Зайка

1.ДЛЯ ТЕБЯ
Убеги бедный зайка
за тридевять талых тропинок;
налетят, настреляют, накурят, натопчут -
и вот
серый дятел приходит к тебе
и пол сотни дробинок
из пустой головы достаёт
и кладёт на живот.         
Я люблю эту сонную
чуть различимую тему,
что играет на рёбрах карнизов
морозная ночь.
Кто-то там - надо мною,
такую загнул деодему,   
и не в сказке сказать,
ни себе дорогому помочь.   
А потом - на рассвете —
ушастые ушлые мыши,
толи страх нагоняя
толь просто качая права,   
на решётках повиснут,
в окно перегаром надышат         
и ночнушке твоей насовсем
оборвут рукава.         
Ой, еси тебя гой,
не проси - не останусь. Не скрою -      
на горе не свистят.
Но и песен уже не поют.
Только заяц - то гоголем скачет,
то скачет героем;
да луна прорубает досрочно
свою полынью.
Озверевшему дятлу
вожжами под хвост напихали.      
Ай люли, говорит,
и опять за своё,
стукачок.
Мы пришли отдохнуть,
всю головушку проотдыхали,      
а потом на крючок,
на крючок, на крючок,
на крючок.

2.ДЛЯ НИХ.
Вот он заяц мохнатый
в паху поседевший от страха;
вот он лес,
где подохла от голода даже луна.
Износилась тоска меховая
как будто рубаха.
Мы идём стороною.
и дело у нас - сторона.
Добредёшь до угла,
оглядишься с надеждой -
всё то же -
захолустье:
обилие грязи, собак и конфет.               
Лишь фонарь
неустанно точает свой маленький ножик,
острие проверяя на лужах
и окнах кафе.
Возлежим голова к голове -
что горшки на ограде.         
Ох, не портить бы той борозды,
да мышей не гонять.
Но всё так же
усы в молоке, табаке и помаде,         
и коленом под зад,
и неделю на бога пенять.         
В золотой самовар
наливали серебряной жижи.            
И в гранёную плошку
дурную башку затолкав,
счастье твердо сказало:
"Не помню, не слышу, не вижу".
И надолго уснуло под лавкой,
уткнувшись в рукав.
Занемела вода
в сарафане из белого ситца.
Значит так и запишем:
"А всё-таки, жизнь - ничего!"
Вот он лес за околицей -
что б ему, блин, распилиться,
Вот и заяц мохнатый повесился,
жалко его.

З.ДЛЯ ТЕБЯ.
Нахватаем (читай - наворуем)
и в гнёздышко тащим.
Мы с тобою не пара,
а цельный непарный сапог.
Поживишься идеей,
какой ни на есть завалящей,
и с крестами на пузе
вотще надрываешь пупок.
Кто-то умный сложил,
что имелось хорошего в ящик.
Сунет жадную руку туда
бестолковый дурак 
и достанет ракушку,
а в ней - целлофановый ящер,
иль патроны для чая,
иль пепельница для собак.
Закручинится этот дурак,
затрясёт головою -       
и бросать вроде жалко,
и некуда, вроде бы, деть.
Посидит, повздыхает,
полижет, почешет, повоет,
отмахнётся и снова
давай по дурацки балдеть.   
Мы с тобою, родная,
не глядя хватаем друг друга:
то на зуб, то на нюх,
то на ощупь щипаем бока.    
И сопит, и сопит за спиной
неуёмный ворюга,
что таскает из ящика вещи
в лице дурака.
Прикорнув на плече на моём,
ты бормочешь: "Не знаю".
Этот миг - задержать, заточить,
в кандалы заковать.
Третий час уже молится
злая кукушка стенная,
выдаёт циркуляр с предписанием -
лечь на кровать.