Камни на дороге поэма 1987 год

ЗАЧИН



Зарождаются эти строки
Под набатный звон Перестройки.
Нить вплетается стихотворения
В ткань великого Ускорения.
Затянув ремни безопасности,
Жмём педаль до отказа Гласности
И стоим у открытого кратера
Огнедышащей Демократии.
Средства массовой информации
Служат нынче не профанации
И вопит абстрактно-конкретная
Бюрократия кабинетная.
То приметы нового времени,
Информация бьёт по темени
И свергаются идолы старые
С устаревшими идеалами.
Жизнь становится интересною,
Безызвестные вновь известными
И, скрипя, раскрывают архивы
Позитивы и негативы.
Наконец-то осмыслили лобиком,
Что первична всё ж – экономика,
Что система однопартийная
К сожалению, неэффективная.
Что не стоит чернить беспардонно
Исходящее из-за кордона.
Да, признаем, что очень неплохо
Жить в чудесную эту эпоху.
И мы ныне делаем вывод:
Позади ледниковый период.
Прочь с дороги камни, торосы!
Перед нами стоят вопросы.
Все они ощутимы, зримы,
Разрешаемы и разрешимы.
Нет иной у страны дороги,
Нам по ней идти без подмоги.
Камни прочь с пути, прочь сомнения!
Всё, что может мешать движению.
Революция не кончается.
Революция продолжается.





АВТОКРАТИЯ В « КРАСНОЙ» УПАКОВКЕ




Вехи эпохи – рассвет над страною,
Зимнего штурм и о мире Декрет.
Битвы гражданской. Нелёгкой ценою,
Кровью омыт каждый шаг этих лет.
Ленинский гений нащупал дорогу
Верную как путеводная нить.
Пели мы: « Смело, товарищи, в ногу»,
Вставши с колен, мы учились ходить.
Веру в груди мы носили такую!
Что никогда никому не отнять
И в революцию мировую
Верили словно в родимую мать.
С верой такой побеждали разруху,
Голод в Поволжье, безграмотность, тиф.
Энтузиазмом и силою духа
Мы возводили Магнитку, Турксиб.
Руки, привыкшие к шашке, винтовке,
Заняли мы совершенно другим,
Книжки держали немного неловко
И с непривычки сушили мозги.
В трудностях нас согревало сознанье
( Духом не падая в горечи тризн),
Что мы возводим великое зданье
Имя которому – Социализм.
Годы двадцатые Ленинским светом
Нам озаряли дорогу тогда
И продразверстка сменялася НЭПом
И возрождались в огнях города.
Чувствовал каждый себя человеком,
Взгляды свои, не боясь, излагал.
И человек, что был избран генсеком
Линии партии не искажал.
Но незаметно огромная сила
Классовых послеоктябрьских атак
В жилы И. Сталина переходила,
Переплавлялась в железный кулак.
В схватках жестоких партийных дискуссий,
В грохоте внутрипартийной борьбы,
Кто-то ошибся, а может быть струсил,
Кто-то поддался соблазнам, увы.
Тот, кто стоял во главе аппарата,
Чтоб удержать необъятную власть,
Стал культивировать тип бюрократа,
Чёрную, бесчеловечную масть.
И наболевшие раны вопросов,
Агропроблемы, индустрии план
Больно впивались косой перекосов
В тело и души советских крестьян.
НЭП не устраивал парт руководство,
Был уничтожен безжалостно НЭП.
Резко упало тогда производство
Мяса и масла и дорог стал хлеб.
Люди ничтожные, но блюдолизы
Змеями зла подползали к рулю.
Ловко рядились в священные ризы
И задавали свой курс кораблю.


Кормчий стараньями этих каналий
Делался непогрешимым вождём
И демократию доканали
Лагерем, ссылкой, свинцовым дождём.
Быть делегатом известного съезда
Значило свой подписать приговор.
Их выводили в кремле из подъезда
И обрекали на смерть и позор.
Красная Армия – грозная сила,
Вражеских стягов немало поправ,
Ты бы о маршалах славных спросила,
Где твой, ответь, цвет-краса комсостав?
Где вы, крестьянские крепкие руки?
Где вы, российские мужики?
Обречены вы на вечные муки,
Вас записали теперь в кулаки.
Где партработники, Ленина братья?
Рыков, Бухарин, Зиновьев, где вы?
Вас раздавила пята автократии,
А ведь во многом вы были правы.
Где миллионы ни в чём не повинных
Честных советских людей, где они?
На Колыме, в Магаданских долинах,
Осуждены без суда, без вины.
Гимнами славился сталинский гений,
Громом, литаврами громких побед.
Жизни ценой двух иль трёх поколений
Нам обошёлся «величия» свет.
Да, « гениальность» его беспредельна,
Зло бесконечно и вечно живёт,
Чтобы огонь вести точный прицельный
Не во врага, а в родной свой народ.
Интеллигенция вырвана с корнем,
Пахарей выпахан гумусный слой,
Чтоб его гений злодейский и чёрный
Именовался как вечно живой.




ОСТОРОЖНО, БЮРОКРАТИЯ!


Грохот пушек смолк давно
И паучья братия
Залезает к нам в окно…
Это- бюрократия.
Обвивают пауки
Дом наш паутиною
И уже с большой реки
Пахнет грязной тиною.
Захватили пауки
И с восторгом хапают
Спец пакеты, спец пайки
Лапищами, лапами…
Как не стыдно взятки брать,
Разживаться мушками?
Им на это наплевать,
Обросли кормушками.
В Академии наук,
Развалившись в кресле,
С важностью сидит паук,
В ней науке тесно.
Заползает на завод
Он букашкой ловкой.
Скоро зарастёт и тот
Сорняком - «валовкой».
Выползает на поля
Бюрократ на тракторе.
Не родит теперь земля
И скотина падает.
Тянет лапой партбилет-
Пропуск синекурный
И начальству тет-а-тет
Фимиам воскуривает.
И в загранку лезет гад,
Отпихнув локтями,
Тех, кто знаньями богат,
Нас, конечно, с вами.
Вся забота о мошне.
Враг прогресса лютый
Он во вред своей стране
Сорит там валютой.
Он на базах овощных
Создал беспорядки,
Чтоб у паучат иных
Было всё в порядке.
Он хвосты очередей
Выстроил умело,
Чтоб ему жилось сытней,
Наливалось тело.
Бюрократу обещать
Ничего не стоит.
Его лозунг: « Не пущать!»
Каждый пусть усвоит.
И в театре и в кино
Всюду власть паучья.
То смотреть разрешено,
Что тягуче – скучно.
Призывает он народ,
Ни во что не веря:
« Выполним!» «Ура!» « Вперёд!»
И « Заслон потерям».
Бюрократ тому лишь рад,
Что поближе к телу.
Жаждет почестей, наград,
Враг любому делу.
По его большой вине
Плохо жить на свете
Вам и нам, тебе и мне,
Старикам и детям.

Чтобы бюрократа бить,
Нужен фронт единый,
Чтобы мир освободить
Наш от паутины.




 






ПИСЬМА ПОТРЕБИТЕЛЕЙ


Письмо первое


Я – женщина, жена и мать
Двоих детей. Хочу я знать
До коих пор придется мне
Таскать крест буден на спине.
Вот мой расклад:
Один оклад,
Который далеко не клад.
За ним же ездить каждый день
По два часа пока не лень,
Но восемь, не греша, отдай,
Потом хоть смейся, хоть рыдай
Бегу я в свой Универсам
И два часа теряю там.
Продуктов тех, что надо, нет,
В мясном отделе нет котлет,
В кондитерском – простых конфет,
Одно печенье есть – « Привет».
С « Приветом» я бегу в детсад
Беру сынишку и назад,
А дома старший сын и муж
Сидят голодные к тому ж.
Готовка, стирка, то да сё…
Мой день окончен, вот и всё.
И за полночь валюсь я с ног,
Чтобы с утра начать урок…
Что я ещё могу сказать?
Как женщина, жена и мать.
До коих пор должна страдать?
За всем в очередях стоять?





Письмо второе


Я молод, Полон сил, желаний,
Хочу любви, хочу свиданий.
Хочу в кругу друзей кутнуть,
Удачной шуткою блеснуть
И быть при всём честном народе
Одетым по последней моде.
Но в том-то видно закавыка,
Хоть это слышать просто дико,
Чтобы себя обуть, одеть
Мне надо сильно попотеть,
Ведь мне помочь не в силах в том
Ни бог, ни царь, ни Минлегпром.
Кручусь как белка в колесе,
Использую я связи все,
Ловчу, ужасно устаю,
Но дефицит я достаю.
Я упакован в «Адидас»,
Курю я только – Высший класс,
За что (чего греха таить)
Увы, приходиться платить
Двойной, тройной и четвертной
И даже пятерной ценой.
Где бабки взять на дефицит?
Об этом голова болит,
А фабрики моей страны
Не шьют приличные штаны,
Кроссовки не умеют шить,
В которых хочется спешить
Успехов жизненных достичь…
Я к небу посылаю клич:
« До коих пор ещё страдать?
Кто согласится продавать
Шмотьё-тряпьё по госцене,
Пожалуйста, ответьте мне?»

Письмо третье


Мне уж за семьдесят. Тружусь
Полвека я и тем горжусь.
Я ветеран труда, войны,
Я много сделал для страны,
Чтобы она была сильна
И процветала чтоб она.
Но одного я не пойму,
Ну, отчего, ну, почему
Не удаётся мне достичь
Того, о чём мечтал Ильич?
Я стар. Потребностей моих
Эгоистичный жар утих,
Но больно мне за молодых,
За что же мы лишили их
Нормальных, человечьих благ
И жизнь их затруднили так,
Что, что ни шаг, табу- запрет.
Того- то нет, другого нет.
За всем змея очередей,
В продаже нет простых вещей.
То мыло – острый дефицит,
То парфюмерия хандрит.
Билеты надо ДОСТАВАТЬ,
Путёвки надо ВЫБИВАТЬ.
Всё это должно ПОКУПАТЬ,
А не кого-то ПОДКУПАТЬ.
Хочу, чтоб каждый гражданин
Жил не как пасынок, как сын,
Чтобы страна была сильна
И процветала чтоб она
И я, старик, хочу понять
За что приходится страдать
Простым согражданам моим?
И чем поможете вы им?


МОНОЛОГ ПРОИЗВОДИТЕЛЯ



Хотите ль вы иль не хотите,
Но всё равно должны понять
Диктует всем производитель,
Что должно и что нужно брать.
Какого качества и сколько
И даже по какой цене.
Ах, вам не нравится и только?
И спрос учтён ваш не вполне?
Как вы разборчивы, приятель,
Не то, а это вам подать?
Вы, как известно, покупатель.
А из чего вам выбирать?
У нас Госплан, у нас не рынок,
Нам надо получать навар
Не с пары туфель иль ботинок,
А с сотен миллионов пар.
А значит, труд здесь обезличен.
Неважно для кого тружусь.
И я к безликости привычен
И за себя я не боюсь.
Меня не тронут, не уволят,
Хоть я в работе не горю
За то, что по своей лишь воле
Я спрос не удовлетворю.
Пускай, мала завода рента,
Зато спокоен я вполне
Не опасаюсь конкурента
В ассортименте и цене.
Пускай пылятся в магазине
Не полках кучи барахла
И бродят по нему разини
И нет, им кажется, числа
На ахи, охи и угрозы
Я просто-напросто плевал,
Мне незачем стремиться к спросу,
С меня ведь спрашивают Вал.

Монополист я, но прикован
Инструкций цепью навсегда.
Совсем не заинтересован
В плодах добротного труда.
И я себе не воздвигаю
Не по заслугам монумент,
Но неуклонно вымываю
Дешёвый я ассортимент.
Снижать издержки? Это трудно,
Тут надо думать головой.
Я ж, спя бездумно, беспробудно,
Всё компенсирую ценой.
Покуда фетиш разоренья
Над головою не повис,
Я буду дальше, без сомненья,
Стремиться так же сверху вниз…




КООПЕРАТИВЫ

Как грибы после дождя грибного
Вылезли они из-под земли.
На прилавках, разложив обновы,
Приписали к ценникам нули.
Дразнит запах шашлыков в «Экспрессе»,
Звукозапись с фирменных кассет.
Каждый здесь при личном интересе
И чего тут на прилавках нет!
Яркие наклейки, этикетки
На фуфайках, блузках и штанах,
Если у вас водятся монетки,
Вас обслужат, право, не за страх.
Здесь господствует одна стихия – рынок
И стоит всего один вопрос,
Как продать тушенку иль картину,
Удовлетворив платёжный спрос.
Чтобы овцы целы, волки сыты,
Чтобы превышал актив пассив,
Создают на базе общепита
Здесь кормящий кооператив.
На вокзалах не пробьёшься летом,
Пьют, едят и ходят в туалет.
Кооперативы ж в туалетах
Ставят для имущих турникет.
Ну, а кто двугривенный жалеет
На свою законную нужду,
Или его просто не имеет-
Пусть пеняет на свою судьбу.
Да, нарядны, праздничны, красивы,
Броски, завлекательны вполне,
Но дерут с вас кооперативы
Нынче по двойной тройной цене.
И цена такая охлаждает
Покупателя или клиента пыл,
Ведь кооператоры мечтают,
Чтобы кошелёк потуже был.
Ну, а как же тем, кто в инженерах?
Кто в загранках не был никогда?
Или состоит в пенсионерах,
Как же им приходится тогда?
Как же тем, кто не знаком с фарцою?
Тем, кто не умеет воровать?
Могут ли они с пустой мошною
В лавочках товар приобретать?
Вытесняет « КООП» государство
В области обслуги и вещей,
Но особо видно это ярко
На примере фруктов-овощей.
С тёплых южных областей Союза
По сети шоссе и автотрасс
В центр привозят дыни и арбузы,
Но, увы, дороже в пять-шесть раз.
И теперь очередей картину
Стало как-то легче рисовать,
Ибо люди меньше витаминов
Стали покупать и потреблять.
Как же продовольственной программы
Нам вопросы трудные решить,
Если вместо килограммов граммы
Сможем мы себе лишь разрешить?
Кооперативное движенье,
Вновь провозглашённое страной,
Было бы достойно уваженья,
Будь для потребителя оно.
В честной конкуренции сражаясь,
Как купцы в иные времена,
Чтоб издержки с каждым днём снижались
И была доступнее цена.
Вот тогда возможно изобилье
И пора закончится потерь.
Вот на что направить бы усилья
Всех кооператоров теперь!






























БАЛЛАДЫ О ПРЕСТУПНОЙ ХАЛАТНОСТИ



Катастрофы происходят с пароходами,
Загрязняется земля отходами.
Сталкиваются поезда, взрываются,
А виновные не называются.
От пожара на атомной станции
Разливается радиация.
На весь мир такие! Последствия.
Ну, а кто за это под следствием?
Кто, скажите, халатности авторы?
Кто виновен в активности атома?
За могилу ответят братскую,
За трагедию Арзамасскую?
Но газеты пестрят заголовками,
В нас нацелены боеголовками:
« Героизм пожарных Чернобыля»,
Ниже: « Подвиг железнодорожника»,
Рядом: « Мы благодарны доктору
И троим неизвестным донорам».
Слева: « Он совершил невозможное»,
Справа: « Надо отдать им должное».
На героев  « юпитеры» целятся
И на вес они золота ценятся.
Как же их не любить, не ценить,
Если им довелось заслонить. Своим телом другие тела,
Своим делом другие дела.
Не своей, а чужою волей
Они вышли нынче в герои.
Надо высветить прожекторами
Тех, кто прячется за горами,
Чтоб палили, как пушки, строфы
В тех, кто « делает» катастрофы.




1. « АДМИРАЛ « НАХИМОВ»


Жизнь в порту бурлила и не замирала,
Черноморский вечер постепенно гас.
На борту высоком белом « Адмирала»
Музыка играла в этот поздний час.
 На борту обыденно, празднично и чисто,
Первоклассный сервис, чистота, уют.
И располагаются, не спеша, туристы
В чреве теплохода, в сумраке кают.
Вот гудок прощальный. Мирно от причала
Теплоход уходит в вечности круиз.
На борту высоком белом « Адмирала»
Пассажиров гомон, словно флаг повис.
Встреча – это радость, встреча – это счастье,
Если это встреча двух больших друзей.
Но бывает встреча – горе и несчастье,
Гибельная встреча в море кораблей.
Грузная махина сухогруза яро
Врезалась как пуля в сорок тысяч тонн
Со всего размаха в сердце « Адмирала»,
Из груди «Нахимова» вырвав тяжкий стон.
На секунду рана высветилась рвано,
Вспыхнуло-погасло как накала нить.
Только звёзды в небо высыпали рьяно,
Чтобы за агонией корабля следить.
Белая громада страшно умирала.
Нет страшнее вида множества смертей.
На борту изломанном белом « Адмирала»
Женщины сжимали в объятиях детей.
Лёг на грунт « Нахимов» и в водовороте
Он собой невольно увлекал ко дну
Искорки надежды, спасательные плотики
На непостижимую ими глубину.
По Цемесской бухте проплывая мимо,
Корабли сигналят, дует тихий бриз.
«Адмирал « Нахимов», «Адмирал « Нахимов»,
Ты от нас уходишь в вечности круиз.

2.  26 АПРЕЛЯ


Эта ночь стала страшною эпопеей
Наподобие ночи Варфаломея.
Лишь креста на ней не было белого,
Да и Припять сравнишь ли с Сеною?
Взрыв реактора в этот поздний час
Оглушил всех нас и всех нас потряс.
По стране разлетелся осколками,
Как иголками слишком колкими.
Тот пожар в сердца проникающий,
Без ножа сердца протыкающий
Разгорелся не на ночь и вновь
Кипятит нашу грешную кровь.
Вызвал кризис энергетический
Катастрофу экологическую.
Понесли облака от Чернобыля
Радиацию в сторону Гомеля.
Пронеслись над землёю советскою
Через Балтику в сторону Шведскую.
Застучали счётчики Гейгера,
Разнеслась информация веером
По далёким и близким странам
Угрожающим ураганом.
И над Киевом радиация
Сил набралась от дезинформации
И на пляжах второго мая
Дети радовались, загорая.
Преступленье вдвойне совершается,
Информация перевирается
И республиканский Минздрав,
Скажем мягко, преступно не прав.
Старт даётся велопробегу,
Чтобы в городе паники не было.
Чтоб поднять у людей настроение,
Не краснее лгал без зазрения.
А меж тем из Чернобыля облако
Заурядное внешним обликом
Выпадало в осадок, коварное
Изотопами йода и бария.
А на атомной станции в печке
Шла продуктов распада утечка.
И на цель заходили со счётчиками,
Облучающиеся вертолётчики.
Город в сон погружался столетний
Вместе с рядом окрестных селений.
Образована здесь отныне
Зона мёртвая, зона пустыни.
В те же ночи и дни в столице
Шла, кипела работа в больницах
За спасение обречённых,
Обгоревших и облучённых.
Крови доноры не жалели,
Отдавали все, что имели
И хирурги, что пьют безбожно,
Дело делали невозможное.
Память вечная тем пожарным,
Что лежат на Митинском кладбище.
Духа их непомерная сила
Силу атома победила.
Ныне блок саркофагом схвачен,
Колпаком большим околпачен.
Возвращаются беженцы, но
Ещё многое заражено.
И ущерб этой ночи в апреле
Подсчитать пока не сумели.

Этот камень – предупреждение
Против гибельного заблуждения,
Что системы защиты надёжны
И аварии невозможны.
И хоть их и мала вероятность,
Непростительна здесь халатность.






3. НА ЖЕЛДОРОГАХ СТРАНЫ


От Москвы до самых до окраин
Сеть дорог железных пролегла.
МПС – стальных дорог хозяин
Поглядим же на его дела.
Гонит вал он тонно-километров
По бескрайним пашням и полям.
Поезда летят быстрее ветра
По вконец изношенным путям.
И, в конечном счете, происходит
То, что и должно произойти.
Поезда упрямо с рельсов сходят,
Чтоб затем в небытие уйти.
Не в годину пьяного застоя
И не в бурю-ураган в ночи
Скорый поезд возле Бологое
С насыпи с разбега соскочил.
От вагона-ресторана скоро
Вспыхнули соседние костром.
Синий поезд с надписью « Аврора»
Разгорелся голубым огнём.
Пассажиры, сброшенные с полок,
Задыхались в гари и в дыму,
Путь домой, как будто не был долог,
Но дождутся ли их всех в дому?
А меж тем на помощь шёл пожарный,
Чтоб избавить скорый от беды.
Не помог « Авроре» этот малый,
Оказалось, в баках нет воды.
Чья беспечность, тупость, разгильдяйство
Здесь виною? Чьи плоды труда?
Кто кивает снова на начальство,
Кто-то стрелочника ищет, как всегда.
Случай нетипичный в общей массе?
И не надо МПС винить?

Ну, а взрыв тротила в Арзамасе
Тоже нетипичен, стало быть?
Иль под Каменкой метеорит тунгусский
Вмазал в скорый поезд товарняк?
Или безалаберности русской
Это отличительнейший знак?

Катастрофы и аварии – итоги
Дел, которых нам не оправдать.
Эти камни тоже на дороге,
Их нам предстоит с пути убрать.






БОЛЕЗНЬ ВЕКА

За какие грехи казнит
Слабосильного человека
Чума двадцатого века
Под грозным именем СПИД?
Кто придумал, открыл, впустил
В дом родной убийцу- микроба?
Кто дубовую крышку гроба
Человечеству приоткрыл?
Говорят, из Центральной Африки
Завезли её в Штаты в контейнере,
А теперь и у нас на севере
Разбегаются СПИДа шарики.
Лихорадочно ставим заслоны,
Проверяем аэропорты,
Зажимаем вены, аорты,
Уголовные пишем законы.
И ломают головы медики
Над снадобьем таким желанным,
Призадумались наркоманы,
Приуныли матёрые педики.
Видно им тоже ведом стыд
Иль инстинкт самосохраненья.
Подрастающее поколенье
Истребляет без жалости СПИД.
И во многих концах земли
Готовы отдать полцарства
За единственное лекарство
Королевы и короли.
Что там водка, табак, гашиш!
Убивают они нескоро,
А одной единственной спорой
Человечество истребишь.
Не нужны никакие бомбы,
Смысл теряет программа СОИ.
Человечество успокоят
За бесплатно, за так, микробы.
Наше « НЕТ!» скажем дружно СПИДу,
Поднатужься слегка, медицина!
И создай такую вакцину,
Что не даст Человека в обиду.
Не бывать земле обезлюженной,
Человека единого ради,
Надо нам на заморскую гадину
Навалиться всем миром дружно!






ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ВОПЛЬ


Да, я воплю,
Поскольку я люблю
Родной природы красоту, но вновь
По ней поруганной безудержно скорблю,
Не в силах защитить свою любовь.

Кругом огни, дымы,
А где умы,
Чтоб факелов сибирских нефтяных
Унять напрасный жар, тайгу умыть,
Где отыскать вы мне скажите их?

По краюшку Онеги
Полный неги
Задумчиво за солнышком бреду,
Но бьет волна о ржавчину телеги
И жалуется про свою беду.

А Тихий Дон
Он каждому знаком,
Кто в юности начитан был романом.
Железным хламом нынче засорён
Чиновником, чинушей, просто хамом.

По тундре прёт
Железный вездеход
Он тянет трубы, газовые трубы,
А знаем ли, что рана зарастёт
Лет через сто, не ранее, у тундры?

Теперь моря
Людей благодарят
За то, что стали очагом заразы.
Людей бациллы запросто сгноят
И не помогут крики и указы.

Мой друг, земли
Ты голосу внемли
Она взывает, да, она взывает,
Когда её грудь огнём испепелив,
Боеголовку человек взрывает.

Кто дал нам право,
Рассудите здраво,
Рубить сплеча добротный крепкий сук.

На нём сидит верхом, под крики « Браво!»,
Наотмашь рубит кандидат наук.

Сибирских рек
Едва не минул век.
Какое счастье, что, поджав подпругу,
Сдержали глупость поворота рек
Стремленья человеческого к югу.

Я видел речку,
А над нею свечкой
Луна скорбела где-то в вышине.
Та речка умерла. Её сердечко
Лежать осталось на зловонном дне.

Природа – мать!
Дай мне тебя обнять
Твои берёзки, нивы, воды, травы,
Покуда не успели доконать
Тебя изобретательной отравой.

Озонных дыр
Печальный сувенир
Послужит нам своим предупрежденьем,
Что хрупок этот населённый мир
И что неповторим он, к сожаленью.

Да, я воплю,
Поскольку я люблю
Родной природы божью благодать,
Но, знайте, без борьбы не уступлю
Ни пяди. Я не дам её отнять.




 



«ЖЕЛЕЗНЫЙ» ЗАНАВЕС


Закон развития любой страны – обмен
Плодами производства и ума.
Так было и в былые времена
И ныне не должно быть перемен.
Чем выше уровень цивилизации,
Тем шире связи по кооперации.
И выступают страны, как партнёры
И заключают страны договоры.
А если, скажем, кто-то в изоляции,
Приводит изоляция к стагнации.
Три сотни лет так было у японцев,
Кичащихся своим особым солнцем
И не одна слетела голова
С плеч многих « интуристов» поневоле,
Что удостоились такой печальной доли,
Попав в те дни на эти острова.
Но с той поры минула сотня лет
И у японцев тех амбиций нет.
Скорей совсем, напротив, в наши дни
Открыты и раскованны они.
На рынке мировом известны всем
Товары с биркой: « Сделано в Джапен».
Но в век двадцатый «вождь народов» смог
Закрыть страну, как двери, на замок.
И опустить надёжности двукратной
« Железный» занавес рукою беспощадной.
Четырежды по десять лет страна
Жила сама в себе совсем одна
И не жалея собственные силы
Ткала и шила, плавила металл,
Гнала количество иль в просторечьи « ВАЛ»
И многие ресурсы истощила.
Нельзя любой стране, какой могучей
Она бы не была всё делать лучше.
Так, человек, талантливый в одном,
Бездарнейшим становится в другом
И вместо пользы он приносит вред,
Себе и обществу немало тяжких бед.
И в том, что гражданин наш небогат,
Во многом занавес « железный» виноват.
Страна должна активно торговать,
Не только закупать, но продавать.
С дороги камень- занавес, долой!
Добро пожаловать к нам « форейнер» домой!
И нам пора на рынок мировой
С продукцией, конечно, мировой.






СОКРАЩЕНИЕ ШТАТОВ


Немало камней на дороге лежат
Мешают движению, жизнь тормозят
И камень на нашем пути – бюрократ,
И камень – разросшийся вширь аппарат.
У нас в управлении – каждый шестой,
Нигде на земле нет структуры такой,
При этом отдачи почти никакой,
Отсюда  инертность, отсюда застой.
Достаточно, скажут, об этом трещать,
Пора ликвидировать и сокращать,
Людей, что умеют одно – обещать,
С высоких трибун, выступая,  вещать.
Как будто всё ясно и нет здесь проблем.
Все с этим согласны, увы, между тем
Не в силах людей заменить ЭВМ,
Которых не вышибешь с места ничем.
Меняются вывески, должности, но
Практически, мало что изменено,
А если и выпадет где-то звено,
То после всплывет непременно оно.
От этих немыслимых новых структур
Душа замирает у слабых натур,
Но больше в стране не становится кур
И меньше не длится, увы, перекур.
Вот пять министерств в Агропроме слились
И столько ж министров направили вниз,
Но «мини” - агро на местах разрослись –
На овоще базах сгнил снова редис.
Сначала кричали: « Разгоним Госплан!»
Урезали штаты почти пополам,
Но вот в госзаказ превратился вдруг план
И выжил в который раз плановый клан.
Главки становятся то НПО,
То превращаются в ГПТО,
Штат сокращается их, но зато,
Лучше, дешевле не стали пальто.
А в институтах, КБ и в НИИ
Курят и пьют и гоняют чаи.
Жаркие диспуты, споры, бои,
Время летит – улетают рубли.
Нет безработицы? Как бы не так!
Люди – на службе. Цена ж ей – пятак.
В организации – полный бардак
И результатом становится брак.
Не сокращения бы проводить,
Надо порядок, друзья, наводить,
Надо учиться руководить,
Стимулом надо людей убедить…





МОТЫЛЬКИ

У Интуристовских гостиниц
Солидных импортных гостей
Еже вечерне ждёт гостинец-
Девицы всяческих мастей.
Себя раскраской размалюя,
Надев блондинок парики,
На яркий свет от инвалюты
Слетаются как мотыльки.
Перед милицией не труся,
Что бережёт покой господ,
Екатерины и Маруси
Идут на приступ – грудь вперёд.
Увы, перед таким напором
Джельтльменам трудно устоять.
Акулам бизнеса матёрым
Один остался путь – в кровать.
Но, как известно, за услуги
Положено всегда платить,
Когда накрашенной подруге
Под утро надо уходить.
Но как могло случиться «Это?»
Кто их такому научил?
Не может быть в стране Советов
Для проституции причин.
Ведь впитываем от рожденья,
Когда на Запад мы глядим,
Что это самое явленье
Присуще им и только им.
У них там проститутки, гейши
В грехах повязли и в вине,
А для профессии древнейшей
У нас нет почвы и корней.
По части чести и морали,
Как мы читали из газет,
Не только Запад обогнали,
Опередили целый свет.
Но вне газет, кино, журналов,
В сторонке от фанфар-побед
Жизнь теневая процветала
И ныне это не секрет.
Зайдите вечером в общагу,
Езжайте в отдыха дома,
Не сделаете даже шагу,
Как вас уже сведут с ума.
За деньги, тряпки, за бутылку,
За то и это пополам
Здесь дамы отдаются пылко
Любви изменчивой страстям.
Вот почему не стоит строить
Нам удивлённые глаза,
Что может тело столько стоить,
Когда есть спрос и есть товар.
И не оттуда прилетели
К нам эти девы-мотыльки,
Не обожглись и не сгорели,
А облегчают кошельки
Своих сограждан, а поскольку
Не греет рубль их сердца,
Они летят на франк и доллар,
На иностранного дельца.
Пусть в тексте нашего Закона
О проституции слова
Неписаны, но, безусловно
Она живёт, она жива.

Пусть будет общество в тревоге
За этот камешек чуть-чуть.
Ведь просто так его с дороги
Увы, не скинуть, не свернуть.















ПОД УГЛОМ В СОРОК ГРАДУСОВ


Этот камень велик, как большая гора
И давно уж его уничтожить пора.
Столько горя, страданий, трагедий и слёз
Он на грешную землю с собою принёс.
Но бессильны, увы, аммонал и тротил
Против страшных сцепленья в сознании сил.
Корни пьянства уходят в глубины времён,
Безысходность крестьян заливалась вином,
Гнёт, убогость жилищ, непролазность дорог,
Вековечное рабство – болезни исток.
Кабаки на Руси для трудящихся масс
Культивировал с умыслом правящий класс.
Дескать, если народ да по- чёрному пьёт,
Не восстанет и власть у господ не возьмёт. 
Класс господ был Октябрьскою бурей сметён,
Змий зелёный законом сухим осуждён
И проклятье-наследие прежних веков
Похоронено партией большевиков.
Но, как Феникс из пепла встаёт возрождён,
Так же был возрождён, тот, кто был побеждён
И с тридцатых победных и клятых годов
Змий зелёный бичом стал больших городов,
Городков, поселений, станиц, деревень,
Выворачивал людям мозги набекрень,
Уводил от политики в сторону прочь,
Погружая народ в беспросветную ночь.
И как следствие пьяных,  угарных ночей,
Поколенье рождалось дебильных детей.
Интернаты, спецшколы растут как грибы
Для детей искалеченной пьянством судьбы.
Не случайно всё чаще вопрос задаём:
«Люди, милые, стойте, куда мы идём?
К вырожденью иль к светлым сияющим дням?»
Нам решать это, нам, исключительно нам.
От уродливых форм. Искажающих смысл
Человека давайте откажемся мы.
Скажем дружно наркотикам твёрдое: НЕТ!
Пусть же скроется тьма и да здравствует свет!
Свет идей и дерзаний и творческих мук,
Свет расцвета искусств, свет расцвета наук.
В трезвом обществе жизненных благ – миллион,
Для гармонии личности нету препон.
Потому-то должны мы, теряя покой,
Дать зелёному Змию решительный бой.





НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС


В школе, детсаду и в Вузе
Нас учили, что в Союзе
Не стоит вопрос банальный
Имярек национальный.
Сталин был столь «гениален»,
Столь « интернационален»,
Что знак данного вопроса
Не вернулся к нам с допроса.
Но его на самом деле
До конца не одолели.
Он исчез, в тумане скрылся
И на время затаился.
Под победные фанфары
Разгорался он пожаром.
Вдруг одним единым махом
Он возник над Карабахом.
Встал вопрос глубок, жесток,
Изворотлив, как Восток
Над бедой азербайджанской,
Над трагедией армянской.
Выше крыш жилищ спалённых
И эмоций раскалённых.

Зуб за зуб, за око -  око
От родимого порога
Со своей родной земли
На чужбину потекли
Люди двух соседних наций
Жертвами дискриминаций.
А вопрос национальный
Разрастается нахально
Над огромною страной,
Над цветущей Ферганой.
Здесь кровавые гостинцы
Получили месхетинцы.
До чего ж они наивны!
Думали, гостеприимны
Эти тучные поля,
Вся узбекская земля…
Но ошиблись. Сотни, тыщи
От родного пепелища
Не по собственной вине
Беженцы в своей стране.
Вот Прибалтика пред нами.
Жизнь и здесь кипит страстями
И на этой почве взрос
Этот каверзный вопрос.
Не гранаты, автоматы
Наставляют брат на брата,
Но здесь бьют наверняка
За незнанье языка.
И талоны по прописке
По-эстонски, по-латышски.
« Русский, вон! Решай в России
Ты вопросы трудовые,
Пакта раскрывай секрет!
Дай нам суверенитет!»
Эти речи, словно печи,
Греют дух противоречий.

Камень этот столь громаден,
Столь суров и беспощаден,

Что пока его не взял
Ни тротил, ни аммонал.
Есть единственно возможность
Проявляя осторожность,
Уваженье, мудрость, такт
От него очистить тракт.
Ведь вопрос национальный
Очень эмоциональный.
Не решив его, на двойку
Сдаст экзамен Перестройка.







МИЛОСЕРДНАЯ ТЕЛЕТЕРАПИЯ


Если вы больны серьёзно
И не в силах медицина
Ваши облегчить страданья,
Не расстраивайтесь, право.
Вам достаточно всего лишь
Вечерком  усесться в кресло,
Перед лекарем бесплатным,
Попросту телеэкраном
И включить его согласно
Объявлению в программе.
Перед вами маг-волшебник
Анатолий Кашпировский.
Лечит всех он словом, взглядом
В получасовом сеансе.
Псориаз и анемию,
Диабет и заиканье,
Аллергии и экземы,
И ожоги и неврозы
И ещё почти полтыщи
Существующих болезней.
Он – бальзам на ваши души
Льёт, нисколько не жалея.
Обезболивает словом,
Обезболивает взглядом,
Вам, давая установку
Отключить от тела боль.
Разве, скажете, не чудо,
Что за сотни километров
Операцией серьёзной
На экране управляет?
И без всякого наркоза
Разрезает пациенток
И они, отнюдь, не стонут,
Улыбаются, поют.
А свидетельства живые
Столь чудесного леченья:
Облысевшая актриса,
Ставшая по воле мага
Привлекательной блондинкой.
Или женщина немая
После нескольких сеансов
На глазах своих сограждан
Рот раскрыв, заговорила.
Вот Алан Чумак – волшебник.
Лечит по иной методе.
Он воздействует не словом
И не взглядом исподлобья.
Жест – его пинцет и скальпель.
Пассы, делая руками
И причмокивая звонко,
Он врачует, исцеляя
Диабет и заиканье,
И ожоги, и неврозы.
Псориаз и анемию,
Аллергию и экземы
И полтысячи, не меньше
Существующих болезней.
Заговаривает воду,
Кремы в тюбиках, газеты,
Чтоб могли лечиться люди,
Принимая как снадобья
Не лекарства и не травы.
А застывший сгусток воли
Чародея Чумака.
Лечит психотерапией
Джуна нас Давиташвили.
Метод древне ассирийский-
-Вот оружие её.
Исцелит болезнь любую:
И ожоги, и неврозы.
Диабет и заиканье,
Аллергии и экземы,
Псориаз и анемию
И ещё пятьсот известных
Ныне медикам болезней.
Отчего же появились
В каждом доме на экране
Чародеи – психиатры,
Маги чудо исцеленья
Именно теперь, не прежде
В пик Великой Перестройки?
Оттого они явились
В наше время непростое,
Что болезнь страны плеснула,
Перелилась через край.
Нищета, пустые полки,
Бытовое неустройство,
Длиннота очередей.
Хамство, ханжество и пьянство,
Наркомания и рэкет,
Загрязнение природной
Обитания среды.
Спекуляция на всяком
Самом малом дефиците
И неверие ни в бога,
Ни в себя, ни в идеал.
Вот откуда эта вера
Исстрадавшихся людей.
Фанатичная, слепая,
Благодарная кумиру,
Чьё могущество сомненью
Невозможно подвергать.
Потому-то в наше время
На просторах бесконечных
Всем нам дорогой страны
Миллионы замирают
На таинственных сеансах
Теле психотерапии.

Дай же бог здоровья всем!