Молитва в соавторстве С Леной Летой

Не пугай этот город грозами, тут тебе не Гоморра, -
громоотводы сводов шальных заживляют смуту.
Впрочем, ты не ветшаешь,  в своих деяниях волен,
нам же лишь остается устало дивиться чуду,
которое явится нам из небесной выси
в виде чумы, пожара, - чего-то еще похлестче.
Разве мало того, что ты нас на Север выслал,
где нам нечего делать, и душу утешить нечем,
кроме строительства храмов тебе во славу,
или их разрушенья – себе на гибель?
Вот Вам и Алиллуя - Осанна, хотя немало,
верно, речей, обращенных во гневе, слышал
ты, а уж если принять во внимание возраст,
плюс обитание в вечном заоблачном крае,
можно простить и грозы, но помни просто:
что бы ни сыпалось с неба, нас оно не  пугает.

Ну-с, приступаем: вот перед нами пространство,
над которым танцуют пьяные руки хирурга,
эхо перемещает бессильное «здравствуй»,
ежась от непогоды, в апрельское утро.
Звук долетает до самых далеких окраин,
словно в ущелье горном о гранитные стены
бьется, переливаясь, на границе с Китаем,
плещется в океане, затихает под Веной.
Этот нехитрый фокус на то и годится,
чтоб доказать, что земная материя может
вдруг расширяться, как в руках италийца
искусного тянется, жилой живая когда-то кожа.
Стало быть, это даже совсем не диво
если ты слышишь слова, что скажу я тихо.
Север – это такое место, где перспектива
в распоряженьи гораздого к шуткам Лиха.

Холод условен, чтоб там ни думал Цельсий,
примем за ноль отметку замерзания крови,
раз уж в этих широтах способно к биению сердце,
значит, на улице – плюс, живи себе на здоровье.
Пусть его ветер, в шубу из снега одетый,
стелет мне лед на камень – прокрустово ложе.
Север – такое место, где даже лето
более, чем условно, и запросто может –
в чем подобно весьма игровому фарту –
выстрелить в январе, феврале, и это не будет чудом.
Быть приуроченным к немудреному факту:
мы улыбнулись друг другу сегодня утром.