О природе художественного творчества

Говорить об искусстве невозможно, не чувствуя себя, при этом, дилетантом. Действительно, вряд ли найдется человек, который вправе сказать «Я знаю об искусстве все». Но и молчать, как поется в известной песенке, уже не в силах, ой. Поэтому с абсолютно дилетантской позиции, которая развязывает мне руки, а верней – язык, рассуждаю, рассуждаю на эту вечную тему. Искусство пытались объяснить многие, начиная с древних греков, (которые, как известно, объяснили всё) и заканчивая современными исследователями – филологами, философами, искусствоведами (интересно,  и куда они его ведут), наконец психологами, некогда бывшими «инженерами человеческих душ». Конечно, список можно и расширять, но главное, что во всем многообразии голосов определились основные подходы к природе искусства, которые условно можно разделить на психофизиологический, эстетический и трансцендентный.  Поясню кратко, в чем же их специфика.
Основной описательный принцип трансцендентного подхода заключается в том, что художник или творец, что более верно применительно к этому подходу, обладает некоторыми способностями воспринимать дар свыше, слышать тонкую материю бытия, ощущать замысел Всевышнего. И правда, что-то в этом есть. Особенно для меня, как человека, во что-то верующего, жаль, что еще и думающего. В обратном случае, этот подход показался бы мне наиболее полно объясняющим природу творчества.  Хотя действительно, очень многие художники утверждали, что их рукой ведет неведомая сила, и часто ощущали собственную пассивность.  Наиболее полно эти ощущения раскрывают слова Михаила Чехова о том, что в процессе творчества артиста и его обыденное Я и его тело становятся только материалом воплощения высшего Я, понимаемого как Я-трансцендентного. То есть, именно через творчество человек приближается к образу и подобию Бога, и как бы принимает участие в продолжающемся творении мира. Читайте об этом у А.А.Мелик-Пашаева, если Вас заинтересовал этот подход.
Наиболее интересным (это отнюдь не означает правым) кажется мне психофизиологический подход. Сколько там интриги, сколько страстей. И не случайно, ведь здесь основное внимание уделяется непосредственно человеку-художнику, причем внимание более чем пристальное.  Для начала за дело взялись психиатры. Моро де Тур, Ломброзо, Кречмер вооружаются флагом борьбы за ненормальность творческой личности. Ломброзо так и вовсе в каждом пациенте своей психиатрической лечебницы видел гения, а в каждом гении – своего пациента. Даже целый труд создал «Гениальность и помешательство». Ну и конечно, психиатры разбудили Фрейда, а за ним целую кагорту психоаналитиков, пытавшихся объяснить творческую личность ее ранним детским опытом и сексуальными проблемами, возникающими как его следствие. Фрейд по косточкам разобрал жизнь Леонардо, не оставив ему ни малейшего шанса быть нормальным. И здесь нужно отдать должное отечественным психологам, в частности так горячо любимому мной Льву Семеновичу Выготскому, которые рассматривали искусство как мизансцену, на которой разыгрывают свои действия человеческие аффекты. Безусловно, отрицать высокую чувствительность творческой личности вряд ли кто-нибудь станет. Не стоит отрицать и активизацию подсознательной и бессознательной сферы личности, где наши неотреагированные эмоции, как в вулканическом процессе, образуют эти самые аффекты. Мне приятно отметить, что со временем все-таки удалось отстоять людей искусства у психиатрии. Примечательна фраза Ларошфуко «Великими душами являются не те, которые имеют меньше страстей и больше добродетелей, чем остальные люди, а только те, которые имеют более великие планы». 
Об эстетическом подходе я буду говорить крайне мало, дабы не утомлять тебя, дорогой мой читатель, дошедший таки до этих строк.  Здесь понимание искусства, во многом сводится к эстетическому постижению действительности, своеобразному методу познания человеком окружающей среды и общественно-полезной обусловленности искусства, как способу передачи и созидания культурных ценностей. Однако, одним из существенных недостатков этого подхода мне видится недостаточное внимание к внутреннему миру и личности творца.
Кратко остановившись на этих основных подходах, рискну, наконец, предложить свое видение творческого процесса, который, как мне кажется, может происходить двумя путями: конструктивным, освобождающих личность от мучительных порой аффектов, и деструктивным, в крайней степени приводящим ее (то бишь личность) к невротическим состояниям. Базируюсь я прежде всего на том, что первоначальным импульсом к творчеству является переживание достаточно сильное, не проходящее, не оставляющее человека в покое до тех пор, пока он не найдет какой-нибудь выход эмоциям и вернется в состояние относительного покоя. Одним из таких выходов оказывается творчество. И так на бумагу ложатся красивые точные строчки, на холсты удивительно сочетающиеся краски, а на ноты (простите за банальность) прекрасные звуки. Эх, не совсем верно, но и переживание мое видно не такой силы. В момент освобождения или, как еще говорят, отреагирования эмоций, человек обычно ощущает катарсис, реакцию освобождения от аффектов, а вследствие ощущение удовольствия, уж простите меня за эти слова. И казалось бы, что еще человеку нужно для счастья. Но человек – существо глубоко социальное, а значит, на втором этапе творческого цикла актуализируются потребности человека, и, прежде всего, в признании. И вот, творец, художник робко и боязливо открывает чудо своего творения миру. Далее, как известно, два варианта развития событий. Либо у человека есть талант вызывать у других своими творениями подобные эмоции, либо он уже вряд ли будет пользоваться таким способом отреагирования эмоций, а жаль. Признание – страшная вещь. Естественно, что человек хочет повторить достигнутое, но вот тут то и попадает в ловушку творческого цикла. Порождающих сильных эмоциональных переживаний уже нет, относительный покой достигнут. Далее, сознание может просто отдыхать. Подсознательно, человек начинает стремиться к аффектам, настолько сильно, насколько сильным оказалось для него удовольствие от прежнего высвобождения и от удовлетворения потребности в признании. Даром ничего не дается. Мир для человека становится таким, чтобы он смог вызывать такие аффекты. Безобидное замечание в метро приводит его к вселенской драме. Жизнь рядом с таким человеком становится сложна для окружающих его людей, что, опять же, дает ему пищу для аффекта. Я, конечно,   утрирую, но только для того, чтобы мысль моя была более понятной. Далее, может быть еще опасней, невозможность ощущать острые аффекты в повседневной жизни может привести к поиску искусственных стимуляторов. И такие примеры нам также предоставляет история. Я не иллюстрирую сейчас это примерами из жизни великих людей, тех, кто уже известен истории и тех, горячо любимых мной, современников наших, только потому, что это лишь моя гипотеза и я спешу поделиться ей с Вами и услышать Ваши драгоценные мнения.