Совоображаемые ряды

I. Кристаллизация Америки
(М. Ломоносов "Похвальное слово о пользе стекла")


         Европейцы:
  Несметные сокровища мы обрели трудами,
  Америку с Индийскими попутав берегами…
  Нас провожали миром, он звался Старый Свет…
  Мы плыли и не знали, что ничего уж нет.

  Писанием научены, что Сын еще вернется,
  Что страшной силой скрученный, свет трубочкой свернется! –
  Мы чтили этот символ, но все случилось вдруг:
  Мир Старый картой свился, навек попав в сундук.

  С разбега волны вынесли в Свет запредельно новый …
  Сияния не вынесли – больным стал ум здоровый,
  Как легионы бесов в обличии скотов,
  Мы в эту бездну сверглись с жемчужных облаков.

  Терпением и гением, мгновеньем тяжких лет
  Что чаете, что ищете, какой Новейший Свет?
  И как теперь толкуете о Страшном Судном Дне?
  Несметные сокровища погребены на дне.

            
                Индейцы:
         Нас создавала красивая наша природа:
         Время, как сон или быстрый туман над водой…
         Тихо скользит по протокам в лианах пирога…
         Замер, не дышит охотник с тугой тетивой…

         Ложь обошла нас, и песни не знают лукавства.
         Если под бубен серебряный старец поет:
         «С Неба опустится Гость из далекого Царства», -
         Знают ацтеки, что Гость непременно придет.
 
         Солнечной свитой пришли каравеллы с Востока:
         Знаком Небесным отмечены все паруса…
         С ангельским пением, в тихой молитве глубокой,
         Нас вы пронзили Распятьем нагого Христа.

         Кто ваш Создатель, несчастные бледные братья?
         Если и правда, что вы – повторенье Его,
         Носит ли Бог ваш стальные доспехи на платье?
         Скрыто забралом в щетине звериной чело?
    
         Или в далеких морях опоили вас зельем?
         Или ваш пастор в латыни своей потонул?
         Голый Бедняк на кресте обнимает всю землю –
         В золоте ходит жестокий Его караул!

 
               
          
II.
                "Л."
             (М. Лермонтов «Штос»)

Зима 1841
               Светский кружок:
         «Уж месяц как пропал куда-то Лугин!»
         «Что ж с этого? – большой оригинал,
         Бывало, он и дольше пропадал
         В Италии, в Лозанне иль в Калуге…»
         «Имение в Калуге он продал…»
         «Слыхала я, - квартиру он нанял,
         С тех пор и позабыл о Петербурге…» 
         «Он, говорят, наследство промотал!
         У Шварца под проценты деньги взял…»
         «Что деньги! Он талант зарыл, о, други!»

               Камердинер:
        Беда, беда… Несчастный барин!
        Тощает и желтеет с каждым днем.
        А в доме – покати шаром…
        Затворник не выходит дальше спален,
        И двери держит под замком…

                Дворник:
        Я вижу, свет у вас ночами…
        И что-то зачастил к вам ростовщик?
        Въезжают барином, а после – пшик!
        Веревки в доме спрячь подальше, слышь?
        Не то начнется канитель с властями…

              Старик Штос:
        Сочувствую-с! Но это, сударь, – штос!
        Здесь все вершит благоволенье звезд…
        Там, где-то, высший судия  решает
        И запускает механизм колес:
        Возносит вас или ниспровергает,
        Ему и дела нет до чьих-то слез…
        Но смелость, вне сомненья, поощряет!

               Дева-Призрак:
          Не слушай, милый, эту ложь.
          Мне каждый вечер – в сердце нож!
          Надежда – целый день, а боль – мгновенье…
          Старик не знает, что за наслажденье –
          Свиданья трепетная дрожь…
          Весь разум шулера – в его ужасных пальцах,
          О прочем он не смеет и гадать...
          Он может, может, должен проиграть!
          Тебе лишь стоит догадаться…

                Лугин:
            Я отдаю себе отчет:
            Со мной играть уселся черт,
            А в этой схватке нету правил –
            Игра на смерть, не на живот.
            Старик расписок не берет
            И бьет подряд, что б я ни ставил!

            Я отдаю себе отчет:
            Везенье с шельмой не в расчет:
            Враг отнял деньги, дом, поместье…
            Отчаянье с ума сведет!
            А этого Старик и ждет,
            Но в полночь я опять воскресну!
 
            Я отдаю себе отчет:
            Сегодня, в ночь, решится все!
            Я разгадал секрет портрета.
            Твой яд меня уж не проймет!
            О, как твой вытянется рот,
            Когда лишишься власти этой!
            Старик! Твой час последний бьет!
            И в том я отдаю отчет!

Лето 1841

         «Бедняга Л.! Непостижимая утрата!
         Он был так молод! Сколько бы успел…»
         «Кого винить! Натура виновата –
         Ни в чем он поступиться не хотел!»

         «Все началось с какого-то рисунка?»
         «Да, это был законченный шедевр:
         Противник просто помертвел
         И на мгновение утратил власть рассудка!»

         «Как я был глуп: еще минувшею зимою
         Он выбежал в мороз за мною,
         В волнении ужасно так дрожал:
         Скажи как другу! – на всю улицу кричал, -
         Есть в этом смысл?! – и в лоб себя стучал,
         И плакал с непокрытой головою…»

         «Ум был бесспорный, всякий признавал,
         Но, ужас как дурен, уж я не скрою…
         А на таких красавиц глазки поднимал!..»
         «О смерти бы поменьше толковал,
         Она и обошла бы стороною…»
         «Он, говорят, к колдунье приезжал,
         К той самой, что и Натали вдовою
         Увидела при входе в тронный зал…»

         «Доподлинно известно, Государь
         Совсем не огорчен последней вестью:
         “Пес должен умереть собачьей смертью”»
         «Да что вы! Так-таки сказал?!»

         «Великое случилось там знаменье:
         Бештау вдруг покрылся страшной мглой,
         Как голос Рока громовой
         Дано было ему предупрежденье!
         Но он ведь шел "кремнистою тропой",
         И выстрел прогремел с грозой…
         Он весел был в последнее мгновенье»