Снегурочка

- Почему так все несправедливо?! Почему все такие жестокие? Ведь я и стихи рассказываю лучше, и танцую в сто раз красивее! И вообще – я же лучше этой Ирки Мальковой! Почему она, а не я?! – думала Карина, возвращаясь из детского сада, держась за руку брата.

- Карюлька, ты чего сегодня такая грустная? У тебя же завтра утренник. Радуйся!

Ох уж эти старшие братья, не понимают они истинной грусти. Да еще вмешиваются в ход и без того невеселых мыслей.

- Неужели только из-за того, что я темненькая, я не могу быть Снегурочкой? Неужели только из-за этого?! Тогда зачем идти на праздник? Зачем быть одной из многих, когда эта плакса будет первой? И вообще, зачем тогда жить, если никогда уже не быть Снегурочкой? Если цвет волос и глаз будет всегда главным, и всегда не таким, каким должен быть?! Если всегда по мне будут судить по цвету волос, а не по тому, какая я на самом деле?! Может взять, наконец, тот коробок от спичек с разноцветными таблетками, которые собирались в течение долгих месяцев втайне от мамы. Взять и выпить все. С сахаром. Как тогда, во время ангины, когда мама поила ужасно горькими капсулами. Интересно, а что потом будет? И что скажет мама? А брат? А папа?

- Карин, ну ты что в дверях застряла? Вваливайся давай! Холодно же! – братец как всегда мешает своими «нужными» и «правильными» замечаниями.
- Я не медведь, не вваливаюсь! –Карина попробовала огрызнуться.
- Будешь возмущаться – не пойдешь со мной на улицу с ребятами играть!
- И не надо! Иди к своим ребятам, я и без вас обойдусь!

Карина окончательно расстроилась и, покончив с пальто и сапогами, пошла жаловаться на свою судьбу игрушкам, лишь иногда поглядываю туда, где лежал коробок с разноцветными таблетками. Впрочем, скоро она про него забыла. Карина уже знала, что в сад она не вернется. Ни за что.

Вечером пришел с работы папа и после ужина, заметив, что обычно несмолкающая Карина подозрительно тиха, подозвал ее к себе.

- Ну, доня, рассказывай, как у тебя дела?
- Хорошо дела.
- Мама сказала, у тебя завтра утренник в саду. Ты уже выучила стихотворение? Хочешь, вместе поищем?
Карина набрала воздуха и выпалила:
- Я не пойду на утренник. И в сад я больше не пойду!
После этих слов девочка поджала губы и всем своим видом старалась показать всю непреклонность своего решения.
- Что значит «не пойду»? Тебя там обижают? Ты что-то натворила и боишься теперь там показаться? – Папа недоумевал, что происходит с дочкой.
- Нет. Просто. Не пойду.
- Доченька, должна де быть причина. Ты всегда не любила детский сад, но была послушной девочкой.(Тут папа немного слукавил.) Что же случилось сейчас? Что-то не так с праздником?
- Меня не выбрали Снегурочкой, - с дрожью в голосе прошептала Карина.
- Почему же? И кто выбирал? – серьезно спросил папа.
- Воспитательница. Потому что у меня темные волосы и темные глаза. А у этой Ирки Мальковой светлые волосы и голубые глаза. Но папа, она такая плакса! Она вредная, совсем не умеет танцевать и стихи она тоже плохо читает, - от волнения Карина начала говорить быстро, захлебываясь.
- Так. Понятно. Что умеет делать эта девочка, тебя нисколько не касается. Давай подумаем, что можно будет сделать с тобой.
- А что? – глаза Карины расширились от предвкушения невероятного. – Ты сделаешь так, что Ирка не придет завтра?
- Карина, доченька, запомни: нельзя делать другим  плохо ради того, чтобы тебе было хорошо. Это неправильно. А с тобой мы решим что-нибудь.

После разговора с отцом Карина чувствовала себя лучше. Но мало верила в то, что ему что-либо удастся. Именно об этом она и говорила Мишке, укладывая того спать. Из кухни раздавались голоса родителей, смех, и, наконец, отец зашел в детскую.

- Ну, доня, папа придумал, как тебе завтра пойти на утренник. Если ты и не станешь Снегурочкой, то уж главной Снежинкой – точно!

Весь остаток  вечера и часть ночи в доме был слышен звук режущих материю ножниц, мерный стук швейной машинки. Уже засыпая, Карина подумала, что завтра у нее будет замечательный день, который она запомнит навсегда. Карина не ошиблась.

Настало утро. Но еще задолго до того, как в окно забило робкое зимнее солнце, в доме Карины было ярко и светло как днем. Так блестят стразы на пышном ослепительно белом платьице, так светят блестки на чудных шелковых тапочках, похожих на бальные туфельки, так переливаются длинные каштановые волосы, украшенные сверкающей лентой, так горят глаза самой счастливой девочки на свете.

Они продолжали гореть и светиться и в группе в детском саду. Немного иначе загорелись глаза девочек, увидевших Карину, трогавших ее платье, ее накрахмаленную юбку с нижним кринолином. С таким же восхищением на Карину смотрели друзья-мальчишки и воспитательница.

- Ну отец, ну отец! Ну учудил! Ну как всегда! – единственное, что могла она вымолвить. – Теперь ясно кто у нас будет сегодня Снегурочкой, - с улыбкой сказала воспитательница.

Карина с видом императрицы-победительницы оглядела присутствующих, остановила взгляд на более чем скромно одетой, стоящей в стороне и готовой расплакаться Ирке Мальковой.

- А давайте у нас будут две Снегурочки?! – предложила Карина.
- Это что-то новенькое! – воскликнула воспитательница. – Но думаю, все согласятся! Тогда пойдемте скорее в зал!

Карина подошла к Ирке и шепнула ей на ухо: «Нельзя делать другим плохо ради того, чтобы тебе было хорошо».

Перед тем, как уйти со всеми в зал, готовить праздник, Карина подбежала к отцу, стоящему все это время в стороне, поцеловала его:
- Папочка, ты самый лучший! Я тебя люблю!

Папа прижал Карину к себе, поцеловал, посмотрел ей в глаза. Это был взгляд человека, безгранично любящего своего ребенка. Отец будто говорил этим взглядом: «Доченька, что бы ни случилось, как бы тяжело не было – я помогу, я сделаю все, что возможно и невозможно, но тебе – моей доне – помогу»

Карина еще не знала, что будет дальше. Сколько будет слез и разочарований. Но одно эта девочка уже поняла тогда. Ее папа будет всегда с ней. Даже если не рядом, он будет с ней.

А одно сознание этого уже помогает. Очень.