милый!
Я - с тобой! -
И я всё понял: я - помечен, -
Виной неверие тому.
И чёрные горели свечи,
Ещё когда я шёл в тюрьму.
- Брось, Дьявол!
Погоди лукавить!
Меня так просто не возьмёшь!
Словами горя не исправить! -
(Я доставал тихонько нож.)
Он появился.
Взгляд пылает.
Змеится по лицу оскал.
- Что, Смертный? я так понимаю,
Ты недоволен? -
Я сказал:
- Я обойдусь без искушенья:
Возьму - и сам сорву я плод,
И все безумные стремленья
Познаю - задом наперёд!
Нет, -
говорю, -
меня не трогай!
Сгинь, Нежить! -
(Он захохотал.) -
Иди в Аид своей дорогой! -
И в грудь ему всадил кинжал...
С сознанья моего завеса
Слетела мигом.
Я стоял
Средь кабинета, как средь леса.
Дрожит рука, а за столом...
Сидит редактор...
Всё, облом!..
Склонил он голову на грудь,
В груди - кинжал по рукоятку,
Как будто кто-то для порядку
Решил его разок пырнуть.
Ах, чёрт!..
Да кто ж его?..
О Боже!..
Ведь у меня - рука в крови!..
Ну что ж, приятель, c'est la vie!
Теперь пора тебе, похоже,
В бега - зови иль не зови!
А копам что подумать тоже?
Я не питал к нему любви,
А он - ко мне...
Мотив, пожалуй,
Тут неплохой...
И потому
Свой нож я вытащил ему:
Пускай сидит, хороший малый!
Я вытер руки, рукоять,
Стёр отпечатки, пятна крови,
И после мысли:
"Твою мать!.." -
Решил я:
"Мне пора линять.
Что день грядущий мне готовит?.."

       Глава 10. В Техас!
Куда?
В Техас.
Зачем?
Не знаю.
Она?
Быть может.
Почему?
А может, хочется ЕМУ,
Чтоб я, того не понимая,
Всё рассказал: и про тюрьму,
И про редактора, и дале,
Про все неведомые дали,
Про Чёрта, про Судьбу саму?
Но нет!
Оставим!
Будь что будет!..
Ведь впереди - другая жизнь:
Другие сны, другие люди, -
Дерись, дерзая, - и держись!
Я адрес знал по долгу службы,
Ведь что-то - нечто вроде дружбы -
Она к нему наверняка
Уж не утратила пока!
А впрочем... не она ли копам,
Что ходят по Техасу скопом,
Его сдала без лишних слёз?
Такой бесхитростный вопрос
Себе поставил я несмело, -
А впрочем, это было дело!
Но тех загадок странный вид
Узнать мне только предстоит.

       Глава 11. Дайана Шейли
Она!
- Good morning!
Проходите!..
Ах, сэр, садитесь! -
Я присел,
Устроился и оглядел
Хозяйку и её обитель.
Стройна.
Красива.
Черноглаза.
Печальна и любезна сразу.
Одежды строгие на ней,
Вуаль-накидка, шаль из газа, -
И грустный взгляд из-под бровей.
- Вы - из газеты?
Я готова.
Давайте, спрашивайте. -
Вдруг,
Сжимая тесный, чёрный круг,
Как будто некий демон снова
Меня толкнул:
- Где ваш супруг?
Я много слышал от Romano
О тайнах вашего романа,
Поэтому...
- Ах, милый друг!
Его со мной давно уж нету:
Его убили прошлым летом...
- Мне очень жаль, но...
- Нет, ну что вы! -
(Я не успел сказать ни слова,
Но беспокойный мыслей ход
Она ловила наперёд;
На то, что лишь спросить хотел я:
А может быть, на самом деле
Её супруга истребил
Тот, кто её саму любил? -
Меня ответ опередил.) -
Мой друг тут вовсе ни при чём:
Он был уже приговорён,
А потому - поймите сами! -
Ни о какой семейной драме
Здесь речи не могло и быть.
К тому ж, он так умел любить,
Что каждое моё желанье
Он выполнял без колебанья, -
А мы с супругом...
Говорят,
Нам был вдвоём не страшен Ад.
Так вот... о чём я?...
А нельзя ли,
Чтоб вы, интервьюер, вначале
Вопросы сами задавали,
Как предлагает протокол?
- Ну что ж, извольте.
Я пошёл.
Как вас зовут?
- Дайана Шейли. -
- Ваш возраст?
- Двадцать восемь лет.
- Где вы работали?
- Секрет!..
Простите, сэр, но, в самом деле,
Мне не хотелось бы ответ
Вам говорить, но всё же - нет! -
Нет ничего в моей работе,
Что было б недостойно, вроде,
Безнравственно или грешно.
Там с этим в норме и в порядке,
Хотя не белые перчатки
Я одеваю всё равно...
Мы увлеклись...
Я жду вопросов...
А может...
Вам налить вина? -
Перевела легко и просто
Свои речения она.
Я, слова не сказав, кивнул
И поудобней сел на стул.
Вино сочилось, точно кровь,
Из откупоренной бутыли,
И, точно искорка, любовь
В моём возникла сердце...
Или...
Вновь искушаешь, Сатана?! -
Вдруг в голове мелькнули мысли. -
Ведь и тогда - ОН и ОНА...
Так что, мне тоже суждена
Дорога скоро гнить в могиле?!
Но нет.
Она - как Ангел Света, -
Чиста, блестяща, как комета...
И вскоре, не найдя изъян,
Я от вина и чувств был пьян...

       Глава 12. "Любовь моя!.."
- Ну, с добрым утром! -
мне она,
Сияньем дня озарена,
С улыбкою пролепетала. -
Ну что же, что ж...
Я так и знала!.. -
С минуту стоя у окна,
Она о чём-то лишь вздыхала,
Затем - газету мне подала.
- Вы?
- Я, -
я ей ответил честно.
- Ну что ж, признаться, интересно...
И почему мне так везёт
На тех, кто Души продаёт?..
Пока мне это неизвестно...
- Нет! -
я вскричал. -
Моя Душа
Пока при мне!..
- Но жизнь пройдёт, -
Она промолвила печально. -
Когда прожить бы, не греша!..
А так, мой друг...
Мне очень жаль, но...
Да, друг мой, мир наш полон зла, -
Как и тогда, произнесла
Она задумчиво и грустно,
И вновь нахлынувшие чувства
(На этот раз уже не бес,
А, видно, Ангел мой с Небес)
В моей Душе, где было пусто,
Вдруг подсказали верный Путь,
И Жизни цель, и Смерти суть.
Среди безоблачных лесов
В пути к вершинам Мирозданья,
Где нет ни мостовых, ни зданий,
Висит таинственный засов
Из фраз, речей и странных слов.
И вдруг - просила ли слеза,
Иль дёрнул чёрт - я ей сказал:
- Любовь моя!..
Закрой глаза!..

       Отступление 4. Закрой глаза!..
- Закрой глаза: смотри мне вслед
Лишь отблеском твоей улыбки!
Глаза - как счастья тени, зыбки,
Глаза - страшны, как пистолет.
Закрой глаза: во тьме ночной
Они заблудшим не помогут,
Не освещая ни дорогу,
Ни лес, ни Душу, ни покой.
Закрой глаза: твой странный взор,
Сквозь веки и века мерцая,
Уходит в подземелья рая,
Творя на стёклах свой узор.
Закрой глаза: в чужой стране
Они мешают видеть Небо;
И я прошу, как просят хлеба:
Закрой глаза - тебе и мне! -

       Глава 13. "Ловя удачу и загар..."
И вот от этих древних чар
Разжёгся Душ святой пожар.
Всё это было, как во сне!
Так я прожил ещё недели,
Заботясь о Душе и теле,
Почти забыв про свой кошмар,
Без страха, в радости и счастье
Забыв про грозы и ненастья,
Ловя удачу и загар.
Про нас - я думал - уж забыли,
Досье покрылось слоем пыли...
Я к бегству так и не привык!..
Меня тянуло на поэзы,
Как будто сняли вдруг протезы,
Что заменяли мне язык...

       Отступление 5. За тобой
"А ты ушла так незаметно,
Растаяв в утренней пыли,
Кружа легко и безбилетно
Над перекрёстками Земли.
А ты ушла к равнинам Юга,
В весёлый, беспечальный край,
И вот теперь мы друг без друга
Себе сооружаем рай.
А ты ушла из кабинета
В проём холодного окна,
В дыханье осени одета,
Доспехом сна обнажена.
А ты ушла на дно стакана,
Зовя противников на бой
И дни вплетая в ткань тумана...
Но я приеду за тобой!"

       Глава 14. Пробы пера
Пока что это были пробы,
Творенья без ума и злобы,
Сплошные чушь, туфта и дичь,
И потому мне было странно,
Что в них заметила Дайана
То, что рассудком не постичь.
Переложив их под гитару,
Я пел их ей по вечерам,
Преподнося их ей в подарок.
Я пел шедевры - пел и хлам.
И про людей чужого круга,
И про себя, и про семью,
И бредни про похмелье друга...
Уж их я хоть сейчас спою!

       Отступление 6. Песенка про Похмелье Друга
" - Когда в последний раз ты брился,
Приятель юности моей?
Скажи, зачем ты так напился
На 28 долгих дней?
Чего ты ждал, стакан сжимая
В своей мозолистой руке,
Когда пингвиновые стаи
Уже исчезли вдалеке?
Не ты ли мне так грозно клялся,
Что завязал язык узлом?
Зачем же ты тогда нажрался
И прёшь куда-то напролом? -
А он не видит и не слышит,
И бредит, закусив губу,
А может быть, уже не дышит,
Лежа в трёхкомнатном гробу...
Когда-нибудь ты вспомнишь это,
И не поверится самим,
Как ты прекрасным этим летом
Так был хитёр и нелюдим!"

       Глава 15. "Прямо в Небеса..."
Что, бред?..
Согласен!
Но она,
В меня безумно влюблена,
Любила слушать эти песни
И размышлять, когда одна,
Что я слегка похож и сам
На тех людей, о ком писал,
Что это даже интересней,
Что в этом вся стихов краса,
Когда в них что-то непонятно,
Но вдохновенно и приятно,
Когда дороги нет обратно,
А только - прямо в Небеса.
Вот так и я, забыв про грусть,
Нашёл свою звезду, наверно,
И как молитву, наизусть
Шептал светло и вдохновенно
Не "Отче наш на небесах"
(И что-то дальше, в том же духе),
А про удачи и про страх,
Про Ад и Рай, зверей и птах,
Про Жизнь - и Смерть (при невезухе).
Шептал я в полусне, в бреду,
Ловя - безмолвны и велики -
Судьбы серебряные блики:
- К тебе, любимая, приду,
Иначе мне гореть в Аду:
Ты - мой Спаситель в женском лике! -
Мы с ней гуляли при луне
И были счастливы вполне.

       Отступление 7. Во Тьме Души
Кто разглядит во Тьме Души
Звезды небесное сиянье?
Кто отыскать очарованье
Сумеет в мертвенной тиши?
В безмолвном самосозерцанье
Не каждый сможет различить
Златую Ариадны нить,
Руна волшебного мерцанье!
Вопросом "быть или не быть"
Открыв небесные ворота,
Спешит на поиски чего-то
Герой в обыденную сыть...
Но ни к чему прощальной ноты
Во Тьме ночной хрустальный звон,
Когда напоминает он
Нам с бородою анекдоты
Про Чародеев дивный сон,
Которого мы ждать не ждали,
И про сверкающие дали
В забытой глубине времён.
Но сколько бы ни созерцали
Чужие очи дивный свет,
Плетя узор своих тенет
Сомнений, страхов и печали,
И сколько б ни смотрели вслед
Любви, и вере, и надежде, -
Глядеть сквозь Тьму Души, как прежде,
Дано лишь тем, кого уж нет,
И тем, кто в призрачной одежде
Живыми бродят по Земле,
Кто не погряз в Добре и Зле:
Их вешайте, крушите, режьте,
Измажьте в саже и в золе, -
Они живут в стихах и песнях,
Их не убьёшь ты, хоть ты тресни,
И не вариться им в Котле,
И не пылиться в Поднебесье...
Да только вот таких людей
Создал не много Чародей,
Хоть с ними в сто раз интересней
Быть мастером шальных идей!
Как жаль, что мало тех людей!..

       Глава 16. Арест
Ночные львы - хвосты и гривы, -
Смешная и святая рать:
Вы так добры, вы так игривы, -
Пока вам есть чего пожрать!
Увы!..
Недолгим было счастье
В моей измученной Душе!
Не помогло Небес участье,
Ад не послал мне атташе, -
Моей измученной Душе...
Меня узнав в фотопортрете,
Извлёк меня на белый свет,
Ценя лишь доллары на свете,
Один начитанный субъект:
За премию - на Божий свет.
Во время своего допроса
Я полицейским не сказал,
Что сразу после сенокоса
У lady Шейли проживал:
Об этом я им не сказал!
Я не молчал, не защищался,
Но не признал своей вины,
Решив, что я уж наигрался,
И что они искать должны
Свидетельства моей вины.
Улик, как видно, был избыток
(Жаль, я не профи, - дилетант! -
Нетрудно было и без пыток
Узнать про тайный мой талант;
Как жаль, что я был дилетант!)..
Я оказался за решёткой:
С расчёской и зубною щёткой,
С самим собой наедине, -
И мысли странные ко мне
Ночами часто приходили,
Вопросы ставя - или-или...
И в красной мантии дебил
На Стул меня приговорил.
Ну, а пока - я отдыхал,
С предшественника взяв примеры,
И точно так же размышлял:
Про Саваофа, Люцифера
Шептала мне подруга-вера, -
И я стократ мудрее стал:
Я много от Него узнал!

       Отступление 8. Легенда о Падении Люцифера
Он был сияющей Звездой
На чёрной ткани Поднебесья,
Чтобы, надев одежды песьи,
Нарушить призрачный покой.
Восстав во славе и Огне,
Зажёг он пламенные Души, -
Но чьи-то ангельские уши
Блуждали в этой вышине...
Услышав что-то как-то раз
Из слов Небесных Анархистов
(Их глас был светел и неистов),
Всё спутал Ангел с пьяных глаз
И Богу рассказал.
Всевышний,
Не разобравшись, кто здесь лишний,
Отдал помощникам приказ
Всех повыкидывать тотчас.
Сонм Анархангелов Мятежных -
Когда-то милых, кротких, нежных -
Был изгнан Ордами Царя
На Землю...
Но, как видно, зря:
Обосновавшись здесь, как дома,
Где всё удобно и знакомо,
И лишних слов не говоря,
Они взялись за человека
И ныне - до скончанья века -
Ведут Вселенскую Игру
В духовном свете и в миру,
Где пешки, кони, королевы -
Благие справа, злые слева -
Слетают толпами с доски
От пуль, болезней и тоски.

       Глава 17. Дорога к Стулу
И пробил час.
И день возник.
Святоши предрассветный лик
В мою печальную обитель
Без приглашения проник.
И день возник.
И пробил час.
И вот опять, как в прошлый раз,
Передо мной стоял Учитель
С багровым блеском тёмных глаз.
Как уголь чёрная сутана
Свисала с угловатых плеч
И покрывала стан Шайтана,
Как мысли прикрывает речь.
- Что ж, Сын Мой, здравствуй! -
(Он сказал.) -
Меня, как видно, ты не ждал
В таком причудливом наряде?
Скажи, мой друг, чего ты ради
Не пригласил меня на бал?
Мне крест на шее не мешал
Пройти в тюремный Тронный Зал.
И - я прочёл твои тетради:
В них много мыслей, много слов,
Весёлых и кошмарных снов, -
Ты, как обычно, при параде! -
Он усмехнулся, старый бес,
И я, рванувшись сквозь охрану,
К нему в мгновение подлез
Сквозь переплёт преград, завес,
Поддавшись козням Уриана, -
Я словно заново воскрес,
И даже копы как-то странно
Рванули мне наперерез:
Как будто солнце из тумана.
Я подскочил к нему скорее
И лёгким манием руки
(Движенья плавны и легки)
Ему... свернул в мгновенье шею.
Раздался нереальный хруст,
И с плеч моих свалился груз.
И дикий смех, и чей-то крик...
И тут передо мной возник
Священник мёртвый на полу, -
И чёрным пламенем в углу
Метнулся призрачный Лукавый
Со всем величием и славой, -
И обратился вмиг в золу.

       Отступленье 9. Скатерть Судьбы
"На белой скатерти судьбы
Серебряным огнём закатов
Рисую старые гробы
В прицеле ваших автоматов.
На карнавальном платье Тьмы
Я высекаю, как на камне,
Стихов задумчивой зимы
Всепожирающее пламя.
В безмолвной Бездне золотой,
В тюремной сумрачной палате
Бегу за Солнцем и Луной,
Как озорные Сколль и Хати.
Проснись и пой, моя печаль!
Я видел странные восходы,
Я убегал в стальную даль,
Узнав чужие небосводы.
Под серым саваном небес
Я задыхался от обмана,
Но надо мной кружился бес
Из славной свиты Уриана.
И чёрной молнией Звезда
Ко мне спускалась на свиданье,
Разбив Ночные Города
Больных Чертогов Ожиданья.
Я не стонал, не бил в набат,
Ловя прекрасные мгновенья:
На меч меняя автомат,
Я убегал от Современья.
Мне снились сумрачные дни,
Мне снились призрачные годы...
Всё это сны...
Но лишь они
Мне показали тень Свободы.
Святые Гипнос и Морфей,
Тайком уснув на Чёрной Мессе,
От суеты безумных дней
Меня умчали в Поднебесье.
За криком суетливых Душ
Я не услышал звон металла
Кольчуги, что от бед и стуж
Меня ночами укрывала.
И вот на скатерти Судьбы
Огнём серебряных закатов
Готов я рисовать гробы
Под взглядом ваших автоматов..." -

       Глава 18. Посетитель
Так думал я в дороге к Стулу,
Пересекая молча зал.
Здесь было, как в стенах Моргула,
Как в Чёрной Бездне, я б сказал!
Я сел, и мне надели каску,
А мне... мне было всё равно...
Тьфу, чёрт!..
Да я ведь эту сказку
И сам смотрел не так давно!..
Я приготовился лететь
Туда, в глубины Мирозданья,
Где нет ни счастья, ни страданья, -
И я готов был умереть.
Я будто на вершине славы
Перевернул последний лист,
И мне сказал один легавый:
- К вам посетитель.
Журналист. -
Ну вот!..
Вернулось всё по кругу!..
Мне чужд и дорог мой покой...
И тут...
Я увидал - подругу!
Дайану Шейли!..
Боже мой!..
Но нет!
Нельзя же!
Как же так!
Я ей не враг!..
Я ей не враг!
Вселенский Мрак!..
Ведь я - дурак!
Но как же так!
Но как же так!..
И как мне быть теперь?!
О Боже!..
Я оглядел свою тюрьму,
И вдруг подумал я: а может,
Теперь мне стоит самому
Проделать потихоньку то же,
Что привело меня во Тьму?..
Но я осёкся: почему?!
За что ей это наказанье?!
Ей жизнь и так - одно страданье!
И - мне не хочется ЕМУ
Сыграть на руку снова, снова, -
И так давно уж мне готова
Дорога в Золотую Тьму!
Прощай, мой друг!
Прощай!
Ни слова!
Дай Бог не встретиться нам снова!..
И я, читая "Отче наш",
Закрыл глаза...
И верный Страж,
Святой печальный Небожитель,
Бессменный Ангел мой Хранитель,
Бросая лучезарный свет
На бездну непрожитых лет,
Открыл мне Путь, открыл ответ
И крикнул мне:
- Мой друг, вперёд! -
Я напружинился, - и вот,
Сквозь златотканные зарницы
Лечу вперёд, навстречу птицам.
Мелькают подо мной столбы,
Дома, деревья и гробы,
Деревни, фермы и столицы.
Через снега, через дожди
Лети - и никого не жди!
Тебе и ночью не приснится
Крушенье собственной темницы,
Восход багровый впереди!
Лечу вперёд в железных латах,
Сверкая серебром и златом,
С щитом гербовым на груди;
Лечу вперёд, а позади
Остался дом, что был когда-то,
Остались детские мечты,
Цикады, травы и цветы.
Забыты дни, забыты даты,
А я лечу, лечу куда-то,
Сжигая за собой мосты,
Навстречу солнцу, ветру, вьюге,
Туда, где помнят друг о друге
Деревья, травы и кусты...

       Часть III. ДАЙАНА
       Глава 19. Тень перед окном
... - Он мёртв? -
спросила я охрану.
- Да что вы!
Что вы!..
Слишком рано!..
А впрочем...
Может быть и так... -
Всё это было очень странно,
Но я не видела обмана...
Ну что же, может, это Знак.
И вновь, и вновь я загрустила:
О Боже, как их было жаль!
И только внутренняя сила
Ко мне сейчас не подпустила
Непобедимую печаль.
О Боже!.. Я его любила, -
И вот - он умер...
Спору нет,
Никто не сможет дать ответ,
Ни для кого уж не под силу
Дать исключительный совет,
Сказать, что было правдой, ложью,
Меня наставить осторожно
На верный Путь с теченьем лет, -
Но не забыть его мне, нет!
...Хоть интервью не получилось,
Но оказать газете милость,
Для них состряпав репортаж, -
Пустяк, как будто "Отче наш"!
Статья?
Конечно, что поделать...
Я напишу для них статью...
Ни для Души и ни для тела
Сегодня я бы не пропела
Про всю историю свою!..
Я покидала помещенье
В великом горе и смущенье, -
И в этот миг кошмарным сном
Мелькнула тень перед окном,
И я - случайно, краем глаза,
В холодном отблеске алмазов
Увидела зубов оскал, -
И - ореол над ним сиял...

       Эпилог. Самоубийство Дайаны
...Я буду сильной...
Вижу свет...
Дайана, где твой пистолет?..
По мне, его простое дуло
Приятней Дьявольского Стула!..
...Ты не направишь этот ствол
В средину человечьих толп,
Не встретишь ты меня в Аиде
И не увидишь в грешном виде,
Не ты мне уготовишь срок!..
Твой ход, Дэмьен!.. -
(...НАЖАТ КУРОК...)

       *
С Творенья Мира неизменен
Наш Путь на каждый год и век:
Чем более благословенен,
Тем больше проклят человек...