Из стихотворений, найденных на чердаке

* * *

Как редко ты приходишь, безмятежность!
Раз в год, а то и реже, но когда
ты все-таки приходишь и безбрежность
души как моря синего вода
в час штиля, свято верю в неизбежность
бессмертия и Божьего суда.


* * *

Луна инерционною игрушкой
скользит иль телефонной двушкой,
которую рукою не возьмешь,
чтоб позвонить, узнать, как ты живешь...


* * *

Мы были на даче,
мы были одни.
Над нами и ночи,
над нами и дни.
И падали листья,
за листом – лист.
И синий воздух
был свеж и чист.
Но часто, как будто
на что намекал,
настойчиво дятел
стучал и стучал.
Закат розовел
над верхушками сосен,
и было нам жаль,
что уходит осень.
Таила в себе
эта осень такое,
что стало моей
и твоею судьбою.
Уйдут облака
с журавлями на юг,
но ты не забудешь
меня, милый друг.
Я тоже, склоняясь
над горькой строкой,
глаза твои ясные
вспомню с тоской...
Мы были на даче,
мы были одни.
Над нами и ночи,
над нами и дни.
* * *


Зима устала быть зимой,
снег – снегом, я – самим собой...
Скорбит душа, как голый куст,
за неименьем прочих чувств.

 
* * *

Вся в цвету густом и нежном
вишня смотрит со двора,
как в халате белоснежном
медицинская сестра.


* * *
 
С красным гребнем бузина,
и, как сказочная птица,
издалека всем видна
лета яркая граница!
 
 
* * *

Меж созвездий восходит Пегас,
и пока он горит в вышине,
голос музы моей не погас,
зачарованно вторит струне
затерявшихся в небе пространств,
пропастей, перемен, постоянств -
очень может быть, родственных мне...


* * *

В Донском монастыре
приятно умереть
и быть погребену,
как в старину...


* * *

Стареет, видно, плоть моя, и смерть
давно уже не кажется мне чем-то
далеким, не имеющим ко мне
прямого отношенья. Нет, напротив,
все чаще я ловлю себя на том,
что к роковой игре и я причастен
и мне с того трамплина предстоит
взмыть в вечность, распластав по ветру руки,
как лыжник, достающий до небес...
И кажется мне, будто я стою
в людской незримой очереди длинной,
где каждого известен смертный час
и все уйдут, сменив один другого.
О, скоро ли наступит мой черед
и мне отпущен будет полной мерой
весь груз того, что в жизни стоил я?
Тогда-то он, великий счетовод,
и вычислит всю разницу на счетах
между мечтой моею и судьбой...