Моя Ночь

Вдоль
по крышам
гуляет ветер
опавшими листьями,
по земле
перекликами
собачьих криков.
Лай летает
над переулочками,
над улочками,
над парками,
под арками
пролетает
и эхом разносится
до шести утра
часов с двенадцати.

Ни единой
не проходит ночи
чтоб не слышать
голос-полуночник.
Завывает,
зовёт,
кричит сердито
прорывает
рвёт
гладь ночи слитка.

Сижу на кухне,
жую мармеладины,
жалюзи опущены,
ими играет
запущенный с улицы
в окно раскрытое
ветер-небылица,
невидимка-разгульница.
Спина улыбается
округленной осью
заоконной улице
из окна-шпиона.
Я не скучаю
за чая кружкой;
я ощущаю,
ловлю,
вмещаю
ЦЕЛУЮ НОЧЬ -
с перекатами лая
собачьих
простуженых глоток,
ветра
по траве
походок - шуршащих,
          изнеженных
          или хлёстких,
          рассерженных.

Ни единой
не проходит ночи
чтоб не слышать
голос-полуночник.
Завывает,
зовёт,
кричит сердито
прорывает
рвёт
гладь ночи слитка.

Быть не может
у Моей Ночи,
у моей ночной заоконной Улицы -
голоса иного,
чем путаница
собачьих окриков
да в поднебесьи
гуляньев шумных
ветра-олуха.
Чем свора
говорливых порывов в высотах,
несущихся навстречу звонким
собачьим лаяньям-глоткам.

Ни единой ни пролилось
ни полночи, ни полполночи,
чтоб не взвился
этот голос-полуночник.
Зазывает,
зовёт,
призывно кашляет,
разбивает,
на куски
ночи камень он.