*** плач по капитану Овечкину

Погоня! -

Воздух напоён
трансцендентальным ‘пофеозом.
Ещё не Павлик здесь Морозов,
играет c пламенным огнём,

но – свежее, младое племя,
но – юные фанаты гроз,
опять – из пламя да в полымя,
отбросив венчики из роз.

Качай, качай рычаг дрезины!
Гони, гони брат, - сквозь напалм, -
кто там сочтёт расход бензину,
как вражьих пуль я не считал!

Как степь пустынна, краски жарки!
Но здесь чудовищный изъян:
над рельсами – неброско яркий -
летит злодей Джигарханян!

Он нервничает, он сокровищ
портфель набитый мнит унесть, -
Но шила от ЧК не скроешь,
и наши – НАШИ! – правят месть!

О Ксанка, дежавю - крылаты!
В какой-то миг прорвался сдвиг:
«Горбатый!.. Он сказал: Горбатый! -
он памятник себе воздвиг!»

Вновь стрельнул – ха!
Так - не прокатит!
(Переписав весь эпизод
попозже голливудский хакер
нам "Терминатора" пришлёт.)

Глаза закрою – что за виды!
Вот ты по крышам, на бегу
неумолимой немезидой
всё приближаешься к врагу...

Ты - Ксанна д’Арк!
вот-вот догонишь
Джигарханяна, а затем
накостыляв, портфель сокровищ
нац’нализируешь, вспотев.

Но вот вражина злоковарный!
Враз потерялся где-то там,
там – в катакомбах легендарных,
где позже будет партизан
морочить голову фашисту...

Ну а пока – пляша канкан -
(не зная, что придёт за твистом)
внезапно сгинул капитан.

Овечкин!
Сколько в этом звуке
для сердца юного слилось!
Меня подруга под поруки
из моря извлекала слёз

и пыльной яви кинозала.
И был июль, и солнце жгло,
и -
(слёз ничто уж не держало!)
по мне как жало било зло,

что представляли:
кэп Овечкин,
Валерка – честный как хрусталь,
и - Иночкин, вошедший в вечность,
или как прежде скажут – в старь.

Мораль?
Мой друг, ну до морали ль?
Мой друг – ты чист, как зверь-марал! 
Как мы историю марали,
Навряд ли кто ещё марал.