Плаха

               
                Плаха  (посв. А. Солженицину и всем жертвам Гулага )


Эпиграф: «…слёзы капали, розы вяли, а жизнь продолжалась»

По гордыне сечёт крапивою
Плеть обид в свистопляске огненно
И сознанье переспелою сливою
Растеклось, на две части лопнуло
Остервенело душа плещет
Словно лещ пойманный в сеть
Злость в беспомощности потом блещет
Попав в железную клеть
Конвоиры с жирными мордами
Мерно топают сапоги
Руки власти гибкими хордами
Запирают стальные замки
И зачем теперь имя, фамилия
Номер на груди полу стёртый
Переименовали Василия
В двадцать тысяч девятьсот тридцать четвёртый
Телогреечка, кожа совести
Сапоги как грачи черны
Вот и начинается повесть
Про Гулаговы дни страны

Он попал туда с утренним звоном
Щурясь весенней погоде
Вышел из вагонзака в зоне
Похудевший будто горб верблюжий
В дальнем походе
Шла перекличка
- Отец Мефодий, -  он доложил, пятьдесят восьмая
и было в глазницах его что-то от бога
и что-то от ожидающего после рая
Крепкий и жилистый. Борода как лопата
Волос холодный, годами притушенный
Руки, два большие стальные ухвата
Голос густой, но хриплый, простуженный
Майор из ГБ, Владимир Кумаринов
Начальник Особлага в далёкой Сибири
Задержал на нём взгляд, словно ошпарено
Очень уж выделялся космополит
В запелёнутом колючей проволокой
Окружённом пулемётными вышками, промёрзшем мире
- Никаких фамилий, номер такой-то, статья такая-то   
Оборвал лейтенант,
Будто саданула под сердце финка
А поп стоял на плацу как каменный
Чуть-чуть заметно улыбаясь
Одними глазами, будто для снимка

Фельдшер –
Этот думаю будет тяжелее чем прочие
Этот с верой во взоре, с душою затворника

Приговор почитал в пол однострочия -
- Десять лагерей и пять намордника

Кумаринов –
Надо к нему присмотреться внимательно
Почему не боится как другие шляпы
Ведь прошёл же он арест и дознание
Пересылки и грязный вагон этапа
Почему не сломался в клопиной одури
В заскорузлой промежности гнилого барака
Ведь нет в его взгляде ни грешной злости
Ни печального безразличного мрака

Лейтенант Осокин –
Подселите кум его к уголовникам
Пусть попробует выжить у них без поклона

Кумаринов –
Это верно. Только хочется большего
Чтобы злостью воспылал праведник, стоном
Чтоб хотел он душить и корёжить ближнего
Издеваться над слабым, преклоняться погонам
А потом уже пристрелить охального
Чтоб не смог он больше лыбиться клёнам…

Пятьдесят восьмая, предательский нож в спину
Пятьдесят восьмая, допросы, искры из глаз
Розовые дни, как мятую  бумазину
Поглотил судьбы унитаз

Прошла неделя, вторая тянется
Зовёт кум наседку о новеньком справиться

Наседка –
Зона разные слухи доносит
Будто накормил он всех страждущих хлебом
Будто излечил всех кто его просит
И будто он посланный небом
Может он судьбу человека предвидеть
Тараторит уж больно слитно
Говорит, что нельзя ни кому никого ненавидеть
И что богу всех и каждого видно

Кумаринов –
Чертовщина какая-то, байки и только
Словно сказку бабка проокала
Ты попробуй узнать, кому он дал на лапу
Сколько? Чтобы шобла его не трогала

Наседка –
Говорю Вам начальник, человек он особый
Даже вертухаи к нему обращаются

Кумаринов –
А мне сказали, что почти что злобой
Как порожний кувшин водою
Глаза его наливаются

Наседка –
Говорю Вам начальник, он удивительный
Глазами души насквозь, словно нож сквозь масло
На меня взглянул и сказал презрительно
Что солнце моё в тучах вражды погрязло
Предложил обратиться за помощью к богу
Я хотел ему врезать, да только много было народу
И я не стал, спасовал, промолчал
А Валет прошипел, чтобы я не стучал
Его охраняют, ему подчиняются…

Кумаринов –
А может гипнозом владеет поп
И зекам внушает что ему нравится
Мыслью стреляет точно в лоб
Словно из пистолета системы Макарова
По головам обречённых, дающему свободу дарову
Сотням тысяч полит заключённых

Наседка –
Вам виднее, а мне так боязно
Не знаю что делать дальше

Кумаринов –
Иди и слушай всё что проронено
Доложишь потом без фальши

Наседка сгинул…
…а Кумаринов вынул дело в архивной корочке
и натянул на нос очки в серой стольной оборочке.

Там узнал Кумаринов многое
Например, что Отец Мефодий
Был священник, к тому же опасный
Всё твердил о высшей свободе
Человека над мракобесием
Будто Сталин адово семя
Правит бал Вальпургиевой сессии…
Но придёт и другое время
Время веры и благоденствия
Светлой истины и свободы
Христианского совершенства
Когда выдут из мрака народы

На тетрадном листе в полосочку
Добровольное объяснение
На тетрадном листе в полосочку
Откровения, откровения

« Новое евангелие от Мефодия, писано собственноручно»

…В семнадцатом годе века двадцатого на землю, имя которой Русь явился ангел тьмы и привёл с собою человека. Имя тому человеку было Ленин и была страшная война в которой погибало всё светлое. И смотрел на то Господь со слезами на глазах, но делать ничего не хотел, ибо решил ещё раз подвергнуть испытанию род людской. И кровь текла нескончаемой рекой междоусобной войны, где брат убивал брата, а сын проклинал отца. А потом на землю русскую навалилась тьма великая. И пришёл людьми править сатана. И имя ему было Сталин. Флаги красные и мысли чёрные поселились в каждом и всяком. И не было места Господу в душах людских. И были гонения жуткие на служителей Господа и самою веру. Глас Божий, колокольный перестал раздаваться в миру. И сказал Бог – «Опомнитесь, что вы делаете!» Но не услышали его люди, потому что страх мешал им услышать Господа нашего. И было тогда мне, Мефодию преподобному, знамение. Сошёл на землю сын божий Иисус Христос и заговорил со мною. Будь праведник, - сказал он мне – Апостолом бога на земле. И очами , и ушами, и устами его, пока не рассеются тучи зла над миром. Рассказывай людям о царстве праведном и вечном как сама жизнь и прими за Господа нашего страдания. И возрадовался я сему приказанию, ибо записано в писании было – «Возлюби Господа своего и прими за него страдания, а если нужно и смерть.»  Стал я тогда истолковывать людям как нужно жить и ощутил в себе силы неимоверные. И смог лечить любого хромого да убогого, понял я, что силы эти мне даёт Господь. Но пришли ко мне слуги сатанинские и сказали – «Отрекись Мефодий и преклонись перед нашим…» но сказал я – «Бог один, ибо он создал землю, и явил на ней человека по образу своему и подобию. А что сделал ваш? Убивал, грабил, калечил и корёжил души человеческие? Истинно говорю, Бог один и всем нам должно верить только ему. Но главный из этих ассасинов закричал, - « Заткните ему глотку!» И чёрные люди затолкали мне в рот окровавленную тряпку и отступили от меня. И вспомнил я притчу про немого. В одну тёмную ночь только немой не спал в доме и увидел он что загорелась ветошь на чердаке. И начал он будить всех пытаясь поведать о пожаре стуча в двери. Но не открыли ему безразличные и сгорели в ярком пламени. Не открыли ему ленивые и тоже погибли. А открыли только добрые, ибо думали что ему, немому, помощь нужна. И вознаградил их Господь и спас добрых. Ибо чтобы спастись нужно только прислушаться к ближнему своему во имя Господне…Но заперты на тяжёлые засовы двери ваших душ люди и не хотите вы открыть их и спастись от великого пожара сатанинского…

Кумаринов вытащил Казбек из коробочки
Размял его грубо у донца
И подумал а что если правда
Этот зек есть посланник солнца
И опять просочилась мысль
Как чёрные на излёте апреля талые воды
Может правда пристрелить блаженного
Во имя и за веру народа
Это просто, это успеется
Если может он делать чудо
Нужно будет попа использовать
Применить так сказать повсюду
У жены третий год одышка
Астмой страдает зараза
А я ей сюрприз, слышь-ка
Лекаря богомаза
Самому нужна операция
Грыжа, едри её в дышло
Боль нестерпима порою
Как бы чего не вышло
А можно даже начальнику
Полковнику из управы
Вылечить геморрой и кишку
И этим добиться славы
И вверх по служебной лестнице
И звёзд прибавится втрое
И будет шпана окрестная
Видеть во мне героя

Размечтался, распалился Кумаринов. Сказочные капризы.
Так можно и до столицы. До верху с самого низу.
До самого верховного И премию Сталин вручает
А староста всенародный жмёт руку и награждает
Так окунулся по уши в волны моря фантазии
Что превратился в маршала. Командира всея Евразии
А кругом пулемёты с танками и орудия и солдаты
На вороном коне генерал туда-сюда, принимает парады
Рядом с ним чёрт с безразличным лицом
Вяжет верёвку пеньковую на шее того, что назвался божьим птенцом
Чтобы вздёрнуть его скорее
Кумаринов крикну, - « Э брат, постой. Зачем же казнить святошу
Он же может ещё натворить чудес. Не спеши, он же хороший 
Он мне нужен. Мало ли что. С ним удача станет как водка
Повседневна, доступна, крепка, как секретарша молодка

Чёрт –
Ты командир над стадом
Зачем тебе чудо, ты же сила

Нервная лихорадка даже чёрта от нетерпенья била

-Я тебе дал власть над людьми
Он же только надежду
Я тебе дал эти полки
А ты выбираешь между
Нужно отправить его праотцам
Пусть на небе смеётся

И чёрт натянул верёвку а сам
Смотрит не оторвётся

Кумаринов дрогнул, Кумаринов сник
А чёрт всё тянет сильнее
И вдруг появился седой старик
И прошептал –
Скорее! Помоги ты кум человеку доброму
Или дьявол тебя одолеет
Помоги. Разрежь верёвку холодную
И не дай победить злодею

Кумаринов –
Ты же бог. Почему же сам не спасёшь
Или ручки запачкать боишься

Бог –
Не имею я право в вашем мире вмешиваться и суетиться

Кумаринов –
Да ведь нет тебя. Есть только страх
Дремучий как лес под Калугой

Бог –
Ну нет так нет. Превратишься в прах
Встретимся в бездне упругой

Кумаринов –
Это где?

Бог –
На страшном суде.
Тогда не кричи что знакомый

И он протянул в зажатой руке
Свёрточек невесомый

Тут кум очнулся и не поймёт
Явь это или сказка
А из под пальцев что-то торчит
Он пригляделся, завязка
Вернее верёвочка, шёлковый шнур
С крестиком золочёным
С распятием Иисуса Христа
С детства ему знакомым

В недоумении он долго сидел и смотрел на подарок
Кто же в руку мог сунуть его когда задремал кум
Как ярок свет луны в проёме окна
Будто кто-то разлил серебро
И какая вокруг тишина. Дверь закрыта? Закрыто окно?
Дверь закрыта на грубый замок
И снаружи её не открыть. Окна тоже
Куда же мог просочиться злодей чтоб вложить
Крест нательный в руку его
Неужели сон это быль и он бога видел. Смешно
Рассказать, не поверят. Пыль
Ненормалина скажут и всё. Допился мужик до чертей
А крестик в руке? Ерунда! Но вот же он… Вот! Ей-ей

Володька внушала бабка, когда он детём незрелым
Стрелял голубей из рогатки. Это знамо ли дело
Они же ведь птички божьи
Смотри, покарает Всевышний
Ты же не нехристь какой-то
Ты же богу не лишний

А Володьке нравились войны
Он хотел стать героем
И что говорила бабка
Казалось ему ерундою
В бога он вовсе не верил
Если и есть, то где же
И почему разрешает
Голод, болезни, смерти
Кто-то значит богатый
И бога ему не надо
 А мы по крестьянским хатам
Икон понавешали, рады
И просим, просим убого
В надежде что чудо свершиться
И разверзнув небо седое
Вырвется счастья жар-птица
Я против, против и точка
Нету бога, как нету лекарства
Разгоняющего скуку
Но вот он палит точно
раскалённый свинец капнул на руку
Крестик маленьким мостиком
От бога к душе и обратно
Через липнущую коростину
Извивающегося змеёй гада

Кумаринов долго не мог заснуть
Прислушиваясь к себе и к прошлому
Не решаясь свечку память задуть
Что он сделал за гранью хорошего

Накатился рассвет барачным вагоном
Серо, медленно, ниоткуда
И ветра песня и кедра протяжный стон
Стихло всё в ожидании чуда

Прошла почти целая вечность
Вернее часов пять
Солнца голая пятка
Пошла по небу гулять
Задержалась она в бараках
Освящая каждую крошку
И помчалась по косогорам
В облаках расчищая дорожку
Утром кто не проснулся, тот умер
Кто не смог подняться
В расход!
Едва заохает зуммер
Спешит подниматься народ
Еда, баланда и хлебная пайка
А дальше работа, работа, работа…
Не выдерживает самая крепкая в мире пайка
Человек рассыпается превращаясь в копоть
Можно таскать тяжёлые брёвна
Можно уголь в шахте рубить
Нормы везде в потолок, словно
Не работать заставить хотят
А скорее убить
Пятьдесят восьмая не за грош, за понюшку
Превратила в стадо бесправных людей
Чем покорнее, тем быстрей вращается
В руках судьбы закон-катушка
Что наматывает сроки лагерей

( разговор зеков в бараке)

Старков –
Ещё немного и мы все сдохнем
Что же делать? Знаешь, скажи!

Мефодий –
Потерпеть. И настанет царство истиной веры

Кулешов –
А когда? Ты вернее бреши.

Костыль –
Царство истиной веры халява и бабы
Прохора и овечий тулуп
Надо бунт поднимать и  в лесах прятать
Свой пока ещё дышащий труп

Мефодий –
Но у них винтовки

Костыль –
А мы ножик в спину

Мефодий –
И собаки…

Костыль –
Что ж, лучше так
Или вымрем в карьере швыряя глину
Или станем добычей собак

Громин –
Может будет свобода рваною раной
Может смертью, но только не сном!

Кожа –
Пусть подавятся вохровцы кровью поганой
Бунт и точка! И дело с концом

Накопилось в сердцах у зеков
Распрямилась спина мужика
И лопатой совковой в злости
Посчитала с размахом кости
У охранников из полка
Кровь и глина, мозги и дождик
Всё смешалось с криком «Дави!» 
Вырывались из лап конвоя
Озверевшие мужики
Всё бежало…

 - Мефодий, ты с нами? -
Махнул рукою Старков

Но тот покачал головою
И перекрестил мужиков…

…он вернулся в лагерь под вечер
двух тяжело раненых конвоиров
неся на своём горбу.
От ноши устали плечи
И спёрло дыханье в зобу

Кум –
Почему не бежал со всеми

Мефодий –
Невиновный я. Вот причина
Потому и бояться нечего
Ни солдат, ни высокого чина

Кум –
Да тебя же растопчут как знавшего
Лучше ночью беги отсюда
Я тебя посажу в карцер
Где решётки прогнили всюду

Мефодий –
Нет не буду. Я невиновный…

…И Кумаринов отступил
Понимая, помочь невозможно
И всю ночь потом горькую пил

Особистов волна из центра
Затопила лагерный брег
Все хотели добиться славы
Разгадав хитрых  зеков побег
По лесам искали, на реках
Но найти никого не смогли
И до самого белого снега
Спец отряды куда-то ползли
Но видно близость границы
Спасла зека от расправы
И на Гбшные лица
Не упало ярмо славы
Был свидетель один, Мефодий
Возвратившийся со страшною ношей
Рассказал как солдат убивали
Мужики с задубевшей кожей
И шептал чтобы боли не стало
Чтобы люди были добрей
Их с Кумариновым расстреляли
В один из сентябрьских дней
Мефодия как зачинщика
Дескать он всех и подучил
Кумаринова как всё  знавшего
Но что вовремя не доложил
Так судьба отыгралась на дудочке
У растерзанных на поминках
И луна поклонилась ночи
Отражаясь в кровавых слезинках…

Сторона ты моя измождённая
Оскудевшая до «нельзя»
Оголённая, прокажённая
Разворованная земля

Всё богатство берёзки да клёны
Дураки, да зимою снег
Здесь на первое «щи из ветра»
А на сладкое «человек»

Без особой надежды на счастье
Искорёженная борьбой
Сторона ты моя беспутная
Согрешившая, с сатаной