Владимир Семенович,

Не сердись и не хмурься, Твой надежный народ
От Тебя и от Песни никуда не уйдет.
Мой упрямый Хлопуша, мой Актер и Пиит,
Мой истерзанный странник – самый сильный магнит.
Одинокой булавкой прилипаю к Тебе,
Чтобы рядом с Тобою улыбаться судьбе.
Ты, конечно, не знаешь, что от тысячи бед
Я к Тебе убегала, мой сердитый Поэт,
И, не чувствуя ног, я неслась спозаранку,
Чтоб успеть откупить мой билет на Таганку.
Вам, попса-оппоненты, я любовь не отдам,
И не рвите мне нервы, не обломится вам,
Завывайте в истошном крутобедром бреду,
Мимо вас на Таганку я спокойно иду.
Обхохочешься с вами, подражатели Пресли,
Ну а если послушать, ну а все-таки, если
Вас раздеть и засунуть в черно-белую баньку,
Не сумеете даже просто встать ванькой-встанькой!
Да не хмурься Ты, Боже, мой конкретный Поэт,
Ты поешь и уводишь от печали и бед,
Помнишь, черный наган, на Большом, на Каретном?
Я его заряжаю, я теперь с пистолетом!
Помнишь, Пушкин смеялся над судьбой и над рифмой,
Мы с Тобою успели к этой рифме привыкнуть,
Нам плевать, что открылся сезон на волков,
Мы теперь понимаем друг друга без слов.
Мой Хлопуша, мой Гамлет, мой Большой Человек,
Ты пропел в этом веке, и прославился век!
Все. Молчу. Затихаю. И больше ни строчки.
Про себя повторяю: Во-ло-дя Вы-соц-кий…