Аквариумная рыбка

Я познакомился с ней у нее дома, когда пришел в качестве преподавателя французского.
Она была красива, вот только и без того белое лицо казалось еще бледнее оттого, что она практически не видела солнечного света. И в правду, она очень редко выходила из дому, в то время, как ее сверстницы сутками пропадали бог знает где.
Мы никогда не разговаривали ни о чем, кроме французского. Она была прилежной ученицей – но не более того. Она училась аккуратно, всегда выполняла все задания, но без особой страсти.
Однажды я поцеловал ее – скорее из любопытства, мне хотелось узнать, что она будет делать. К моему удивлению, она ничего не сделала – не ответила на мой поцелуй, но и не отпрянула. Просто когда я оторвался от ее губ, продолжила читать свой урок.
Той ночью я понял, что женюсь на ней. Понял, как будто это было не мое решение, а то, с которым мне предстояло мириться.
Спустя два месяца я почти случайно попросил ее руки. Она согласилась.
После свадьбы я перевез ее к себе. Тут-то и проявилась эта ее странность. Она старалась не выходить из дому. За продуктами раз в неделю ездил я. Она обьяснила мне это тем, что у меня машина. Иногда она просила привезти ей заодно каких-нибудь видеокассет или книг. Если я приглашал ее в театр или кино, она отказывала мне, ссылаясь на нездоровье или что-нибудь в этом духе. Согласилась она только раз, и то, весь спектакль проерзала на сиденье, что ужасно меня раздражало. У нее не было подруг. Даже школьных – она не ходила в школу. Всю жизнь у нее были частные преподаватели. Я не спрашивал ее ни о чем, оставляя за ней право говорить мне только то, что считает нужным.
А в остальном она была хорошей женой и хорошей хозяйкой. Она чудесно готовила, в доме всегда было чисто. Странное дело, как она умудрилась сделать из моей пыльной берлоги уютную квартирку.
Когда я возвращался домой, то часто заставал ее за чтением, или просмотром передач. Если мне не хотелось сидеть дома, она не возражала, чтобы я пошел выпить с друзьями. Она вообще никогда не возражала, если только дело не касалось выхода из дому.
Если к нам приходили гости, она была безупречна – приветлива, гостеприимна, но так нис кем и не сблизилась. Даже со мной, хоть мы и спали в одной постели, и я носил ей воду, когда ей снились кошмары, и покупал ей нижнее белье – я не могу сказать, что знал ее.
Иногда я изменял ей. Я приходил домой, зная, что чтобы ни случилось, она не упрекнет меня ни единым словом.
Я тщетно пытался понять, кто же она на самом деле? Почему избегает свежего воздуха, людей?
Мне немного льстила мысль, что ей никто не нужен, кроме меня. Она на редкость красива, а для красивой женщины обычно много соблазнов в большом мире. Мне нравилось то, что ее красоты принадлежит лишь мне. Но на самом деле, ночью, когда на меня снисходило прозрение, я понимал, что она не принадлежит никому. Только своему, недоступному посторонним миру. Тогда я впервый почувствовал, что такое бессильная ревность.
Но я кое-что придумал. На следующий день я принес домой собаку.
- Вот. Это чтобы тебе не было одиноко, пока я на работе.
- Спасибо. – Она вежливо улыбнулась. – Только выгуливать ее будешь ты. Иначе верни ее.
Мне пришлось согласиться. Она привязалась к псу – но в меру. Кормила строго по часам. Для нее в нашем интерьере появилась еще одна деталь – так я думал.
Однажды утром я решил притвориться, что заболел. Не выгонит же она меня на улицу.
Я долго стенал, жаловался на головную боль и прочие недуги, пытаясь разогреть градусник под элетрической лампой. В конце концов, мне удалось убедить ее, что я тяжело болен.
И ей ничего не оставалось делать, как идти с собакой самой. Со скорбным видом она оделась, взяла поводок и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.
Я, блаженно улыбаясь, снова заснул.
Спустя несколько часов меня разбудил странный звук – пес царапал когтями дверь. Жены нигде не было. Я прождал ее весь день, всю неделю, месяц год. Я до сих пор не знаю, что с ней произошло, но она так и не вернулась.
И только много лет спкстя я вспомнил, как она, вцепившись дрожащими руками в принесенный мной из кухни стакан воды, рассказала мне свой очередной кошмар: будто кто-то, чтего лица она не видела, разбил аквариум, и она оказалась в незнакомом месте, и не могла найти свой дом, и никто не мог ей помочь. Я тогда рассмеялся, поцеловал ее в покрытый испариной лоб, и сказал: «правильно, ведь рыбки не умеют разговаривать».