Девушка и звери сказка для взрослых

Посвящается Евгении Гаум

  Сей рассказ, столь необычный не только по содержанию,  но и по манере изложения, смогла я уложить в своей маленькой головке не больше-не меньше, как два месяца назад. Но так уж получилось, что недосуг было напечатать его с помощью компьютерной тастатуры и закинуть в интернет на наилюбимейший мной литературный сайт под названием «Островок», а посему время, способное изменять события, судьбы людей, лица и даже когда-то сказанные фразы, стало являтся  обыкновенной дореволюционной лупой, способной увеличивать луч света или луч тьмы до желательных глазу размеров.
  С Иринкой мы познакомились в машине. Она села на заднее велюровое сидение, по краям обшитое кожей коричневого цвета и её тонкие пальцы, похожие на лепестки одного цветка, накрашенные сиреневым перламутровым лаком, как-то не совсем прилично были видны мне через левое плечо, несмотря на коробку передач и маленький боковой багажничек для носовых платков и хэнди. Иринка ехала молча и я, грешным делом, подумала, что она нерусская, что шло вразрез моим первым предположениям. Умело нанесённый на лицо макияж, слишком длинные ресницы, аккуратная одежда и... золотые серёжки пятьсот восемьдесят пятой советской пробы со звёздочкой. Конечно, ни пробы, ни звёздочки я видеть не могла, но, опираясь на свой не ахти какой опыт, понимала, что любое красное золото – это русское золото и проба на нём должна стоять не иначе как 585-ая.
- Тебя как зовут? – начала без обиняков моя новая соседка.
- Лэйла. А тебя?
- Ирина. Я сразу поняла, что ты наша.
- Почему?
- Лицо русское и глаза очень выразительные.
- Я тоже.
  Так мы познакомились и все четыре недели работали не разлучаясь, за исключением последних двух дней, когда вспыхнула неожиданная, умело сфабрикованная ссора.
Поначалу мы смеялись и рассказывали анекдоты по очереди. Иринка была интересным собеседником и именно из её уст слетало то одно, то другое предложение поиграть. Мы играли в «Города», в «Столицы», в «Чёрное и Белое», в «Немецко-русский словарь»,    а иной раз, когда уставали думать головой, просто откровенничали или делились друг с другом воспоминаниями детства, интересными событиями, происходившими когда-либо с нашими родителями или сёстрами. Наши общии сёстры были младше нас на одинаковое количество лет и этот факт нас сближал. Работа была монотонна, однообразна и скучна, от нечего делать мы начали строить глазки работавшим вместе с нами зверям. Они, рыжие, чёрные, белые с голубыми тусклыми глазами или пегие с глазами цвета оливак, проходя мимо нас, чувствовали наш запах и не скрывали свои похотливые желания. Условно, не советуясь с Иринкой, я поделила всех окружающих нас зверей на добрых, грустных и весёлых, злых. Не смотря на то, что я была достаточно молода, я сумела увидеть, что неудовлетворённость жизнью и злобная желчность, обычно, скрывалась под маской шута и балагура, который достаточно неумело и нечётко разграничивал в своих «весёлых» речах юмор и сатиру. Первое, как известно, смешит; второе – обижает. Иногда, смертельно.



  Первые дни звери нас сторонились, приглядываясь ( я замечала каждый косой взгляд в нашу сторону). Затем начались первые неуверенные, осторожные  попытки приблизиться к нашему рабочему столу и это делалось различными способами. Скромные звери, с редкой шерстью на черепной коробке, часто с плешью, довольно много повидавшие и пережившие, искали случай нам помочь и делали это с такой готовностью, как будто перед ними стояли не две подружки Лэйла и Ирина, а две сестры – византийские принцессы, за которых папа-король обещал пол-царства и коня в придачу. Другие же, не совсем скромные, подходили сами и напрямую давали свой телефон. Они вели себя развязно, несколько по-хамски, а иногда и прикасались зубами к моей икре, но кусали понарошку, имитируя нападение. Иринку такая участь не постигала, а я всегда шарахалась и, неудачно вскрикивая, вдогонку, пыталась ударить ладошкой по спине того или иного убегавшего шалуна. Когда звери набирались смелости и хватали меня за рукав или кисть руки, такие звери считались ПРИРУЧЁННЫМИ. Так я приручила трёх.
  Мы паковали коробки с различными ерундяшками. Дедушки Морозы из пластика смотрели на нас ненастоящими угольными глазами, ёлочные игрушки и открытки с музыкой «О, Tannenbaum! O, Tannenbaum!» напоминали праздник Новый Год, а картонные сумочки для подарков – шоколадные плитки «Алёнушка» и конфеты «Мишка на севере», «Грильяж», «Сливочные». К сожалению, на дворе был месяц июль. И Новый 2003 Год мы имеем неосторожность встречать на развалинах старого мира, по той простой причине...  Не случайно на Америку упали три самолёта Боинг-747, затонула подводная лодка «Курск», а потоп с участием реки Ельбы взял в кольцо Дрезден, бывшую ГДР и Чехию. Конечно, неизвестно, ЧТО может случиться со мной и Иринкой за такой столь долгоиграющий период времени, но всё же хочется верить, что звери, эти лохматые, малоговорящие, угрюмые животные; эти странные, ласковые и одновременно агрессивные существа, как раз то самое НОВОЕ, что ждёт нас за поворотом...


 ...странно и невероятно! Почему я не описала ТЕЛО зверей? Они были так мудро сложенны. Они были созданны не Богом на седьмой день, а Дьяволом, когда тот пил вино, курил гавайские сигары, кутил и занимался словоблудием в гордом одиночестве (господи, какие же заезженные фразы!) Зато без матов.

  У Александра Мелентьевича Волкова был Железный Дровосек, у Николая Носова Незнайка, у Астрид Линдгред Малыш и Карлсон, а у меня будут Звери. И почему же я не могу своих зверей сравнить с людьми (или наоборот – людей со зверьми), если у Редьярд Киплинг мальчик-волк имел человеческое сердце, кровеносную, пищевую, половую и нервную человеческую систему, а имя его в переводе с индийского означало – лягушонок. У Эдуарда Успенского знаменитая (знаменитый?) Чебурашка, - детско-развлекательное бесполое существо, - был прототипом сумчатого медведя Коалы, из Австралии; его собрат Винни Пух – маленький весёлый медвежонок также попал в сказку, а Конёк Горбунок – просто-напросто трудолюбивая пони, умеющая исполнять все желания хозяина...






  Однажды, так получилось, один из зверей после работы подвёз меня до дома. Я сидела в тёмной машине и с замиранием сердца слушала его культурную немецкую речь. Он мне рассказал всю свою жизнь. Он рассказал мне то, что нужно и то, что можно было бы рассказать только близкому другу. Я прониклась к нему таким доверием, таким благорасположением, что готова была пригласить его и на чай, и на кофе и даже на
последствия, которые посте этого всего следуют. Но я не смогла промолвить ни слова, хотя всегда следовала принципу: «Лучше жалеть о том что, что сделал, чем о том, что не сделал.» На прощание я кинула ему сухое: «Bis Morgen!»
  До надвигающейся пауза ко мне подошла Лена, большая веснушчатая словоохотливая женщина, рабатающая на заводе уже год, но не от Ляйфирмы, а самостоятельно. Она подошла и спросила:
- Привет. Ну, как?
- Что, как?
- Как было на дискотеке?
- На какой? – удивилась я и всем своим видом это удивление продемонстрировала.
Лена удивилась не меньше меня и пояснила:
- Весь завод трепится о том, кого же ты выбиришь – того, кому телефон свой оставила или того, кого удостоила своим вниманием и согласилась посетить дискоклуб. Понимаешь, - Лена вздохнула неглубоко, но внушительно, - Эдгарт, конечно, на внешность симпотичнее Марио, но он бабник, он тобой поиграет и бросит. У него девушки – на одну ночь. Он богат и сообразителен. Родители через три месяца уезжают в Калифорнию, оставляя ему дом, бассейн... А Марио надёжнее. У него есть намеренья жениться, он любит детей, не пьёт, не курит. Очень положительный. Очень... но скучный... Так что думай сама...
  От такого потока информации я перестала работать, а Лена тут же растворилась за палеттами. Мимо пробежал Крашенный зверь, мило улыбнулся и бросил в никуда, как будто и не мне вовсе: «Arbeit macht frei.» Сказал и растворился за теми же палеттами,          что и Лена. Palette – в переводе с технического немецкого означает поддон. Мы, переселенцы, часто не замечаем, как употребляем в русской речи уже настоящие немецкие слова и даже выражения, к сожалению, так и не зная их перевода. Сейчас, допустим, я посмотрела в словарик.
  Крашенный мне нравился больше всех и не только потому, что он отличался от других зверей красной гривой, и не только потому, что был внешне спокоен и приветлив, а и потому, что он единственный вёл себя с нами (с Ириной и мной) не как зверь. Пожалуй, я начинала потихоньку влюбляться и это был огромный минус в моей ещё не устроенной жизни. Иринка тоже обратила внимание на Крашенного и я чувствовала в ней очень сильную, молодую, циничную соперницу, которая не остановится ни перед чем, когда дело  коснётся её планов или намеченных целей. Я старалась поменьше говорить о предмете своей симпатии, но каждый день начинался с одного и того же вопроса: «Крашенного видела?»... И потом обсуждались все нюансы и все подробности его походки, одежды, настроения и даже причёски и то, ЧТО он сказал и КАК посмотрел, сколько раз улыбнулся. Позже, я узнала, что Крашенного зовут Фрэнк, но он для нас с Иринкой так и останется навсегда – Кра-шен-ный.






  Шла предпоследняя рабочая неделя, затем у нас заканчивался контракт с заводом в Деттельбахе и нас перекидывали на другой объект в Оксэнфурт. Надвигалась суббота и я знала, что мне позвонит и Марио, и Эдгарт... а Крашенный не позвонит. У меня какая-то идиотская привычка влюбляться в зверей, которые не обращают на меня ни малейшего внимания. И что я от этого получаю? Нет, я вас спрашиваю, что я от этого получаю? Очень много важностей: девичьи романтические грёзы, стихи о любви и дымку... дымку от  очередного идеала, которую (после расставания) я аккуратно складываю в спичечную коробочку, надписываю красным фломастером год, месяц, число и имя Бога. Ставлю на полку с такими же коробочками.
- Ни в коем случае не выходи замуж за зверя! - сказала мама. – Ты не знаешь чем это чревато... Милая, звери – красивы внешне, но они способны бросить пыль в глаза. Их темперамент и опыт ночных бдений даст фору любому человеку, но пойми, это маска. Это красивая, удобная, временная маска... и я бы не хотела видеть, как страдает твоё разбитое сердце, после того, как стихнут свадебные фанфары, гости разойдутся каждый в свой внутренний мир, а белое платье и венок аккуратно передастся по наследству младшей сестре. Хотя, конечно, делай как знаешь...
  Всё закончилось достаточно печально и неожиданно. Крашенный в последний день не пришёл на работу, а Марио и Эдгардт поймали меня у женского туалета на последней рабочей паузе. Предложили проойти в столовую для разговора.
- Ты что решила? – спросил один.
- Говори немедленно! – поддержал тему другой.
Я съёжилась в единную телесную массу и заговорила быстро-быстро... и из моей несвязной, толпящейся речи, можно было понять только одно, что я ВСЕМ отказываю: и одному, и другому.
Конечно, никто не ожидал такой развязки. А зря. Но и ход последующих событий я не просчитала... Марио спокойно удалился, а Эдгардт... вот Эдгардт... посчитал, что его самолюбие задето, что он оскорблён не на шутку и что за его унижение виновник в виде меня должен быть наказан. И я вспомнила своё старенькое стихотворение, написанное ещё на студенческой скамье. 
 
Я построю всех зверейВ красный полк души своей —Пусть воюют с другом, с братом,Это долг! И долг солдата!Пусть на кровь бегут, рыча —Кровь — вода  для палача!Пусть кинжалом порют спины,Пусть закладывают мины,Пусть стреляют прямо в лоб,На войне важней всех — гроб,Или тысяча гробов,Или — миллион... оков...Я построю всех зверейВ красный полк души своей —Пусть воюют в душах звери...В душах нет зверей?... Не верю!!!
 





  Эдгардт позеленел. У него стали с бешенной скоростью расти борода и усы, а потом я увидела, как в одно мгновение УЖЕ всё его тело покрылось волосянным покрывалом, челюсть немного выдвинулась вперёд, ноздри прижались к округлости щёк, глаза бешенно забегали, а туловище согнулось в две погибели и приняло боевую стойку пантеры, готовящейся к прыжку... Я испугалась. Мне показалось, что я увидела одного из героев ужастика, но плохо загремированного... Выскочив из столовой-комнаты направо, прыгая со ступенек через одну, я как Золушка, чуть не потеряла свой ботинок. Сказка? Хотелось бы... Нужно чаще прислушиваться к советам мамы, тогда жизнь будет менее опасна. А в свой дневничок я бы хотела поместить ещё одно стихотворение. Оно просто и гениально одновременно (это не я сказала).



Тигры медленно грызли кости —Золочённые прутья клетки...Я опять приходила в гостиСквозь туман и большие ветки...Я стояла у самой двери,Их кормила и тигры — ели!Их поила и тигры — пили!А потом они ВСЁ забыли...Или просто, уже устали,Когда в клочья меня разрывали...
               
                2002 год, месяц август