Случай в поезде

 
           « Если люди любят,
              то они прощают».
                Ларошфуко.

И кто сказал, что в наши дни
Забыли люди о любви.               
Что не родит уж больше свет
Ромео новых и Джульет,
Людмил прекрасных и Русланов,
Изольд и царственных Тристанов.
Твердят вокруг: «Уж нет принцесс,
Что с пастухами под венец
Могли пойти бы по любви,
Забыв про деньги и чины».
Так что, принцессам брать в мужья
Лишь пастухов? Других нельзя?
Конечно, нет, важна любовь,
А то какая в муже кровь
Феллахов или же царей
Заботить не должно людей.
А что до денег, так всегда,
Сейчас, в былые времена
С амурами была вражда,
Да что вражда, скорей война,
В ней бьются чувства о расчет,
Но, к сожалению, везет
Амурам реже, чем деньгам.
Так создал Бог, судить не нам.
Но и в двадцатый грешный век,
Где вездесущий человек
Уж побывать успел везде,
На дне морском и на луне,
Любовь не умерла, живет,
Влюбленных окрыляет,
И, как и прежде от нее
Хоть кто-то, да страдает.

До третей тысячи всего
Лет десять оставалось,
А на востоке, средь снегов,
Страна моя менялась.
Менялось все, что ни возьми:
Названья, люди, нравы,
Сменялись боги и цари,
Моральные уставы.
Единый некогда народ
Рассыпался на части,
А створ открывшихся ворот
Сулил всем много счастья.

Столица. Киевский вокзал.
Москва - Одесса скорый.
Кто на вокзалах не бывал?
Кто этой жизни не видал?
Я думаю не многий.
Ревут машины, валит дым,
Колеса рельсы режут.
А на подходах к проходным
Толпа евреев и грузин
Свою торговлю держит.
Вокзал. Купить здесь можно все:
Травы, девчонку, джанка,
Сосиску в булочке, тряпье,
Полулитрову банку.
С ворами бабки меж людей
Снуют в толпе безбрежной:
«У дочки трое сыновей,
Кричат, не ели девять дней.
Купи, сынок, не брезгуй.
Купить не хочешь, так подай,
Не жалко, коль детишкам.
За это попадешь ты в рай,
Иисуси не пропустит чай,
Как ты помог парнишкам».
И у кого скупа рука
И тот подаст старушке,
Хоть знает он наверняка,
Что врут слезливые глаза,
Мечтая о чекушке.
Уж полдень миновал. Жара.
Асфальт, как раскаленный.
Ручьями пот течет с лица;
Ни дождика, ни ветерка,
Лишь гул толпы огромной.

Вот, наконец, и отошел
Наш поезд на Одессу.
Трясет, кто спать в купе ушел,
Кто погрузился в прессу.
Кто проводницу соблазняет,
Кто в тамбуре дымит,
Другие в преферанс играют,
Путь долгий - карты отвлекают,
Так час быстрей бежит.
А вот, как ране в мавзолей
В купе народ набился.
Все с черноморских кораблей,
Домой спешат из-за морей,
В углу ж студент ютился.
А моряки как на подбор
Красивы и сильны
Прически на прямой пробор,
Широкоплечи, словно Тор,
И по-морски грубы.
Уж год, без малого они,
Покинув дом родной,
Броздили океан седой,
В пути, считая дни.
Из порта в порт и все одно и то же,
В морях работа, на стоянках блуд,
Швыряются деньгами кто моложе,
А кто постарше деньги берегут.
Домой хранят, на Родину, семье,
Копейки лишней не потратят,
Все ребятишкам, матери, жене.
Моряк в заморье для родных батрачит.
А на пути, как песнь Шахерезады
Раскинулась восточная краса:
Старинные арабские обряды,
Прекрасные злаченые наряды,
Кальяны старцев, чудеса,
Подобно чуть расцветшим розам
Там ходят девы в паранджах,
Бывает, в забытьи, предашься грезам,
Что среди них твоя жена.
Там сказкой веет отовсюду,
Ночей там тысяча и одна,
А вот мужчин описывать не буду,
Хоть есть и в них восточная краса.
Но наши моряки не замечали,
Тоскуя по родной земле,
Красоты стран, в которых побывали,
Лишь только сердце отпускали
Домой, к родимой стороне.
Но вот прислали им подмогу,
Сменился старый экипаж.
Собрались молодцы в дорогу.
Гостинцы, уложив в багаж,
На самолет, рейс номер 210,
Через Афины на Москву,
А дальше поездом в Одессу,
Домой, к родному очагу.

Вернемся в поезд. Стук колес,
Проводники разносят чай,
За окнами леса берез,
Для пассажиров просто рай.
Что могут делать мужики,
В особенности моряки,
Когда они совсем одни,
От скуки смертной и тоски?
Конечно, водку пить. И вот,
Мы видим стол накрытый,
На нем уж стопок хоровод
Бутылки вкруг открытой.
Гуляют славно молодцы,
Вкушают воду злую,
Как на застольях их отцы,
Чрез брудершафт, сойдясь на «ТЫ»,
Как дев, друзей целуют.
«Эй ты, студент! Ну, что ты там-
 Сказал один развязный-
Сидишь в углу? Иди-ка к нам,
Прими на душу 200 грамм.
Мы угощаем, празднуй»!
Студент поднялся, подошел,
Две стопки опрокинул
И сразу разговор завел,
А поезд тихо шел и шел
Чрез горы и равнины.
Студент спросил: «Откуда вы?
Каких краев, народов»?
«В душе морские волки мы
Из рода мореходов.
Где только не скитались мы,
Как жизнь нас не кидала:
Ливан, Египет, Сомали –
На карте места не найти
От Рима до Омана
Где б не бывал корабль наш,
Но вот мы подустали,
И наш хваленый экипаж
До дома отослали.
Мы заработали деньжат,
Те столько и не снилось,
Но десять месяцев подряд
Гнуть спины приходилось.
Но это прошлое уже,
Что ворошить былое.
Да ты налей еще себе,
Тут дело молодое»!
Свели знакомство. Моряки
Студента полюбили,
За водкой сбегали они,
Аж ящик целый принесли,
Закуски прикупили.
Жаль только тесное купе,
Пришлось чуть потесниться,
Расселись кое-как и где.
А ночь краса-блудница
Светила им луной в окно
И светом звезд бросалась.
Все было чинно, хорошо-
Как, впрочем, полагалось.
Зашел от скуки разговор.
Ушедших поминали,
Политикам от давних пор,
До тех, кто ныне держит двор
Все кости просчитали,
Жалели дружно о конце
Союза всех народов,
Но хватит нам о мертвеце,
И он казал нам норов.
Потом о Боге речь зашла,
И все сошлись на мненье,
Что всяк решает для себя
В Аллаха верить иль в Христа,
Иль вовсе быть в неверье.
Сидели с ряду пять часов
Под пьяну воду в чарах
И, по обычаю мужиков,
К концу пошли о бабах.
И, вдруг, студент, что все молчал,
На моряков косился,
Да только водки подливал
И почему-то злился
Вскричал: «Хочу вам рассказать,
Что так меня тревожит!
Поверьте, есть мне, что сказать,
Послушайте, не буду врать
О том, что сердце гложет».
«Давай, рассказывай, что-что,
А слушать мы умеем».
«Случилось все не так давно,
И полу года не прошло,
Как свой, покинув терем,
Гостил в Одессе с другом я.
Как жизнь моя вертелась:
Веселье, пьянки до утра,
Мадам согласные всегда
На все, что мне хотелось.
И, вдруг, она, как свет в ночи,
Мне встретилась случайно,
Хоть стой, хоть падай и кричи,
Здесь не помогут и врачи-
Влюбился я отчаянно.
Такие чувства были мне
Неведомы до толе.
Куда податься в сей беде?
Не ел, не спал я боле,
Стихи писал, цветы дарил,
Как пес ждал у порога,
Лишился всех последних сил,
Любви, прося у Бога.
Она же замужем была
За вашим братом, други,
Твердила, мол – «Морячка я,
И такова судьба моя-
Терпеть разлук недуги,
Бродить у пристани и ждать,
Как парус забелеет.
Из странствий моряка встречать,
Чрез месяц снова провожать
Морячка лишь сумеет».
Она ждала, а я страдал,
В любви ей признавался.
Пляж, дискотека, ресторан,
Кино – все средства испытал,
И бастион сей сдался.
Любовь Ромео и Руслана
В сравнении с моей ничто,
Я выпью воду океана
Если попросит для нее,
Захочет, и луну достану,
Не знаю, как, но я свершу,
Рабом до самой смерти стану,
Жизнь в ее славу принесу.
Ну а она, моя Людмила,
Моя Джульета, воздух мой!
Сокрыта в ней такая сила,
Что до сих пор я сам не свой.
Мы, словно, ангелы любили.
С любовью счастье заодно,
Как будто сговор был меж ними,
Вкруг нас свели свое гнездо
И долго были вместе с нами,
Познал я негу лишь тогда,
Когда ласкал ее губами,
Когда сплетались мы телами,
Когда моей была она.
Но счастье вскоре улетело,
Ни что не вечно под луной,
Гнездо услады опустело,
Вернуться срок настал домой.
Ножом по сердцу  расставанье,
Вот жизнь когда я проклинал,
Печальные слова прощанья,
И все… Конец… Окончен бал.

Что делать? Жизнь мне в тягость стала,
И мраком обернулся свет,
На небе солнце перестало
Светить. Я погрузился в бред.
Смятенье мыслей в голове,
В груди страдания души.
Так, покорившись, злой судьбе
Я и добрался до Москвы.

Домой вернулся, тут же к телефону,
Знакомый голос: «Я тебя люблю.
Я на тебя молюсь, как на икону.
Скорее возвращайся, я ребенка жду.
Ты слышишь, твоего ребенка!
Ты нужен мне, ты нужен и ему,
Ты нужен нам. Нет в жизни толка,
Коль быть с тобой я не могу».
И тут предстало мне воочью:
Тенистый пруд среди дубрав,
На нем прекрасной белой ночью
Качаясь тихо на волнах
Ладья, я ею правлю,
А в ней прижав к груди дитя,
О Боже, как себе представлю,
Сидит она, любовь моя!
С распущенными волосами
Она, как нимфа у воды,
Поникла карими очами,
Что полны ласки, доброты,
А лик ее настоль чудесен,
Что жаворонки в ночи
Залились трелью дружных песен,
Еще задолго до зари.
Видение исчезло, я очнулся,
Чуть пошатнулся и упал,
И словно к небесам взметнулся,
Как будто в сказку я попал:
« О, слава раю, слава аду,
Всем дьяволам и всем богам,
За бесподобную награду,
Что снизошли послать вы нам».
Я задыхался от волненья,
Но все же вымолвить сумел:
« Я еду. Наберись терпенья…»,
И вновь к вокзалу полетел.

И вот в Одессу мчусь я с вами,
Все думаю, как дальше жить?
Во что судьба сыграет с нами?
Как буду я семью кормить?
Из института выгнан за прогулы,
Профессии не получил,
Сперва найти работу думал,
Как ни искал, не находил.
Вдвоем мы справились б наверно,
А тут с ребенком на руках…
Выходит все порядком скверно,
Не так, как грезилось в мечтах».
Студент в смятеньи замолчал,
Закрыл глаза руками
И, как младенец, зарыдал,
Растроганный мечтами.
Лицо слезами оросив,
Еще сто грамм поднял
И, душу морякам открыв,
Им фото показал.
« Смотрите - говорит он им-
Она всему причина,
Недолгим радостям моим
И вековым кручинам.
За боль и счастье, тьму и свет –
За все придется ей ответ
Держать пред Богом и Судьбой,
А я с поникшей головой
Навек останусь рядом с ней,
Она мне Красоты милей».

Взял фото старший средь волков
Морей и океанов,
По седине его висков
Он был из капитанов.
«Ну, что там»? «И сказать грешно!
Богиня Афродита
Стоит совсем без ничего,
Шарфом одним прикрыта.
Все видно, стан и телеса,
Но странно, все невинно,
Рукой прикрыты чудеса,
Как первородная краса,
Которой стало стыдно,
Что грех отведала она,
Глаза в смущеньи прячет.
А шарф, как подлая змея,
Вкруг ее тела обвился,
На ушко ей судачит,
Что яблоко она не зря
Устами пригубила,
И не сверкнет еще заря,
Как ей откроет ворота
Любви великой сила»!
Послали фото по рукам,
К нему все прирастали,
Не первый день уже без дам,
Без ласки подустали.
Последний фото в руки взял
И водкой поперхнулся,
Шатаясь, неуклюже встал,
Чуть было не споткнулся,
С собою карточку забрав,
Друзьям в полголоса сказав,
Что выйдет в тамбур покурить,
Хмельные мысли остудить,
Рванул, что было силы дверь,
И вышел вон. Ну а теперь,
Читатель мой, я поясню,
Что с моряком и почему
Он странно так себя повел
И в гневе из купе ушел.
Причина этому проста-
На карточке его жена.
Не знаю, как мне описать,
В каких словах пересказать,
Как выглядел моряк в тот час,
С цепи сорвавшийся, как барс.
Коль видел кто, как вепрь дикий,
Подраненный, но не убитый
Свой поворачивает бег
И на обидчика в ответ
За пулю мчится, как стрела,
Все на пути своем метя,
Когда на свете ничего
Его сдержать бы не смогло,
Столь ненавистен ему враг -
Поймет, как выглядел моряк.
Он в тамбуре разбил окно,
И свежим воздухом ночным
Ему ударило в лицо.
Он к небесам воззвал: «За что?
Свели жену мою с другим?
Я ль не любил ее как мог,
Я ль нежно не лелеял?
За грех, какой, скажи, мой Бог,
Что в жизни я содеял,
Укрыл печальным ты плащом
Тот свет, что бил в оконце?
Воришкой в сумраке ночном
Похитил мое  солнце!
На долгий рейс решился я
По малярийным странам,
Лишь чтоб ей привезти тряпья,
Чтоб краше всех была она,
Связался с океаном.
Но оказался не готов
К последнему аккорду,
Как мне сорвать судьбы покров?
Набить студенту морду»?
Так с ряду час, а то и два
Стоял моряк и злился,
То плакал будто бы дитя,
То демоном бесился.
Дух ревности метал и рвал,
Топтал, ломал, крушил.
А дух любви все собирал
И снова возводил.
Так ревность билась о любовь
И сердце в мозг стучалось,
Так с желчью препиралась кровь,
Ночь с утром состязалась.
Стоял он будто бы во сне,
Потом, чуть встрепенувшись,
Назад пошел в свое купе
И так сказал вернувшись:
«Что время попросту терять
За водкой и за чаем?
Коль надо время скоротать,
Не проще ль карты раскидать,
Ну, что студент, сыграем»?
Тут капитан глаза поднял
От коих хлад повеял,
Матроса пальцем подозвал
И тихо на ухо сказал:
« Ты что это затеял?
Оставь его, он нам не враг,
И денег в жизни не имел,
Да и в игре, гляди, дурак,
А ты на картах сто собак
И льва в придачу съел».
Ну а моряк свое твердит:
«Сыграем, да сыграем.
К кому Фортуна зарулит,
К кому она благоволит
Вот сразу и узнаем»!
Студент ломался. Долго ли
Иль коротко, не знаю,
Но уговоры помогли,
Взыграл азарт в его груди,
И он сказал: « Играю»!
Ну а моряк того и ждал,
Не тратя слов зазря,
Колоду новую достал,
В «очко» картишки раскидал,
И началась игра.

Что долго толковать о том,
Игра азартна – словом,
Сперва копейки шли на кон,
К концу, червонцев полон
Ушел весь банк к студенту в счет,
За ним еще один.
Вот уж заря пошла на взлет,
Топить сияньем ночи лед
Встал Солнце-господин.
Ну а моряк наш, что сокол,
Как говорится, наг и гол.
Все проиграл, что вез с собой:
Тряпье, аппаратуру,
И деньги, что берег домой,
И норковую шубу,
Что в рейде для жены достал,
С себя снял даже куртку –
На кон – и тоже проиграл,
А после с облегченьем встал,
Насвистывая « Мурку »,
Купе глазами он обвел,
Сказал, что покурить,
А сам на станции сошел,
Промолвив: «Надо жить».

Ну, вот и все. Я рассказал,
Будь критика мне строгой,
О том, что сам когда-то знал
Иль услыхал дорогой.
Порою рифмы не найдешь,
Порой строфа ломалась,
Но как умел - писал. И что ж,
Немного получалось.
А где ж мои герои? А?
Что стало с ними дальше?
О жизнь побила их судьба?
Иль все живут, как раньше?
Что стало дальше с моряком
Не ведаю, не знаю.
Студента ж видел я потом,
Случайно повстречая
Его с ребенком и женой
На площади в Одессе.
Все хорошо. Здоров, живой,
Печатается в прессе.
Но навсегда запомнил он
Тот поезд, то купе
И моряка, что стал потом
Ходить к нему во сне.

Чем мне закончить песнь мою,
Ума ни как не приложу.
Но надо все же завершать.
Итак, что мне еще сказать?
Мораль читать вам не хочу,
Да то не нужно никому,
Нравоучения к лицу
Лишь басням, нам же ни к чему.
Однако надо написать,
Чтоб свои мысли передать,
Что настоящей можно звать
Лишь ту любовь, когда отдать
Ее другому можешь ты,
Коль будут с ним ее мечты.

         Конец